Невеста войны. Ледовое побоище - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 51

Кого и чего здесь только не было! Русские купцы развешивали и раскладывали скору, мех искрился на солнце, переливался, манил запустить в него пальцы, прижаться щекой.

Греки предлагали ткани, тонкие, почти прозрачные. Осторожно выкладывали на яркое сукно драгоценные камни, брали их толстыми пальцами с рыжими волосками на верхних фалангах, поворачивали, чтобы побежали от граней солнечные зайчики во все стороны. За игрой света завороженно следили не только раскрасневшиеся на морозе боярыни, но и купцы с севера. Женщинам хотелось, чтоб купили, а купцы прикидывали возможный барыш от перепродажи.

В другом ряду продавали выделанные кожи, пахнет кисло, но очень знакомо. Кожи вымочили в специальной закваске, чтобы они стали какая мягче, а какая, напротив, тверже крепкого дерева. Это большое умение – выделка кож, кожемяками Русь всегда славилась. А вот то, что из кож сделали – конская сбруя, ремни, даже усмошвецы сидят с сапогами, только нет ни тулов для стрел, ни щитов, обшитых крепкой кожей. Такой товар в другом месте, там все больше толпятся дружинники, оглядывают брони, щиты, натягивают, пробуя силу, луки, гнут над головами звонкие мечи, любуясь игрой переливов по булату… Там одни мужчины, женщины туда не ходят, но только не я. Меня ноги сами несли к щитникам да латникам, засмотрелась на кольчугу, которая просто играла на солнце. Ажурная, как паутинка, но сразу видно, что крепка, не всякий меч пробьет.

Луша опасливо озиралась, толкаться среди рослых крепких мужиков, которые не желали замечать присутствия двух женщин, разговаривали громко, хохотали грубо. Я потащила сестрицу дальше, конечно, она у нас к оружию и грубостям не приучена…

Коробочку мы купили, еще приглядели мальчишкам игрушки и вдруг… такой голубой цвет я видела только однажды – это был цвет плаща князя Романа, того самого, который сделал меня под Козельском главой рати. На мгновение замерев, я бросилась к купцу, расталкивая всех на своем пути. Лушка едва поспевала, отчаянно вопрошая:

– Ты чего? Ты чего, Настя?

Голубой ткани у купца было много, куда больше, чем на один плащ, он мог безо всякого убытка отрезать мне с полметра, как раз осталось бы еще кому-то. Но хитрый тип уловил мой сумасшедший интерес к этой ткани и принялся отрицательно мотать головой, мол, нет-нет, только всю или ничего! Куда он денет остальное?

– Сколько стоит?

Он загнул цену раза в три. Дальше последовала сцена, которую наглец наверняка запомнил надолго, если не на всю жизнь. Я подбросила ему монету и, пока ловил, успела вытащить из ножен саблю. Привычка иметь с собой оружие укоренилась у меня, кажется, на всю оставшуюся жизнь (надеюсь, она будет долгой). Это, конечно, не боевая, но вполне годная для того, чтобы вспороть его толстое брюхо.

Увидев блестящую сталь перед собой, купец сначала совершенно отчетливо икнул и даже чуть присел, а потом раскрыл рот, чтобы заорать на весь торг, мол, грабят! Но сделать это мы ему не позволили, я ловко откромсала небольшой кусок ткани и спрятала его в рукаве. Сабля с легким шипением исчезла в ножнах.

Лушка ехидно посоветовала так и не заоравшему купцу:

– Рот закрой, ворона нагадит…

Мы удалялись гордые своей победой над жадным купцом, ожидая окрика или хотя бы его вопля. Не закричал. Вообще-то, денег, что я ему кинула, хватило бы на приличный кусок, куда больше того клочка, что я отрезала, потому обвинить меня в воровстве или порче товара он не мог.

Нас догнал какой-то новгородец, видевший всю сцену, восхищенно блестя глазами, он хохотал:

– Ловко вы его! Вот ловко!

Мужик говорил, а я смотрела на пряжку его пояса. Луша при этом озабоченно разглядывала меня, понимая, что дело не совсем в порядке, если я так странно себя веду: то рву куски ткани, которую можно просто купить, то вперилась в пряжку на поясе у человека, пряжку вовсе не такую уж красивую или богатую… Сестрица не успела поинтересоваться, какая муха укусила меня с утра, как я вдруг ткнула в пузо мужику и попросила:

– Продай?

– Чего? – опешил тот.

– Пряжку от пояса продай.

– Чего это? – мужик тоже усомнился в моих умственных способностях, даже пряжку рукой закрыл.

Чтобы он не успел слинять от такой чокнутой, я достала деньги и снова предложила:

– Весь пояс продай. Мне именно такой нужен.

Может, бедолага и драпанул бы, но вид серебряного кружка, именуемого гривной, обездвижил его напрочь. Я повертела монетой перед носом и поинтересовалась:

– Продашь или у другого поискать?

Видеть перед собой сумму, на которую поясов можно было купить на половину Новгорода, и упустить только из‑за собственной нерасторопности мужик, конечно, не мог. Его пояс тут же перекочевал в мои руки. Но я оторвала пряжку и вернула пострадавшую деталь наряда владельцу:

– Остальное забери.

Если до того момента он еще сомневался, что я не в себе, то тут сомнения исчезли как дым. Выхватив у меня из рук пояс, бедолага исчез в толпе еще быстрее, чем его сомнения по моему поводу.

Теперь пришел черед Луши:

– Настя, ты чего?

– Луша, я не сошла с ума. Смотри, точно такой плащ был у князя Романа. А потом у меня. Такой кусок мы посылали Батыю в знак, что я жива.

– Ух ты! – Лушка вспомнила наши рассказы о войне с Батыем. Но оставалась еще пряжка и потрясенный новгородец.

Я подбросила на руке пряжку:

– А вот точно такая, вернее, обломок, была там, где мы ставили тавро хану. Пряжкой ставили, больше нечем было.

Луша смотрела на меня с явным сомнением:

– А я думала, вы все врали про тавро…

– Было такое, было! И вот это будет подарком хану с напоминанием обо мне, о нас.

– Осталась стрела?

– Нет, Вятич прав, стрела – это вызов, а вызывать его сейчас я не могу. Очень хочу, но не могу. Главное, чтобы вспомнил.

Вятич, услышав о моей задумке, согласно кивнул:

– Умнеешь, старушка…

Луша возмутилась:

– Какая она старушка?!

– А кто же вы, как не старушки?

– Да нам всего…

Лушка не успела договорить, Вятич захохотал:

– Вам не всего, а уже. Это мне всего.

– Да ты старше нас!

Я понимала, в чем дело, и только тихо посмеивалась, сейчас скажет, мол, мужчине всегда всего, а женщине всегда уже. Так и есть, сказал. Лушка чуть подумала, потом фыркнула, как кошка, видно, решив, что Вятич ничего не понимает в женщинах.

Сначала Александр Ярославич и слушать не хотел о том, чтобы я ехала в Сарай вместе с ним. Слишком серьезной и опасной была поездка. Но Вятич о чем-то долго беседовал с князем, и тот согласился. Мне Вятич сказал, что все, что нужно, Невский знает, чтобы я не распускала язык там и оповещала весь белый свет о наших с Батыем взаимоотношениях. Я и без этого понимала, что опасно, причем не только для меня, но и для Невского.