Печать на сердце твоем - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов cтр.№ 68

Ночевка в снегу — не шутка. Даже для здорового парня, с детства привыкшего к долгим зимним переходам. Ярчуку придется туго — после сырого подвала, скудных харчей и двух дней на морозе. Ну что ж, сам напросился, «чугастр»!

Згур бросил в снег мешок и направился за хворостом. Впрочем, хворост — не главное. Хорошо бы найти сухое дерево, а лучше — несколько. Березу, чтоб пылала жарче, и что-нибудь покрепче, клен или ясень. А дальше — просто. Один конец бревна ложится в костер… Ужинали молча — за весь день не было сказано ни слова. Згур подсел поближе к огню, протянул ладони. Хорошо! Правда, возле такого костра не поспишь, этак и замерзнуть можно, но ночь-другую можно и потерпеть. Не так ли, друг Ярчук?

Венету явно нездоровилось. Он уже не постанывал — подвывал, вновь и вновь хватаясь за поясницу, задыхался, жадно ел мокрый снег — и снова хватался за ноющий бок. Наконец, с трудом привстав, он направился в лес и вскоре вернулся с кусками какой-то коры. Згур усмехнулся и поставил на костер небольшой котелок. Отвар, конечно, ; вещь полезная, но в такой холод и от такой хвори едва ли поможет.Ночь тянулась долго — бесконечная, холодная. Вдали, в самой глубине леса слышался волчий вой, в костре трещали сучья, а над поляной равнодушно сияли острые ледяные звезды. К полуночи мороз ударил по-настоящему. Згур надвинул шапку на самые брови и закрыл глаза, пытаясь задремать. Спать слишком опасно. Если б Ярчук был и вправду другом, спали бы по очереди…

— Поспи, молодой боярин!

Голос венета прозвучал внезапно, и Згуру почему-то стало не по себе. Поспать? Ну уж нет!

— Прошибся, однако! — Ярчук виновато вздохнул. — Мыслил, до деревни доберемся. Ну да ниче! Ты, вижу, паря опытный, бывалый, даром что боярин!

Надо было смолчать, но Згур не выдержал:

— Сиверский волк тебе боярин! С чего ты взял? У вас что, по утрам умываются только бояре?

Ярчук только моргнул, затем прозвучало удивленное «Вона!».

— Чего «вона»? — окончательно озлился Згур.

— Я-то мыслил… Мыслил, убить меня хочешь. На миг Згур растерялся, но тут же пришел в себя. Ну и скачут «мысли» у «чугастра»!

— Значит, ежели я «боярин», то должен тебя всенепременно убить?

— Не потому. Не молвил ты ко мне, а то — примета верная. Убивец, коли замыслил чего, к убиенному бысть слова не молвит. Ино молвит — то запомнит убиенная душа и на третий день придет и с собой потянет! Али не ведал, боярин? То у нас и чада ведают!Згуру почудилось, что «чугастр» уже бредит, причем на совершенно непонятном наречии. «Чада», вероятно, «дети». Итак, у венетов даже дети знают, что убитые приходят на третий день, а посему убийце с жертвой говорить опасно… Ну и чушь!

Хотелось спросить, из какой норы, а если не из норы, то из берлоги, Ярчук родом, но Згур все же сдержался. Небось он там, в своей Венетии, пням да корягам поклонялся, с бубном плясал да на луну волком выл! Вспомнилась детская байка про глупый до одури народец «шукши», что на полночи живет да гнилой рыбой питается. «Шукша» и есть!

— А ты сам видел, как мертвые приходят?

Венет с самым серьезным видом кивнул, и Згуру расхотелось спорить. Может, у «шукшей»-венетов навы и вправду такую силу взяли?

Он подбросил дров в гаснущий костер, протянул ладони к огню:

— Ладно, приходят — так приходят. Давай про бояр лучше.

— Чего — про бояр? — буркнул Ярчук. — Говорил — чистой ты!

