Печать на сердце твоем - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов cтр.№ 4

— Ну, ща! Замочу!

Морда, покрытая оспинами, кривилась ухмылкой, нож плясал на уровне глаз, но нападать здоровяк не решался. Згур для убедительности сделал пару движений кинжалом, заставив противника попятиться, и вновь покосился в сторону. Чернявый, оттолкнув врага, прижался к стене, медленно отступая к выходу. Згур сделал выпад, взмахнув лезвием прямо перед носом мордатого, и одним прыжком очутился рядом с парнем.

— К двери! Я прикрою!

Чернявый понял сразу и, оттолкнув одного из парней, сунувшегося слишком близко, бросился к выходу. Згур резко развернулся — морда с оспинами была уже рядом, перед глазами блеснул нож…

— Не сильно задел, братан?

Згур быстро обернулся — дверь хлопнула, чернявый был уже на улице.

— Ерунда! Царапина!

Крови было много, но рана и вправду оказалась пустяковой. На войне такое и за рану не считается. Повязка — и снова в бой.

— Звиняй, волотич, — здоровяк был явно смущен. — Кто ж его знал, что этот урод будет на нож кидаться? Згур подмигнул и достал из-за пояса кошель:

— Держи!

— Да ну! — Рожа сморщилась. — Не надо, братан!

Лучше б ты дал этого урода подрезать. Я б таких, с серьгами которые!..

Згур сунул кошель в лапищу, хлопнул парня по плечу и быстро направился к двери. «Драка» стоила ему небольшой обрубок гривны — как раз по паре кубков темного для каждого из мордачей. Теперь самое главное, не переоценил ли он чернявого…

На улице было темно, но для убедительности Згур выскочил из харчевни спиной вперед, держа кинжал наготове. И тут же чья-то рука потащила его в сторону.

— Скорее!

Они бежали долго, стараясь не споткнуться о неровную бревенчатую мостовую, и Згур мысленно похвалил себя за удачное начало. Наставник часто повторял: «Чтобы понять человека — стань им!» Два последних дня он пытался стать этим парнем. Что он знал о нем? Молодой, горячий, из потомственных дедичей, значит, альбиром себя мнит, не иначе. Что еще? Ножом владеет не очень, зато бегает хорошо…

— Передохнем!

Они остановились за каким-то двухэтажным домом, и Згур отметил еще одну деталь — его новый знакомец горазд командовать. Ну что ж, учтем!

— А здорово мы им в грызло дали! Згур только моргнул. Вот тебе и потомственный дедич! «Грызло»! Или так в Валине все говорят?

— Я бы этих бычар!.. Ну, уроды! Ничего, еще разберемся! Чернявый помотал головой, выдыхая злость, и усмехнулся:

— Спасибо, друг! Не забуду! Тоже бычар не любишь?

— На дых не переношу! — охотно согласился Згур, стараясь не улыбнуться. «Бычар»! Ну, валинцы, бритвы не нужно, языком побреются! Но улыбаться нельзя. Мало ли, вдруг этот парень в темноте видит!

Пожатие узкой ладони было горячим и крепким. Внезапно послышался испуганный вздох:Это… Ты что, ранен?

Прежде чем ответить, как и полагалось: «Царапина!», Згур мысленно поблагодарил Мать Болот, направившую нож плечистого увальня. Лучше не придумаешь! Для этого парня, верящего в благородство, такое-лучше любых уверений в дружбе.

— Надо… — голос стал озабоченным, — повязку, обязательно, а то загноится! Пойдем! Я тут недалеко, у тетки живу. Сам-то я из Дубеня…

Згур знал и это. Из Дубеня, причем из Старого Детинца. И зовут чернявого…

— Черемош. Черемош, сын Росохи, — узкая ладонь вновь сжала руку, но на этот раз осторожно, чтоб не потревожить рану. — Батя мой — войт, городской тысяцкий. А ты, кажется, волотич?

— Да, из-под Коростеня.

Про Бусел, говорить, конечно, не следовало, а вот по поводу остального спорить не приходилось. Волотича не спутаешь, а значит, нечего и врать.

