Царь Грозный - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 81

А к середине дня примчался тот самый гонец из Москвы с повелением князю Андрею Михайловичу Курбскому ехать к государю, потому как срок его воеводства вышел. Остальные воеводы качали головами с сомнением: может, и не опала это вовсе? Может, просто государь на новое место отправил бы?

Шилой больше всего переживал за жену, сынишку и мать князя Андрея. На совете стал говорить, что, мол, вернется за ними князь Курбский или пришлет кого, тогда надобно и убедить его покаяться в дурных мыслях перед государем. Простит Иван Васильевич, не может не простить…

В прощение верилось мало, как и в то, что Курбский приедет за семьей сам, а вот весточку передать может… За его двором устроили наблюдение. И не зря.

Васька Шибанов свое дело знал, ужом полз до самого Псково-Печорского монастыря, к Васьяну явился, когда тот и не ждал. Ловкий малый, не все старцы его заметили.

Игумен еще о побеге князя не ведал, помрачнел, задумался. Потом, когда прочел послание, совсем рассердился:

– Глупец! Кому он там нужен?!

Шибанов возразить не посмел, вспомнил о том, как обобрали его хозяина в Гельмете, а потом в Армусе и не спешили облагодетельствовать в Вильно. Но игумен и не собирался с ним спорить. Про деньги и письма ответил грубо:

– Денег не дам, их нет, а если и будут, то на дело пущу! А князь пусть у своего нового государя просит. И за письмами в Юрьев тоже никого посылать не буду, ни к чему людей губить. Хочешь, отправляйся сам!

Васьян разговаривал резко, неприветливо. Уже когда Шибанов собрался уходить, добавил:

– Князь бездумно поступил. Свое отечество бросил, семью на погибель обрек, имя свое славное обесчестил. Коли государь плох, так по-другому надобно.

– Как? – неожиданно для себя спросил Васька.

– А не ведаю! – разозлился игумен. – Да только изменой никогда славы не добудешь! Отныне сколько Русь стоять будет, столько имя князя Курбского будет изменой покрыто!

Знать бы игумену, как он прав! И через несколько столетий, осуждая или пытаясь оправдать и обелить беглого князя, представить едва ли ни мучеником совести, потомки все равно зовут его изменником. Тем более что не пройдет и полгода после бегства, как бывший знатный воевода Московии князь Андрей Михайлович Курбский в угоду своим новым покровителям поведет литовские войска против своих бывших соотечественников! А потом будет умолять короля дать ему войска, чтобы одолеть и сжечь Москву! Правильно, подачки новых властей надо отрабатывать. Не всякий раз он будет соглашаться выступать против Руси, но все же…

Что было бы с Курбским, не сумей он удрать в Литву? Наверное, погиб на плахе или на дыбе под пытками, как многие другие достойные сыны своего времени. История не терпит сослагательного наклонения, что случилось, то случилось. Предал Андрей Михайлович сначала многих и многих, пока еще был воеводой московским, а потом и саму Московию.

Через несколько лет несогласный с государем Иваном митрополит Филипп не сбежит, не предаст Родину, а найдет в себе силы открыто возразить царю. А ведь это уже будут годы, когда за одно неосторожное слово казнили, не только за протест! И не сможет грозный царь Иван Васильевич ничего поделать с митрополитом! Отправят того в монастырь, позже даже убьют, но духовная победа останется за Филиппом! И поминать Филиппа станут как святого, а не как изменника, хотя и талантливого…

Не один Курбский тайно бежал, не один он воевал потом против своих соотечественников с оружием в руках, тот же Семен Бельский взял саблю в руки в войске крымского хана. Но никто из них не писал «досадительных» писем Ивану Грозному. Почему Курбский делал это? И почему так странно велась эта переписка? Ведь первое письмо было отправлено по свежим следам, сразу после бегства. И ответ князь получил тоже сразу, слишком возмутило его послание жестокого царя. И второе Курбский написал тоже сразу, но отправил только спустя 17 лет вместе с третьим. Почему?

Такое ощущение, что каждый из участников переписки словно оправдывался перед визави. Но оправдываются только те, кто чувствует себя виноватым. А ведь даже в написанной позже «Истории…» Курбский, обвиняя московского тирана, снова и снова вынужден объяснять свое собственное поведение – и бегство, и последующие походы на Русь в составе польско-литовского войска. Чуть не плача, винится, что не смог остановить ограбления и убийства в православных храмах Полоцка…

Сдается, что эти двое вполне стоили друг дружки… Только масштаб разный, Курбский несколько помельче.

Имел ли право князь Курбский укорять во многих смертях царя Ивана Васильевича, если сам обрек на таковую даже своих родных людей, ведь понимал, что мать, жену и девятилетнего сына казнят за его предательство! Понимал, что литовцы казнят тех ливонских сторонников Московии, которых он, стремясь выслужиться, выдал польскому королю Сигизмунду. Что погибнут из-за его предательства сотни русских воинов, попав в ловушку, устроенную с его помощью Радзивиллом… Что обрекает на мучительную смерть того же верного Ваську Шибанова… Да и из его новых литовских владений люди быстро побежали во все стороны, потому как, осуждая московского тирана, губящего души безвинных подданных, князь Андрей Михайлович… занялся тем же в масштабах Ковеля. Не один человек проклял за бездумную жестокость и чинимые зверства князя Курбского во вверенном ему Ковеле, даже жалобу в суд подавали на правителя! Но для князя важен только он сам, его обиды, его жизнь. А чужие? Ну кто же из великих считается с чужими? Курбский мнил себя великим…

Васька Шибанов так же, ужом, прополз и в Юрьев. Знал места, где можно перебраться через крепостную стену незаметно. Но сразу на княжий двор не пошел, были у Васьки и свои дела. Решил, что подождут княжьи письма.

Полная луна заливала все вокруг желтым светом, очень мешая человеку, кравшемуся к крошечному окошку, затянутому мутным бычьим пузырем. Дождавшись, когда облачко закроет большой яркий круг, он скользнул к стене дома и прислушался. Внутри было тихо, видно, хозяева давно спали. И то, время ночное…

На тихий стук из дома отозвались не сразу, пришлось стукнуть еще дважды. Человек уже было решил убираться вон, но изнутри наконец отозвались:

– Кто? Кого черти несут в неурочный час?!

– Я… я это, Олена…

В ответ на шепот ахнули:

– Васька?!

Женщина бросилась отворять дверь, чтобы впустить, видно, желанного гостя. Тот скользнул в сени, все так же осторожно оглядываясь. Впустившая его хозяйка прижала руки к груди:

– Васенька, а говорили, что ты с князем бежал… с князем Андреем Михайловичем…

Глаза ее впились в лицо княжьего слуги, точно собираясь все выведать одним махом. Тот прижал палец к губам:

– Тише ты! Бежали, да вот пришлось вернуться…

– Вернулись?! Касатики… вот и хорошо, вот и правильно, – запричитала женщина.

Шибанов оборвал ее словесный поток: