Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 23

Надо сказать, расплата была жестокой, вскоре сифилис перерос в настоящую эпидемию, а лечили его при помощи ртутных препаратов, от чего пациенты становились скорее мертвыми, чем живыми.

Горе-завоеватели сбежали обратно за Альпы, пора налаживать и свою жизнь.

Для начала Папа объявил вне закона тех Орсини, которые поддерживали французов и позже не встали под знамена коалиции, их земли подлежали конфискации в пользу церкви. Понятно, что добровольно Орсини ничего отдавать не собирались, потому из Испании был вызван Джованни Борджиа с предложением возглавить карательный поход.

В Неаполе трон занял молодой король Фердинанд II, возражать ему оставленный королем Карлом французский комендант д’Обиньи не стал.

Родриго Борджиа решил, что опасность миновала и в Рим пора возвращать дорогую сердцу дочь Лукрецию, все это время жившую в Пезаро без мужа и вообще без родственников.

Лукреция действительно очень скучала в одиночестве, потому что Джулия уехала к умирающему брату и не вернулась, отправившись из Каподимонте сразу в Рим, Адриана была с ней, Джованни Сфорца служил в войске Папы и даже вестей не присылал. Сам Папа переписывался с дочерью постоянно, прекрасно понимая, сколь тяжело ей без известий от родных. Он старался вселять уверенность, что все будет хорошо, хотя были моменты, когда французы прошли почти по всей Италии, и казалось, все потеряно. Получая послания от отца, хотя и не рассказывавшего дочери о своих задумках и тайных планах (это опасно, все же Сфорца не до конца поддерживали понтифика), она твердила всем вокруг, что Папа справится с трудностями, французы будут изгнаны.

Граф Пезаро вернулся совершенно неожиданно, он больше не собирался служить неаполитанскому королю. Лукреция смотрела на погрубевшего, привычно недовольного всем подряд мужа и старалась убедить себя, что она очень рада его появлению, готова ласкать супруга, родить от него ребенка. Старалась, но это не получалось, все нутро Лукреции противилось его грубому напору, муж не поинтересовался тем, как она жила все это время, не выразил особой радости при виде жены. А ведь мог бы заметить, что она похорошела, это твердили все вокруг. Но граф Пезаро был занят только собой, Лукреция заметила, что он сильно нервничает.

Нервничать Джованни Сфорца было из-за чего. Его родственники открыто поддержали французов, сам граф Пезаро разрывался на части от желания угодить и тем, и другим, и даже когда остальные вроде Лодовико Моро уже участвовали в коалиции и воевали с французским флотом у берегов Генуи, Джованни продолжал поставлять сведения о неаполитанской армии людям короля Карла. Но для французов все закончилось весьма печально, и теперь граф Пезаро действительно боялся, чтобы как-то случайно его неблаговидное поведение не выползло на свет. Особенно страшно стало, когда Папа объявил вне закона Орсини.

Единственной надеждой оставалась Лукреция, но, увидев жену и услышав, как она переживала за отца и брата, как ждала изгнания французов, Джованни понял, что Лукреция-то и не должна ничего узнать, потому что ни за что не станет помогать предателю. Слабый человек, он не мог выбрать какую-либо сторону и честно, до конца служить интересам одного хозяина, все время пытаясь быть полезным обеим противоборствующим сторонам.

Возвращаться в неаполитанскую армию для Джованни было смерти подобно, и он задумался, как бы убраться от Неаполя подальше. Вспомнив о внезапной дружбе с Ватиканом ранее ненавидевшей Папу Венеции, граф Пезаро решил, что вполне может претендовать на должность в армии дожа. При этом он не учел, что Борджиа не собираются оставлять любимую дочь и сестру в глуши Пезаро и в Венецию к дожу тоже не пустят (мало ли что, дружба дружбой, дорогих родственников лучше держать при себе).

Александр смеялся, показывая письмо от Лукреции сыну:

– Чезаре, ты посмотри, чего хочет этот слизняк!

У кардинала Валенсийского даже кулаки сжимались при одном воспоминании о Джованни Сфорца, он негодовал, что сестре приходится быть женой графа Пезаро.

– Мы должны вытащить ее в Рим и больше не отпускать никуда!

Родриго Борджиа со вздохом уселся в большое кресло.

– Он хочет получить должность в армии дожа? Пусть командует отрядом…

– Не слишком ли это много для такого человека, ведь ты поставил командиром к дожу нашего Джованни.

– …с оплатой в четыре тысячи дукатов, – спокойно закончил Папа. Чезаре чуть смутился, отец явно демонстрировал, что спешить в разговоре с ним не следует, окончание фразы может напрочь перечеркнуть ее начало.

Джованни Сфорца не был талантливым полководцем, он вообще никем не был, кроме того, граф Пезаро зря думал, что о его шпионской деятельности не подозревали Борджиа, отец и сын были слишком проницательны, чтобы этого не заметить. Джованни Сфорца терпели только из-за Лукреции.

Чезаре прекрасно понимал, что граф Пезаро не стоит больших денег, но их явно не хватит на содержание семьи, значит, ему придется либо отпустить Лукрецию в Рим к отцу одну, либо самому приехать с ней и служить уже верно. Отец и сын подумали об одном и том же, потому Папу не удивил вопрос Чезаре:

– А если он и здесь?..

– Накажем так, чтобы…

– Как бы я хотел освободить сестру от такого мужа! Бедняжка, как ей там скучно и одиноко.

Александр сделал жест, чтобы Чезаре позвал секретаря; когда тот быстро и бесшумно скользнул к своему месту, Папа принялся диктовать зятю письмо с предложением места в армии дожа. Кардинал Валенсийский усмехнулся: дочери понтифик писал лично.

Джованни Сфорца такое предложение возмутило. Лукреция очень удивилась:

– Но ведь ты хотел служить в венецианской армии?

– Но не с такой мизерной платой!

– А сколько получают остальные командиры отрядов у дожа?

– Не знаю, наверное, столько же, но твоему братцу Джованни твой отец платит в несколько раз больше!

Глаза Лукреции сверкнули нехорошим блеском:

– Ты верно заметил: мой отец моему брату.

Ледяной тон жены не остудил возмущения графа, тот продолжал кипеть до самого вечера. Эти Борджиа на каждом шагу унижали его! Ему постоянно давали понять, что он всего лишь граф Пезаро! И снова Лукреция фыркнула:

– А разве это не так?

Джованни смотрел на свою повзрослевшую и похорошевшую супругу и ловил себя на мысли, что ему очень хочется обхватить ее тонкую шейку стальными пальцами и держать, пока не посинеет лицо и не вывалится язык. После его возвращения они спали врозь. Сначала Джованни отговорился усталостью после пути, потом недомоганием, а потом просто не пришел. Гордая Лукреция после третьей ночи в одиночестве при вернувшемся домой муже задавать вопросов не стала, а Джованни больше ничего не объяснял и не оправдывался.

В действительности же он боялся проговориться о своем предательстве во сне. Для Лукреции это было сильнейшим унижением, муж вернулся злой, все время придирался, выговаривал, что к нему плохо относятся Борджиа, но главное – пренебрегал близостью с ней. Долгое одиночество, когда вокруг только слуги и неизвестно, что будет дальше, а теперь вот такое пренебрежение не добавляли Лукреции радости. Тем сильнее ее тянуло в Рим к отцу и братьям (в Рим вернулся и Джованни Борджиа), к тем, кому она всегда дорога, кто всегда был рад ее видеть, кто ее любил и баловал.