Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 104

Стараясь не шевелиться и дышать неглубоко, князь с тоской смотрел на слюдяное оконце, едва пропускавшее лунный свет. Один любый сын Борис, и тот тяготится его вниманием. Не хочет Борис предназначенного ему отцом, не желает брать Киев, и тем более Русь под себя. Твердит, что не его это, землей править. А чье? Конечно, отдай князь престол любому старшему сыну, были бы рады-радешеньки. Святополк спит и видит себя в Киеве, Ярослав, небось, тоже. Да и Мстислав бы своего не упустил… А Борису и Глебу этого не надо… Ничего, он приучит Бориса к мысли о власти, заставит эту власть полюбить. То, что не понравилось ему править в Ростове, неудивительно, молод еще, у самого не получилось легко наладить отношения с погаными, а подсказать некому было, Ярослав Блуда с собой в Новгород позвал.

Снова проступила досада на Ярослава, мог бы опытного Блуда и оставить в Ростове, чтоб тот помог Борису. Ничего, теперь он сам поможет Борису, не станет держать его в далеком Владимире на Волыни или Ростове, посадит рядом в Киеве, и пусть завистники говорят что хотят! Ярославу хватит Новгорода, а Святополку Турова, в Киеве же будет сидеть Борис!

И вдруг откуда-то из глубины выползла мысль, а не испортит ли отец этим сыну жизнь, ведь не хочет власти Борис. Стало почему-то страшно, если вдуматься, то отец, сам того не желая, испортил жизнь всем своим детям. Всем. До единого.

Забыв о боли в сердце, князь Владимир сел на ложе, опустив босые ноги вниз на медвежью шкуру. Может, потому он так одинок? Перед глазами вдруг прошла целая вереница людей, судьбы которых он изменил против их воли.

Брат Ярополк… Рогнеда… Наталья… Мальфрид… Изяслав… Святополк… Всеволод… Ярослав… Олаф… даже Блуд… И еще многие другие… Мог ли он так поступать? Хотел как лучше, хотел устроить по-своему. А они не были благодарны.

До самого утра Владимир вспоминал и вспоминал.

С княгининой стороны прибежала девка-холопка:

— Беда, князь, княгине худо! Недужна очень!

Метнулся туда, Анна лежала на ложе бледная с посиневшими губами и остановившимся взглядом. Вокруг хлопотали люди, лекарь, архиепископ Иоанн, холопки, но видно уже не могли помочь. Услышав шаги мужа, княгиня все же нашла силы чуть скосить глаза, прошептала:

— Подойди…

Все немедля отступили в сторону, освобождая место у ложа для князя. Владимир опустился рядом на колени, глазами, полными слез, глянул в такое родное и знакомое лицо. Много лет они прожили вместе, сильно изменился князь с тех пор, как сватал Анну еще в Корсуни, стал совсем другим человеком. Сейчас с утекающей из княгини жизнью уходила и его жизнь.

Владимир взял жену за руку, Анна и раньше не отличалась горячей кровью, руки и ноги были по-лягушачьи холодными, а теперь так вовсе стали ледяными. Тонкие немного кривые пальцы, синие прожилки на суховатой кисти, выпиравшие косточки — все слабое, еле живое. Она никогда не была ни крепка телом, ни соблазнительна плотью. И чем только брала? Духом да вот еще глазами, которые от болезни стали больше и глубже. Князь вздохнул: и глаза измельчали от возраста, превратились в чуть подслеповатые щелочки. Кто не видел Анну в молодости, сейчас ни за что бы не смог представить ее красавицей. Да и была ли жена киевского князя красивой? Вряд ли… Именитой была, умной, уверенной в своем родстве. Но только не красивой.

