Даниил Галицкий. Первый русский король - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 9

– Хорошо… хорошо!..

Рука полководца сжала рукоятку плети. Все получалось даже лучше, чем они с Джебе придумали, а помогли татарам сами урусы. Разделиться перед решающей битвой, полезть невесть куда без толковой разведки (он не сомневался, что разведки не было, иначе не было бы и столь глупого поведения)…

Привычные к степным просторам глаза Субедея (один он потеряет позже) легко различали происходившее вдали. Ход боя полководцу очень нравился. Вдруг Субедей обратил внимание на двух урусов, по одежде не последних нойонов, видно, коназей, как называли. Один явно молодой, второй постарше, эти двое бились, словно барсы. Субедей вздохнул: даже жаль, если убьют. Надо сказать, чтоб взяли в плен. Полководец сделал знак одному из нукеров приблизиться, показал рукой с плетью на двух крепких урусов:

– Видишь тех двоих? Не убивать! – И вдруг неожиданно для себя добавил: – Дайте им уйти.

Нукер исчез и почти сразу показался внизу, спеша в гущу боя. Прокричать приказ Субедея успел, но тут же сам упал, сраженный чьей-то рукой.

Даниил с Мстиславом Немым с удивлением почувствовали, что им стало чуть легче, не так уж наседали проклятые. Но раздумывать оказалось некогда, Даниил с ужасом увидел, что татары просто затоптали лагерь на другом берегу и не успевшую изготовиться к бою дружину Мстислава Черниговского. Оставалась надежда на Киевского князя, но Немой прокричал, показывая на ограждение, что киевляне поставили в предыдущий день:

– Спрятались, надеются укрыться.

От злости захотелось самому наброситься на трусов, но тут подскочил дружинник Мстислава Удатного:

– Князь велел к нему отходить! Быстрее!

Даниил скомандовал остаткам своего полка уходить, но кто-то из дружинников помотал головой, стараясь перекричать шум боя:

– Уходи, князь! Мы прикроем! Уходи!

Остатки волынян действительно встали стеной, защищая своего молодого князя от нападок татар, не подозревая, что те и так не станут его бить. Видевший это со своего холма Субедей усмехнулся: видно, не он один ценил молодого уруса.

Даниилу и Мстиславу Немому удалось уйти, причем молодой князь даже догнал своего тестя.

– Все кончено, Данила, нужно уходить! За мной!

Позорно бежать с поля боя, но просто сложить головы, не надеясь ни на что, тоже глупо. Даниил пришпорил коня…

Сколько раз он потом клял себя за это бегство! Казалось, если бы не повернул прочь, не поддался, смог бы переломить ход боя в свою пользу, не усидел бы Мстислав Киевский за своей оградой, выскочил в помощь. Но сзади свистели стрелы, а впереди неслись десятки таких же, как он, воинов. Молодой князь держался сзади коня своего тестя, уговаривая себя, что если уж Удатный повернул прочь, значит, дело и впрямь плохо.

Не единожды по ночам он будет вскакивать от свиста стрел в ушах, от криков на непонятном языке, от воплей ужаса и боли, сколько раз после не сможет заснуть до самого утра и будет скрежетать зубами в бессильной ярости на самого себя, что не сложил голову вместе с теми, кто бился с врагом. Его никто никогда не упрекнул за это бегство, но только он знал, как упрекал и корил себя сам, сколько седых волос добавилось из-за тяжелых раздумий после той битвы.

Они никогда не говорили с тестем о позорном бегстве, но оно всегда стояло незримой стеной, отравляя всю оставшуюся жизнь. Позже, чувствуя себя виноватым в произошедшем и в вине своего зятя, Мстислав Удатный поверил наветчикам, что Даниил замышляет на него плохое, но потом опомнился.

А тогда они долго гнали коней, торопясь уйти как можно дальше. Шум боя, а вернее, уже и не боя, а просто погрома становился все глуше. У какой-то речушки остановились, Даниил наклонился зачерпнуть горстью, чтобы напиться, и вдруг увидел, как в текущую воду капает кровь! Только теперь он понял, что ранен, тот сильный толчок, видно, был ударом копья. Грудь пробита, пришлось приложить спешно нарванных трав, но дольше задерживаться некогда, погоня близка.

Вокруг них собрались несколько успевших бежать дружинников, увидев, что молодой князь ранен, стали просить уезжать быстрее:

– Мы задержим. Спеши, князь.

Мстислав с Даниилом снова метнулись на коней:

– Помощь приведу из Олешья или Чернигова!

На слова Мстислава дружинник только махнул рукой. Чего уж тут, какая помощь? До Олешья сколько верст!

Мстислав торопил и торопил зятя, видно, прекрасно понимая, что татары не отстанут:

– Данила, пока на коне держишься, скачи! Нам до Днепра добраться нужно, там не тронут.

Запасных коней взяли в одном из сел, но своих не бросили, так и шли одвуконь. Услышавшие о беде жители деревень и сел на их пути торопились выйти навстречу вражинам с крестами и дарами, но не зря спешил князь Мстислав, подгоняя зятя, татары не оставляли живых у себя за спиной: опасно. Правило Степи: побежденные не могут быть друзьями победителей, смерть первых нужна для безопасности вторых.

А у Калки татары уже третий день забрасывали стрелами укрепления Мстислава Киевского. Нойоны Цыгыркан и Тешукан были вне себя, большая часть войска ушла догонять бежавших, а они вынуждены топтаться подле этих противных урусов! Но и взять поставленное ограждение с лету не удавалось. Наконец был придуман хитрый ход.

Тешукан приказал позвать старшего из воевавших в его тысяче бродников, Плоскиню. Тот явился не слишком довольный, избивать русов, пусть и тех, с кем он не знался, как-то не слишком хотелось. Татарин хитро прищурил глаза:

– Тебя кто заставляет убивать? Вымани их, заставь выйти, чтобы мои люди тоже могли вперед отправиться.

– Как же я их выманю?

– Глупый урус! – прошипел Тешукан. – Скажи, что я их крови не пролью, пусть выкупит себя и своих воинов. Иди!

Плоскиня прекрасно понимал, что лжет поганый, что в его словах кроется какой-то обман, слишком довольно блеснули узкие глаза. Но что он мог поделать? Пришлось действительно отправиться к Мстиславу Киевскому. Перед тем заставил татарина еще раз повторить свое обещание – не проливать русской крови, если выйдут из-за ограды добром.

– Не пролью!

Плоскиню внутрь ограды не пустили, долго разговаривали через нее, князь и его дружинники боялись, что за разговорами вместе с бродником внутрь проникнут и татары. Плоскиня убеждал, что Тешукан обещал не проливать крови, если князь выкупит себя и дружину. Долго не верили. Предыдущие три дня они невольно слышали крики раненых, которых на поле добивали татары, а потом дышали смрадом горевших в погребальных кострах убитых врагов. Неужто простят их самих? Но Мстислав понимал и другое: татары снаружи, у них вода, у них еда, а у русских в их ограде ничего. Татары могут сидеть у ограды хоть до холодов, а они сами? Еще чуть, и на солнце сходить с ума без воды начнут лошади, а потом и люди.

Помощь вряд ли придет, видели же, как избивали волынские и галицкие полки, как бежали половцы, легли под стрелами татар куряне, лужская дружина… Оставался где-то далеко не успевший к общему отправлению Василько Ростовский, но как можно надеяться на пятнадцатилетнего мальчишку, если умудренные боями мужи так глупо попались?