Сержант произнес:
– Зачем ты рассказала мне о нем?
– Не знаю! Наверное, потому, что данный поступок в полной мере характеризует Энди Слейтера как человека! Что для меня немаловажно.
Слейтер как-то невесело усмехнулся:
– Ты хорошо осведомлена. Видимо, твои боссы серьезно заинтересовались моей персоной. Они не говорили тебе, чем закончилась вся эта история?
– Говорили. Придя домой, сержант Слейтер, безумно любивший свою супругу и жаждавший встречи с ней, застал Анжелу в постели с другим мужчиной! Мне жаль, что так получилось. Вы не заслужили измены.
– Тем не менее жена изменила мне, и все доброе, человеческое, жившее в сержанте Слейтере, было убито. Поэтому сейчас я здесь, в Пакистане. Готовлю моджахедов для войны с русскими, чью разведку ты и представляешь? Не так ли?
Женщина кивнула:
– Вы угадали. Точнее, сделали правильные выводы. Я, Гульнара Хаджаева, действительно сотрудник советской разведки. Более того, меня внедрили в публичный дом Фаруха с одной-единственной целью – повстречаться с сержантом Слейтером.
Инструктор моджахедов хмыкнул:
– С дальнейшей его вербовкой, так?
Но Гульнара неожиданно ответила:
– Нет! Не так! Мое руководство считает, что завербовать Энди Слейтера невозможно!
– Вот как? Это льстит мне. Но не внушает доверия.
– Однако это так!
– Но что вам даст встреча со мной?
– Многое! При одном условии, если наши взгляды на то, что происходит в лагере Фархади, совпадут.
– Так вот куда вы клоните? Советскую разведку интересует особый лагерь полевого командира Абдула Фархади, где базируется специальная команда «Призраки», сформированная из предателей своей родины?
– Да!
Сержант затушил окурок и тут же прикурил новую сигарету:
– А говоришь, что не имеешь намерения завербовать меня? Ведь вы, я имею в виду и тебя, и твое руководство, хотите получить информацию о том, что происходит в лагере, а ее может поставлять человек, работающий на вас. Это ли не вербовка? И в то же время твое руководство считает, что меня завербовать невозможно. Получается ерунда, девочка. Тебе не кажется?
– Мне никогда ничего не кажется!
– Тогда будем считать наш разговор оконченным. Пожалуй, я не стану мешать тебе покинуть этот гадюшник! Ты и так рисковала, внедряясь сюда. Уходи! И скажи своему руководству, сержант Слейтер не продается и на провокации не поддается!
Слейтер откинулся на спинку кресла, поднял голову к потолку и стал пускать вверх аккуратные кольца дыма. Скорее всего он вспоминал тот злополучный вечер в Нью-Йорке – вечер, сломавший ему жизнь.
Но Гульнара не двинулась с места.
– Ни о какой вербовке речи не идет, Энди!
Сержант взглянул на девушку:
– Ты еще здесь? Я же сказал, уходи!
Гуля согласилась:
– Хорошо! Я уйду! Но после того как договорю! Ответьте, Энди, как вы относитесь к предателям?
– Ну-ну, началось! Ты что, решила устроить мне тест на идеологическую устойчивость? Это вполне соответствует методам коммунистической пропаганды. Только я плевать хотел на ваш коммунизм. И обработать меня не удастся! Поэтому все же лучше уйти, пока я не передумал отпустить тебя с миром.
Девушка отбросила пистолет в сторону, к окну, где шелестел кондиционер:
– Ладно! Я уйду! Но как будете дальше жить вы, сержант Слейтер? По-прежнему готовить бандитов для совершения ими страшных, подлых, кровавых террористических актов, заглушая протест совести виски? Надолго ли вас хватит? И не кончится ли это насилие над собственным достоинством роковым выстрелом в висок? Вы же ненавидите тех, кому служите.
– Это мое дело!
– Да, это ваше дело! Но не дело того Энди Слейтера, который защитил несчастную девушку-эмигрантку. Впрочем, если тот Слейтер умер, то нам больше говорить не о чем!
Гульнара поднялась, закутала платком лицо, направилась к дверям.
Слейтер остановил ее:
– Подожди! Как ты собираешься выйти из охраняемой крепости Фаруха? Верные псы сутенера не выпустят тебя!
– Ничего! Это мои проблемы!
– Тебя ждут? Прикрывают?
– Нет!
– Так какого черта ты прешься под кинжалы аборигенов?
– У меня нет другого выхода. Но не беспокойтесь, Слейтер! Какое вам дело, что станет со мной? Вызовите Фаруха, он доставит вам другую женщину, и вы получите то, зачем пришли сюда.
– А ну сядь на место! – приказал сержант.
– Зачем?
– Продолжим беседу! Не могу же я допустить, чтобы дикари разорвали тебя на куски, будь ты хоть трижды агент советской разведки.
Гуля улыбнулась:
– Нет, тот, спасший жизнь беззащитной девушки, Слейтер не умер, и я рада этому!
– Странная ты! Нашла чему радоваться! Но к делу. Я действительно презираю тех, кому вынужден служить. И если соглашусь сбрасывать информацию, то безо всяких обязательств, договоров и оплаты. Что конкретно интересует твое руководство по лагерю Фархади?
– Для начала общая информация об объекте.
Сержант прикурил третью сигарету.
Говорил он около часа, описывая лагерь, систему его обустройства, охраны, размещения личного состава, обычного распорядка дня.
Гуля заинтересовалась специальной командой:
– Сколько человек в спецкоманде «Призраки»?
– Десять. Во главе с бывшим капитаном Советской армии Ивановым. Остальных карателей по фамилии не знаю. Кроме одного, некоего Копытко, которому на днях сломал челюсть!
– При проведении занятий?
– Нет! При других обстоятельствах! Но они не стоят того, чтобы их обсуждать!
Гуля кивнула:
– Хорошо! Кроме «Призраков», среди пленных много тех, кто добровольно перешел на сторону душманов?
– Не знаю! Но замечу, большинство твоих соотечественников, имевших несчастье попасть в лапы Фархади, предпочитают смерть позору! Чтобы заполучить к себе в услужение десяток русских, начальнику лагеря приходится расстреливать несколько десятков пленных солдат! Некоторых убивают с особой жестокостью. Убивают, чтобы запугать других. Неоправданная жестокость, неоправданные загубленные жизни юнцов, которые еще и осознать толком не успели, что находятся на войне.
– Тебе их жалко?
Слейтер, немного подумав, ответил:
– Они не нуждаются в жалости!
– Может, вы и правы! А о полевом командире Карамулло вы слышали?