Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 117

Анне было суждено испытать большую любовь к тому самому Раулю де Валуа, потомки которого станут править Францией через несколько столетий. Рауль развелся с женой, но та пожаловалась на мужа папе римскому. Влюбленных не заставила расстаться даже папская хула, они удалились в имение Рауля и жили там, воспитывая его сыновей.

Но Анна пережила и своего возлюбленного тоже. Если Филипп смог понять мать и простить ее, то сыновья Рауля этого не сделали, Анна снова переехала к своему сыну-королю. Она была не нужна в качестве соправительницы, она была уже никому не нужна. Сколько прожила Анна де Рус, или Анна Киевская, как до сих пор зовут Ярославну во Франции, неизвестно. Есть несколько версий, где она умерла и где похоронена. Но это неважно, важно, что Франция чтит свою русскую королеву, немало сделавшую, чтобы тогдашняя крошечная по сравнению с огромной Русью Франция стала сильнее, а ее жители грамотней. Не все удалось, но она старалась.

Анна, видимо, часто рассказывала истории жизни своей семьи, необычной любви матери и отца, своих сестер Элиссив и Анастасии, а слышавшие их менестрели перекладывали все на музыку. Считается, что именно так родилось само искусство менестрелей, воспевавших подвиги смелых рыцарей во славу прекрасных дам.

А тогда под венец шла золотоволосая синеглазая княжна Анна Ярославна, чтобы, сказав «согласна», стать королевой Франции. Она не сменила своего имени, как это сделали сестры, осталась Анной Русской.

И не знала, что далеко-далеко в Киеве доживает последние дни ее мать – прекрасная Ингигерд, княгиня Ирина. Вести из Киева до Парижа тогда шли очень долго, дочь нескоро узнала о смерти матери.

После отъезда Анны во дворце словно зашло солнышко. С малых лет она успевала вмешиваться во множество дел, дать совет, когда ее и не спрашивали, всюду сунуть свой любопытный нос. Но злиться на синеглазую проказницу не удавалось, ей прощалось даже то, за что другие обязательно были бы наказаны.

Для князя самым страшным было замечать, как тают силы любимой жены. Она много моложе, но мало кто сомневался, что Ярослав переживет Ингигерд. Княгиня не просто недужила, она уходила, медленно, но неотступно.

Ярослав все дни и ночи проводил возле ложа жены, пытаясь вдохнуть в нее свою жизнь, но получалось плохо. Наконец она попросила:

– Ярослав, не держи меня на этом свете, мне пора.

– А как же я буду без тебя?

Княгиня чуть улыбнулась бледными губами:

– Ты сильный, ты выдержишь. Тебе еще надо внуков на ноги поставить.

– Я любил тебя с самой первой минутки, как увидел.

– Я тоже, только не сразу это поняла. Ты уж прости меня за боль, тебе причиненную.

– Что ты, родная, та боль только добавила счастья, какое ты мне дала, заставила почувствовать его сильнее.

Бледная рука коснулась его волос, Ингигерд погладила, как умела только она, провела пальцами по губам, вытерла скупую мужскую слезу, выступившую на глазах.

– Не плачь, все мы там будем. Хочу уйти спокойно. Сыновья женаты, дочери замужем. Даст бог, будут счастливы. Не плачь, ты должен быть сильным…

Княгиня умерла в феврале, не зная, что свадьба Анны и Генриха еще не состоялась, но это было уже неважно, ведь судьба младшей Ярославны была решена.

Сам князь очень тяжело переживал смерть жены. Ее похоронили в Святой Софии, положив начало новой княжеской усыпальнице.

Теперь предстояло учиться жить без Ингигерд. Ярослав каждый день ходил к ее саркофагу, подолгу молился, стоял на коленях. Наконец с ним решился поговорить духовник Иларион.

Жизнь не бывает без потерь, каждый уходит, когда Господом определено, нельзя хоронить и себя рядом с умершим. Живые должны жить, тем более князь такой огромной державы.

Когда-то Ярослав мечтал о хорошем пастыре для себя, ему так не хватало добрых и мудрых советов в Новгороде! Рядом был старый Блуд, но тот умел хитрить, а князя требовалось научить уму-разуму. Учил новгородский епископ Иоаким, только отношения с ним разладились после опалы Коснятина. У Остромира были свои заботы, и Ярослав учился всему сам.

Но было то, в чем учиться тяжело, – любому верующему нужен пастырь. Таким стал пресвитер церкви в Берестове Иларион. Когда-то Ярослав случайно услышал проповедь этого священника и сам пришел к нему. После долгой беседы князь решил, что лучшего наставника в вере и духовника ему не сыскать. Ярослав выбирал сердцем и не ошибся, Иларион был его духовником и помощником до самой смерти.

Казалось, святой отец знал все, что касается веры. Он мог ответить на любой вопрос князя, объяснить любое непонятное слово или место в книгах, какое бы ни встретилось. Но больше всего Ярославу нравились его рассуждения.

Этот человек сыграл огромную роль не только в жизни князя, но в судьбе всей Руси, а потом России. Середина XI века – время разделения церквей на католическую и православную. Все родственники королевских кровей, новые и старые, приняли сторону католицизма, а киевский князь остался верен греческому толку, православию. И православной стала Русь. Конечно, большая заслуга в этом самого Ярослава, но не меньшая и его духовного наставника Илариона.

Можно смело сказать, что если князь Владимир Святой выбрал для Руси христианскую веру, то его сын князь Ярослав Владимирович – православие!

Позже никому из государей даже в голову не приходило изменить этой вере, казалось, какой еще может быть вера русского монарха? А тогда это совсем не было очевидным. И именно убежденность княжеского духовника Илариона в правоте православной веры, его горячие проповеди, которые могли часами слушать и князья, и простые смерды, его моления в вырытой на берегу Днепра пещерке, со временем превратившейся в один из самых известных в христианском мире монастырей – Киево-Печерский, помогли определиться и самому князю. И определили путь всей Руси.

Но в те годы огромный митрополичий двор, так любовно отстроенный для владыки князем Ярославом, стоял без хозяина. Как только в Киеве началась подготовка к войне с Византией, митрополит Феопемпт предпочел отбыть на родину. Если честно, то Ярослав очень надеялся именно на его помощь. Мудрый духовный наставник должен был либо усовестить самого князя, либо посодействовать его делам в Константинополе. Приложи митрополит хоть какие-то усилия, и войны можно было избежать. Но грек этого не сделал. То ли оттого, что совсем недолго прожил на Руси, то ли потому, что вовсе ее не любил и даже не уважал.

Он уехал, оставив свою паству без пастыря. Это очень обидело князя, пусть бы на него епитимью какую наложил, если не прав, даже анафеме предал, только не бежал вот так предательски, когда он был очень нужен. И это тогда, когда ему самому ничего не угрожало, чего же ожидать от такого митрополита, если бы враг стоял у ворот?

Ярослав вспоминал Анастаса, и у него крепло убеждение, что греки все таковы, если не сами по себе, то по отношению к Руси.