Згур только вздохнул. Так и есть! У «шукшей» только бояре умываются! Венет усмехнулся, почесал бороду:

— Видать, не понял, боярин! Не чистый — чистой. Кожа гладка, плечи держишь ровно, глядишь без страха. Небось ни разу не голодал, хомут не таскал, плетей не пробовал! Чистой и есть! Оно всегда приметно. А что не боярином зовешься, так слова всяки есть!

Костер разгорелся, и ледяной холод на время отступил. Сон тоже прошел. Нелепый разговор внезапно заинтересовал. Из какой же дали прибыл этот дикарь, что таких вещей не понимает?

— Я из Края, Ярчук. Из земли волотичей. У нас нетдедичей. И холопов тоже нет.

— И где ж така земля? — недоверчиво поинтересовался венет. — Аль в Ирии? И какой-такой кнес вами правит? С Пятого Неба спустился, что ль?

— Кнес нами не правит, — вздохнул Згур, вновь вспомнив байки про «шукшей». — Правит нами Государыня Вел-га…

— Женка? — внезапно встрепенулся Ярчук. — Верно ль? Пришлось объяснять с самого начала. Рассказ вышел долгий, в костре успели перегореть пять огромных поленьев, а Валадар-Месяц — подняться от верхушек деревьев в самый полдень. Волчий вой стал ближе, но Згур даже внимания не обратил. Впервые доводилось говорить о Велге да о Великой Войне чужаку, ничего о Крае не слыхавшему. Ярчук не перебивал, но взгляд венета оставался недоверчивым, даже насмешливым, словно Згур пересказывал байку или старину. Внезапно почудилось, что он и в самом деле рассказывает сказку — дивную сказку о вольном крае, где нет господ, где все счастливы…

— Слыхал о таком, — молвил наконец венет. — Было, что бояр прогоняли, а чужаков в колья встречали. Да только Ночь тянулась долго — бесконечная, холодная. Вдали, в самой глубине леса слышался волчий вой, в костре трещали сучья, а над поляной равнодушно сияли острые ледяные звезды. К полуночи мороз ударил по-настоящему. Згур надвинул шапку на самые брови и закрыл глаза, пытаясь задремать. Спать слишком опасно. Если б Ярчук был и вправду другом, спали бы по очереди…

— Сотник! А летов тебе — хорошо, ежели двадцать. Вот оно и есть. Не то дивно, дивно, что вами женка правит. Вот то добре…

— Почему? — удивился Згур. То, что Краем правит Велга, хорошо, слов нет. Но в Савмате всем вершит Светлая Кейна Челеди…

Взгляд венета стал строгим, даже суровым.

— Потому, что женки — святы!

К утру все-таки удалось подремать. Спали по очереди, чтобы не погас костер. Когда солнце — Небесный Всадник — поднялось над верхушками деревьев, Згур докрасна растерся снегом, поставил на пригасший костер котелок и задумался — на этот раз всерьез.

Надо было что-то решать. Всю ночь Ярчук стонал, и Згуру даже стало не по себе. Кажется, он добился своего — хворь, одолевавшая венета, вырвалась наружу. Ярчуку нужно тепло, нужен покой. Бросить его посреди дороги Згур не мог — не «боярин» же он в самом деле! Оставить в каком-нибудь селе? Места были дикие, и кто ведает, как отнесется здешняя «людь» к больному чужаку с серебром за поясом?

Итак, ко всем заботам прибавилась еще одна. Згур махнул рукой и потребовал у Ярчука мапу. Тот не понял, пришлось долго объяснять, что есть мапа и как на нее смотрят. Оказалось, мапа на Ярчуковом наречии именуется «картой», показывать же ее венет явно не хотел — не ведено. Но в конце концов «карта» была извлечена, развернута, и Згур привычно повернул ее верхним обрезом к полночи.

Да, дорогу он помнил. Полуденный шлях вел к Нистру, сворачивая затем на закат, к Тирису. Еще в Коростене, ползая по Большой Мапе и запоминая каждую мелочь, Згур немало удивлялся, отчего шлях не проложили напрямую. Но затем понял — горы. Точнее, заросшие лесом холмы, через которые не пройти повозке. Шлях обходил холмы тороной, чем удлинял путь до Тириса вдвое. А вот если идти прямо через холмы…