Они вновь пошли куда-то по темной улице в сторону Лехитских ворот, и Згур вновь подумал, как представиться. Своего имени говорить не хотелось. Назваться, что ли, каким-нибудь Волкодавом из рода Гончих Псов? Но наставник учил — чем меньше лжи, тем безопаснее. Значит, он…

— Згур, сын Месника.

Это была правда. Отца звали иначе, но для многих он был просто Месником — Мстителем. Мстителем за Край…

Черемош, глотая слова, начал рассказывать о том, как они у себя в Дубене гоняют «бычар», да не просто, а каждый день, и о том, что серьги сейчас носят все молодые дедичи у лехитов и алеманов, и только «бычарам» сие не положено, оттого «бычары» и бесятся, а в харчевню надо вернуться и оным «бычарам» как следует «вмазать». Згур поддакивал, прикидывая, что, когда говорливый Черемош сделает перерыв, следует рассказать немного о себе. Лучше всего назваться дедичем, а то еще за «бычару» примет. Итак, он дедич, из небогатых, с двенадцати лет в Вейске Края, а вот недавно ушел, решив повидать свет. Тут почти все правда. Его отец… Згур невольно улыбнулся. Сказать бы этому зазнайке, кто его, Згура, отец! Нельзя! Итак, его отец был сотником на Великой Войне и с войны не вернулся. Для начала — хватит. Да и говорить много не придется, Черемош, похоже, способен любого заболтать.

День был на диво ясный, но не жаркий, и валинский торг оказался переполнен. Згур с трудом протискивался между деловито снующими людьми, стараясь не наступать на разложенный прямо на утоптанной земле товар. Чего тут только не было! И кого! Улебы, сполоты, земляки-во-лотичи, огры со своей знаменитой упряжью и сапогами желтой кожи, лехиты, плечистые краснолицые алеманы и даже франки, которых в Коростене отродясь не бывало. И не диво — Валин город искони торговый. Живи где-нибудь, к примеру, песьеглавцы, о которых в сказках сказывается, и они бы тут торговали. Вокруг стоял гам, словно торговцы и покупатели решили перекричать друг друга. Впрочем, так и было — торговались отчаянно, с криком и руганью, а затем били по рукам, отсчитывали серебро и шли в ближайшую харчевню — обмыть покупку.

На торг Згур попросту сбежал. День, проведенный вместе с Черемошем, изрядно утомил. Не то чтобы сын ду-беньского войта оказался столь невыносим. Напротив — Черемош Згуру понравился. Славный парень, жаль, что именно так пришлось знакомство свести. Но дня, проведенного в доме у его тетушки, вполне хватило, и, когда Черемош заявил, что пойдет в гости к еще одному родичу, Згур отпросился на торг. Оставаться в гостеприимном доме не хотелось.

Прежде всего Згура принялись лечить. Как только они вломились в дом, напугав сонного привратника, тетушка — старая, но такая же решительная, как ее племянник, грозным голосом кликнула холопов, послала за каким-то Редькой-знахарем, и все эта толпа занялась Згуровой царапиной. Тут уж довелось поволноваться. Руку долго мыли черным дымящимся варевом, затем наложили одну мазь, следом — другую. Повязку было ведено менять трижды в день, а заодно пить что-то горькое и противное — для пущего здоровья. Сам Черемош крутился рядом, давая советы, и Згур убедился, что к лечению валинцы относятся более чем серьезно…

Покупать на торге было нечего. Все нужное спрятано в надежном месте у надежного человека, и Згуру оставалось только смотреть. Горшки, кувшины, чаши. Снова чаши, да не простые — румские, черного блеска, с розовыми человечками по бокам. Светильники — тоже румские, на один рожок, на три, на десять. А вот и блюда: на одно муравья класть можно, на другое — чуть ли не целого тура. Згур лишь головой качал. Мать Болот, выдумают же! А вот и ткани… Ну, тут можно не смотреть, иначе в глазах рябить начнет. Да и что смотреть? Ткани — это для девиц больше,