Даниил Галицкий. Первый русский король - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 54

– Щенок!

На Фильния теперь шел уже сам князь Даниил, который понимал, что нужно как можно скорее свалить его хоругвь. Удалось, именно Даниил разорвал в клочья знамя угров. Теперь коннице Василька пришлось сражаться с ляхами. Даниил понимал, как трудно брату, и уж не чаял увидеть того живым.

Ободренные успехом русского войска горожане открыли ворота и принялись избивать оставленных для защиты тыла пеших воинов. Если не было стрел, в ход шли обыкновенные камни. Хотя добрых стрелков и в Ярославе хватало.

Никак не ждавшие нападения сразу со всех сторон, дрогнули сначала Ростиславовы воины, вооруженные легче рыцарей. Но отступать некуда, и они просто побежали. Еще немного, и за ними последовали всадники. Теперь рыцарское войско бежало уже все, кто как мог и успевал. Их расстреливали в спины, словно загнанного зверя на охоте. Повсюду метались обезумевшие кони без всадников, добавляя беспорядка и паники.

Битва шла до темноты, разгром был полным, в плен попали все трое предводителей. Обещавший помиловать князя Фильний сидел связанный в ожидании собственной участи.

Князья вместе со своими воеводами обходили пленных. Вдруг Лев, гордо вышагивавший рядом с отцом, заметил Фильния, не выдержав, пнул его ногой:

– У, проклятый! Из-за тебя копья лишился!

– Что?! – изумился Даниил.

– Да вот об него я свое копье поломал, больно латы крепкие оказались.

Князь хохотнул:

– Знаешь, Лев, с кем сразился? Это же бан Фильний!

Фильний, подняв голову, зло выругался на княжича, досадуя, что в бою лишь отмахнулся от мальчишки, а не разрубил пополам.

Василько Романович похлопал племянника по плечу:

– Хорошее боевое крещение принял, княжич.

– Я еще вернусь и утоплю в крови твои города, а твоего щенка повешу на березе! – прошипел Фильний. Он верил, что, по рыцарским законам, его выкупят из плена и снова позволят биться с врагом.

– Нет, ты больше ни против кого меча не поднимешь, мы тебя казним!

– Пленного рыцаря нельзя казнить! – заверещал Фильний.

– Это по каким законам?

– По рыцарским, – приосанился тот.

– А я не рыцарь, я русский князь, мне можно!

Хохот окружающих заглушил отборные ругательства Фильния.

Фильния действительно казнили, а вот Ростислава Черниговского Даниил и Василько пожалели, заставив клясться, что больше не поднимет руку против их земель. Князь поклялся, да верилось в это с трудом.

Лев, чуть остывший после сечи, горделиво прохаживался по полю боя. Князь покосился на сына с опаской, много раненых, еще способных держать оружие. Как бы не пострадал, но потом вздохнул: все в руках Божьих, что будет, то и будет. А бился сын хорошо, можно гордиться…

Княжич рассматривал тех, с кем совсем недавно бился. Теперь они лежали, глядя в небо остановившимися глазами, молодые и пожилые, крепкие и совсем юные, как он сам, у которых подбородок не успел зарасти первой щетиной. Не им убиты, но ведь убиты же. Кто-то остался дома, почти всех ждут, у них могли быть или есть дети… В княжиче боролись два чувства – восторг от победы и ужас от человеческой смерти, пусть даже и вражьей. Он вглядывался в лица рыцарей, с которых стаскивали, срубали латы горожане (железо всегда в хозяйстве пригодится!), не закрытые забралами лица были вполне обычными, не лучше, но и не хуже лиц его воинов.

Даниил заметил эти раздумья, поспешил к сыну. Трудно убивать сначала, потом и рука, и душа пообвыкнут, в противнике будешь видеть только врага, а в первый раз всегда вот так. Но если сейчас у Льва пересилит чувство сострадания, то в следующий раз он не сможет поднять меч на врага.

– Лев, это враг. Безжалостный. В бою никогда нельзя его жалеть, не убьешь ты, убьет он.

– Я не в бою, – вскинул на отца глаза юный княжич.

– И после боя тоже. Тот, кто против тебя меч в бою поднял, поднимет его и в следующий раз, если ты оставишь ему такую возможность.

– Но ведь ты оставил жизнь Ростиславу?

– Думаю, зря, он снова против будет и чужих позовет, но я одно знаю: я сильнее, и сейчас ему не совладать. Он племянник, сестрин сын, кровь моя и твоя тоже, но запомни, Лев, если снова руку поднимет, отсекай эту руку без раздумий!

Княжич только кивнул.

Когда уже все прошло, братья долго беседовали, пытаясь понять, как быть дальше. С востока татарская рать поджимала, с запада угры да ляхи. Русь между двух даже не огней, а гигантских жерновов. Как выстоять, с кем договариваться?

– Князь Александр Ярославич ливонцев побил, но надолго ли? А если снова Батый со своими придет? Как с рыцарями договариваться, если они только о том и мыслят, чтобы тебя самого сокрушить?

Тяжелые мысли не давали покоя князьям, лишали сна, протягивали морщины на их челе.

– Ладно, будет беда, будем и отбиваться, что загодя терзаться! Только города крепить надо, чтоб осаду выдержать могли, вон был укреплен Ярослав, успели на подмогу.

На том и порешили, не знали князья, что совсем скоро Даниилу придется принимать решение. А потом еще и еще раз… И заботиться о том, чтобы выжить, не будучи раздавленным, предстоит ему очень долго, до тех пор, пока не встанет крепкая Русь, правда, уже Московская. Но и на нее будут то и дело наползать вражьи полки, и ее будут пробовать на зуб, выстоит ли, выдюжит? Выстояла и выдюжила.

В Холм примчался совсем нежеланный гость. Конечно, он приехал не один, сопровождали трое. Все надменные, на окружающих почти и не смотрели, узкие губы сложены в презрительной ухмылке, узкие глаза – словно угольком кто по лицу чиркнул – не поймешь, на кого направлены, лица бесстрастные, что твоя колода! Один сквозь зубы прошипел, головы не поворачивая, что к князю прибыли послы от Бату-хана.

Послы во все времена и у всех народов люди неприкосновенные и уважаемые. Только чего так кичиться? Слуга бросился за дворским Андреем:

– Андрей Иванович, там послы от поганых прибыли!

Тот уже и сам шел по двору, слуга крикнул громко, Андрею показалось, что татарин понял, глаз зло блеснул. Вот сколько раз матери, едва научив говорить, своим детям твердят: язык твой – враг твой! И понимают люди, вылетают зряшные слова из уст, что птицы, да ведь произнесенного обратно не вернешь. Что было татарина обижать?

Дворский подошел ближе, с достоинством поклонился:

– Милости просим на княжий двор, коли послами прибыли.

Все прибывшие молча слезли со своих невысоких лошадок и направились вслед за Андреем Ивановичем. Впереди вприскачь помчался другой слуга, посланный сообщить князю. А тот, что глупость ляпнул, тут же добавил еще одну:

– А они чего же, Андрей Иванович, немцы, что ли, али глухие?

– Я тебя сейчас плетью-то перетяну, если рот свой не закроешь! Замолчь, сказано!