И все же столько прожитых бок о бок лет, выросшие дети, умение княгини укрощать строптивый нрав мужа, успокаивать, умиротворять сделали свое дело. Не было в тот миг для князя Владимира на свете человека ближе и дороже, чем эта высохшая из-за болезни, похожая на обтянутый старым пергаментом скелет женщина. Все простил он ей: и нелюбовь к старшим сыновьям и дочерям, и легкое презрение, иногда сквозившее в ее отношении к мужу, и заносчивость гордой своим происхождением византийской порфирородной царевны, и многое другое…

Анна чуть слышно прошептала:

— Ухожу… Детей береги…

Князь залился слезами, приникнув к ее слабой руке. Сзади подошел Иоанн:

— Княже, дозволь исповедь у княгини принять…

Владимир вздрогнул, но с колен поднялся, от ложа отошел. Негоже исповедь никому слышать, кроме священника, даже мужу. Анна что-то шептала склонившемуся к ней архиепископу, тот слегка кивал, вряд ли прислушиваясь к едва различимому голосу. Исповедь важна не для того, кто исповедует, а для того, кто облегчает ею свою душу, чтобы предстать перед господом. Княгиня причастилась, и Владимиру снова дозволено подойти к ложу. Только уже бесполезно, исповедь отняла у слабой Анны последние силы, и она больше глаз не открыла. Лекарь не сразу и понял, что недужная отошла в мир иной.

Похоронили княгиню Анну в каменном саркофаге посреди Десятинной церкви. Рядом князь Владимир велел положить после смерти и себя.

Наступили мрачные дни, ему не до чего, с уходом Анны ушла и прежняя жизнь. Казалось, что-то оборвалось, пора и самому подводить итоги, собираясь в путь вечный. Но чем больше раздумывал князь над делами на Руси, тем тяжелее становилось на сердце.

А сердце ныло и ныло… И не только после тяжелых разговоров или дел, все сильнее тоска накатывала по вечерам, когда оставался в пустой ложнице один. С молодости не привык спать в одиночку, рядом всегда была женщина. Последние годы, правда, княгиня ночевала отдельно, но Владимир все же наведывался к ней при желании. Теперь Анны нет, наведываться не к кому. Некому распускать длинные косы, некому ласкать ланиты, тискать упругую грудь, чувствуя как под пальцами рождается и все сильнее захватывает женщину томное желание… На что уж Анна была холодной, а и ее умел растопить Владимир, загоралась-таки, прижималась крепче, отдавалась страсти. А без страсти какие же дети?

Брать себе женщину на ложе для удовольствия, как когда-то в молодости, князь уже не мог, вера не позволяла. А очень хотелось. Не только по ночам ласкать, но и днем угождать ее капризам, предугадывая даже невысказанные желания, видеть, как загораются от таких удач женские глаза, ждать ответной ласки…

И вдруг у него появилась совершенно неожиданная мысль. Сыновья делят за его спиной Русь оттого, что считают отца ни на что негодным стариком? Он им покажет, на что годен! Пришло решение… жениться! Да, жениться на молодой девушке чинным браком и даже родить детей!

Эта придумка настолько заняла мысли князя, что он напрочь забыл обо всем остальном, и о своем больном сердце тоже. Твердо решив жениться, Владимир принялся размышлять на ком. Греческая царевна у него уже была. Полоцкая княжна тоже. И чехиня была. И болгарыня. И русская боярыня. И даже монахиня-расстрига. Оставалось обратить взор на запад. Но о ляхах и думать не хотелось после неприятностей от Болеслава. А если сосватать кого-то из родственниц Оттона? О том, пойдет ли за него, уже имевшего внуков, молодая знатная девушка, почему-то не думалось, слишком сильна Русь, чтобы бросаться таким женихом, пусть даже и в возрасте.

В таких вопросах, как женитьба или просто завоевание женщины, князь никогда не тянул, решено — сделано. Сыновья с изумлением узнали о новом браке своего неугомонного отца. И чуть позже о том, что новая мачеха понесла! Вот вам и старый князь!