Украденные ночи - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 23

Амалия видела, как, оставшись один, кузен мужа подошел к балюстраде и, прислонившись спиной к одной из колонн, на мгновение замер, любуясь естественной красотой заводи. Зеленые гирлянды вьюна напоминали праздничное убранство залы, а маленькие белые звездочки жасмина, который рос вдоль перил, наполняли пьянящим ароматом все вокруг. Амалия молча остановилась, боясь помешать. Роберт обернулся и, приветливо улыбнувшись, продолжал созерцать дивную природу. О чем он думал в эти минуты?

Глядя на медленное течение мутно-коричневых вод, трудно было даже представить, что недавно эта сонная река была грозным потоком, затопившим все вокруг. Дома, разбросанные по побережью, скрывались за плотными ширмами из тростника и раскидистыми ветвями дубов, поросших мхом. Прямо перед отелем высился дуб, известный как дуб Эванджелины. Согласно легенде на этом месте бросил якорь корабль, привезший Эммелин Лабаш из Новой Шотландии, где она встретилась наконец со своим Луи и рассталась, узнав, что он женился на другой. При легком дуновении ветра мхи, покрывшие ствол дуба, слабо колыхались.

Амалия облизнула пересохшие губы.

— А вы знаете, что мох — знак беды у индейцев? — заговорила она, не глядя на Роберта.

— Неужели?! — удивился он. — Никогда не слышал.

— Говорят, когда-то на берегах Теша жили принцесса и индейский воин, — начала рассказ Амалия. — Они страстно любили друг друга и должны были вскоре пожениться. Неожиданно принцесса заболела и умерла. Безутешен был жених. Прежде чем похоронить любимую у подножия дуба, он попросил отрезать и отдать ему ее длинные косы, которые положил на ветви поверх могилы. Со временем косы постарели и стали совсем седыми. Ветер разносил пряди по всему лесу, развешивая их по деревьям как знаки траура и безутешного горя. Скоро вся страна заводей, от истоков до устья реки Теш, впадавшей в море, оделась в вечный траур.

— Странная, но красивая легенда, — сказал он мягко и, как показалось Амалии, с оттенком снисходительности.

— Ее рассказал мне Сэр Бент.

— А вы знаете, что говорят акадийцы об Эммелин, Луи и дубе? — кивнул он в сторону знаменитого дерева.

— Об их встрече под дубом? — спросила Амалия, срывая листок жасмина и тщательно растирая его между пальцами.

— Не угадали, — улыбнулся Роберт. — О том, чем закончилась вся эта история. Акадийцы — жизнерадостный народ, поэтому любят истории со счастливым концом. Вот они и решили, поскольку по законам церкви брак может разрушить только смерть, то Эммелин и Луи должны соединиться после их смерти. Так все и произошло. Теперь их тени встречаются под дубом. Если внимательно прислушиваться, то вечерами, когда дует ветер, можно услышать, как они смеются… занимаясь любовью.

Что-то было в его голосе такое, от чего ее сердце сначала замерло, а потом учащенно забилось.

— Я согласна, что эта концовка лучше, хотя не уверена, что вы не сами ее придумали. А вообще-то помогать другим — одна из ваших добродетелей.

— Моих добродетелей?! — Брови Роберта медленно поползли вверх, а на губах появилась презрительная усмешка.

— Вам не нравится это слово? Просто я хотела сказать, что вы добрый человек. Взять хотя бы эту поездку. Вряд ли вам так уж интересно сопровождать Мами? Я уверена, что вы могли бы найти занятие повеселее.

— Ошибаетесь! Если уж вы заговорили о тетушке Софи, то знайте: она так много сделала для меня, что я вряд ли когда-нибудь смогу отплатить ей тем же. В любое время я готов служить ей. А от этой поездки я просто получаю удовольствие.

Слова Роберта подтверждали рассказ Хлои о том, что он предан семье Деклуе.

— Мне показалось, что вы слишком привязаны к своим «Ивам» и не любите их покидать, — попыталась она перевести разговор на другую тему.

— К чему это вы? — Роберт резко повернулся лицом к Амалии.

— В последнее время вы совсем перестали бывать у нас, и я решила, что в «Ивах» накопилось много дел, которые вы забросили, когда помогали нам во время наводнения.

— Сейчас действительно время беспокойное, — ответил он уклончиво.

— Все же вы не отрицаете, что избегали нас? — Амалия вскинула глаза на его бронзовое мужественное лицо, заметив, как появилась, а потом исчезла маленькая морщинка между бровями.

— Избегал?! Нет, это уж слишком!

— Уверены?

— Я часто объезжаю плантации тетушки.

— Как-то утром я видела вас из лоджии, но в доме вы так и не появились.

— Гостеприимство тоже имеет свои границы, — улыбнулся Роберт. — Если хочешь остаться желанным гостем, дай хозяевам отдых. Я полагал, что исчерпал лимит гостеприимства.

— Вы же знаете, что это не так! — возразила она решительно. — Скажите, вы уверены, что ваши отношения с Жюльеном… Может быть, вы поссорились? — нашлась она.

— Что за ерунда! Ничего подобного мне и в голову не приходило! — Его ответ был ровным, точным и слишком уж быстрым, словно заготовленным заранее. И все же Амалия успела заметить, как глаза Роберта сузились, пряча за пушистыми ресницами то, что он не мог или не хотел сказать.

— У меня такое чувство… — Она сглотнула, подбирая нужные слова — Мне кажется… Ну, что вы говорите не совсем правду. Может быть, я вас чем-нибудь обидела?

— Это невозможно, — сказал он мягко, и его голос вызвал у Амалии нервную дрожь.

Она попыталась скрыть это странное ощущение за приветливой улыбкой:

— Тогда я надеюсь…

— Позвольте мне… — Его рука внезапно притронулась к нежной припухлости ее грудей, видневшихся в неглубоком вырезе платья.

Как ни странно, но этот внезапный шокирующий жест вызвал волну удовольствия, перехватил дыхание. Амалия поспешно сделала шаг назад, продолжая ощущать прикосновение его пальцев. Это место горело, словно его опалили клеймом. Глаза Амалии расширились: она смотрела на него и чувствовала, что тонет в глубинах его глаз-озер. Ей показалось, что на бронзовых щеках Роберта выступил румянец, хотя вполне возможно, что она ошибалась. Амалия завороженно взглянула на протянутую им руку, ту самую, которая только что коснулась ее груди.

— О, паук! — воскликнула она, отметив про себя, что голос прозвучал слабо и что в нем не только страх, но и разочарование. Неизвестно, чего больше. Однако в одном она была уверена: близость этого человека тревожила ее, вызывала страстное желание.

Значит ли это, что она была развратна не только в постели с мужем, но и на людях с совершенно посторонним мужчиной, родственником ее мужа? Как же так? Она добровольно и искренне давала брачные обеты и свято верила, что будет их соблюдать. Никогда раньше она не замечала за собой тяги к разным мужчинам, как не считала плотские утехи главным в жизни. И все же она реагировала на Жюльена в постели так, как ей даже и не мечталось, а теперь она почувствовала такую же тягу и распаляющуюся страсть к этому человеку. Возможно, в ее характере было столько испорченности, что, почувствовав себя женщиной после стольких лет мучительных ожиданий, она должна испытывать тягу к каждому встреченному мужчине? О ужас!