– Но это правда, – пожал плечами старик. – Лайков был настоящим подонком. Злобным. Мстительным. Он работал в какой-то научной лаборатории и был довольно важной персоной. Только не спрашивай меня, чем конкретно он занимался под крылом Родионова. Этого я тебе сказать не могу. Но могу сказать, чем он занимался в девяностых, после развала Союза. Если, конечно, тебе нужна эта информация.
– И чем он занимался? – спросила Маша, отпив чая.
Старик Федосов усмехнулся:
– Пытался обессмертить толстосумов, чтобы разбогатеть за их счет.
– То есть?
– Крионика!
– Крионика?
– Да. В девяностых годах это была довольно модная тема. Тогда еще ученые не осознавали всю неразрешимость проблемы разморозки биологического тела. Заморозить человеческое тело просто, но в процессе этого клеточная цитоплазма обращается в лед, а при разморозке, когда цитоплазма тает, она разрушает межклеточные мембраны, и поделать с этим ничего нельзя.
– А кто финансировал его исследования по крионике?
– Насколько я помню, он получал деньги от разных фондов. Ну и, конечно, были частные инвестиции от очень состоятельных людей.
– Ясно.
Маша хотела задать следующий вопрос, но в сумочке у нее зазвонил мобильный телефон. Прежде чем ответить, Маша взглянула на циферблат наручных часов и нахмурилась.
– С работы? – осведомился отец.
Она кивнула:
– Да.
Затем включила связь и поднесла трубку к уху.
– Марусь, ты сейчас где? – услышала она басок Толи Волохова.
– У отца. А что?
– Старик вызывает всех на оперативное совещание. Через час… нет, уже через пятьдесят пять минут нужно быть у него.
– Я не уверена, что успею.
– Если будешь опаздывать, позвони ему и предупреди.
– Ладно.
Маша убрала телефон в сумку, виновато взглянула на Федосова и сказала:
– Дядя Гриша, я была рада с вами встретиться, но сейчас мне нужно бежать.
– Мне тоже пора, – сказал старик Федосов. – Моя жена больна, и я стараюсь не оставлять ее без присмотра.
– Ты всегда был подкаблучником, – проворчал Любимов.
Федосов улыбнулся:
– Что делать! Не всем же быть такими крутыми стариканами, как ты. Рад был увидеться, Марусенька. И спасибо, что вытянула меня сюда. Мы с этим старым хрычом живем в двух шагах друг от друга, а видимся раз в неделю.
– И даже так успеваем друг другу надоесть, – проворчал Любимов.
…В прихожей, провожая Машу, отец негромко сказал:
– Пообещай мне, что дашь Глебу еще один шанс. Он хороший парень.
– Я знаю, пап. Но не хочу больше рисковать. На моей памяти его несколько раз пытались убить, и происходило это из-за карт.
– Значит, не дашь?
– Чего?
– Шанса.
Маша покачала головой:
– Нет, папа. И чем реже ты будешь говорить о Глебе, тем быстрее я его забуду.
Любимов вздохнул:
– Какая ты у меня еще глупая! Ладно. Беги к своим уголовникам. А насчет Митьки подумай: я ему и в Москве оленью упряжку найду, и ледяной скульптурой сам прикинусь.
– Хорошо, пап, я подумаю. Ну все, пока! Не болей!
Она еще чмокнула отца в щеку и вышла из дома на мороз.
4
– Зря ты это делаешь, – сказал Толя, глядя на то, как Стас счищает ножом кожуру с яблока.
Стас посмотрел на яблоко, которое держал в руке, снова на Толю и уточнил:
– Почему?
– В кожуре много железа, – со знанием дела ответил Волохов. – А это очень полезно.
Стас усмехнулся:
– Если я захочу железа, я пососу гвоздь. Твое здоровье!
Он отложил нож и со смачным хрустом откусил кусок яблока.
– Ты, Анатоль, слишком подвержен влиянию средств массовой информации, – сказал Стас с набитым ртом. – Бери пример с меня – я полагаюсь только на собственные инстинкты. И они меня никогда не подводят.
– Знаю я твои инстинкты, – проворчал Волохов. – Они у тебя срабатывают, только когда ты бегаешь за женщинами.
Стас откусил еще кусок.
– Вот тут ты ошибаешься, дружок, – прошамкал он. – Я не бегаю за женщинами. Это они за мной бегают. Запиши это у себя на низком неандертальском лбу, йети.
– За йети ответишь!
– Отвечу, отвечу. И за эти, и за те.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла запыхавшаяся Маша.
– Наконец-то! – воскликнул Толя, шагнув ей навстречу и помогая снять пальто. – Через пять минут к Старику – он собирается что-то нам сообщить.
– О чем?
– Не знаю. Он не сказал.
– Опять сюрпризы. – Маша поморщилась. – Не люблю я сюрпризы.
– Да уж, – иронично проговорил Стас, – на приятный сюрприз от Старика рассчитывать не приходится. Кстати, привет, Марусь!
– Здравствуй, Стасис! Я тебя как-то сразу не заметила.
– Само собой, – усмехнулся тот. – Тяжело заметить мышь на фоне горы!
На столе зазвонил внутренний телефон.
– О, а вот и сам, – сказал Данилов и снял трубку. – Да, Андрей Сергеевич, Маша приехала… Да, уже идем… Так точно.
Он положил трубку на рычаг и, скривившись, констатировал:
– Не терпится ему!
– На Старика это не похоже, – сказал Толя. – Интересно, что такое важное он собирается нам сообщить?
– Есть только один способ это узнать, – сказала Маша. – Идем!
И первой направилась к двери.
Полковник Жук оказался в кабинете не один. Слева от него сидел молодой, светловолосый мужчина с бледно-голубыми, чуть выпуклыми глазами, придававшими его холеному лицу что-то рыбье. Он был одет в дорогой костюм. На шее – галстук, повязанный полувиндзорским узлом.
Вид у Старика был спокойный и вежливый. Впрочем, как всегда.
Дождавшись, пока оперативники усядутся за стол, полковник представил им незнакомца.
– Это – наш коллега из Федеральной службы безопасности, – сказал Старик. – Он интересуется делом «Безликого грабителя», если мне будет позволено так выразиться.
Полковник замолчал, ожидая ответа, и Толя Волохов ответил за всех:
– Да, Андрей Сергеевич.
Старик кивнул и продолжил:
– Наши коллеги из ФСБ хотят принять участие в расследовании этого дела.
Маша внимательно посмотрела на блондина. Тот держался спокойно и прямо, а в ответ на пристальный взгляд Маши слегка усмехнулся.