Голоса в ночи - читать онлайн книгу. Автор: Эрин Хантер cтр.№ 56

«Она что, пришла поболтать со мной о непослушных котятах?» — фыркнул про себя Воробей и проник в мысли целительницы.

Но в сознании Мотылинки не было никаких скрытых мыслей. Похоже, он напрасно терял время.

— Чего тебе надо? — грубо спросил Воробей. — У меня мало времени!

Мотылинка замурлыкала.

— Ты, как всегда, откровенен. — Она похлопала лапой по снегу, потом заговорщически понизила голос. — Ивушка рассказала мне, что звездные предки велели нам, целителям, держаться подальше друг от друга.

— Тогда зачем ты разговариваешь со мной?

— Я хочу знать, тебе тоже так сказали?

Внезапно перед внутренним взором Воробья замерцала крапчатая фигура косматой Щербатой. Он вздыбил шерсть, почувствовав присутствие звездной старухи.

— Я не могу рассказать тебе то, о чем со мной говорили предки, — проворчал Воробей.

— Значит, они сказали тебе то же самое?

Воробей проглотил ответ, уже готовый сорваться с языка.

— Они приказали тебе перестать разговаривать со мной, и ты послушался! — воскликнула Мотылинка, взметнув хвостом снег. — У тебя что, своей головы на плечах нет? А если Звездное племя завтра попросит тебя прыгнуть в озеро, ты тоже послушаешься?

Воробей возмущенно вздыбил шерсть.

— Это не одно и то же!

— Правда? — насмешливо спросила Мотылинка, ближе придвигаясь к нему. — Тогда вспомни, сколько раз соседские целители помогали нам спасать наших больных и раненых!

Воробей молча пожал плечами.

— Ага, молчишь! — торжествующе воскликнула Мотылинка. — Потому что это правда! Звездные предки требуют от нас прекратить делать то, что целители делали с рождения племен. Они требуют, чтобы мы отвернулись не друг от друга, а от наших больных, позволив им умирать. Ни один целитель до сих пор никогда не отказывал в помощи соседям. Тебе не кажется, что звездные воители сошли с ума?

«Попридержи язык, — хрипло зашептала Щербатая на ухо Воробью. — Если ты ее послушаешь, все четыре племени воителей погибнут во мраке!»

— Они же Звездное племя, — беспомощно пробормотал Воробей. — Они знаю, что делают. У них должна быть какая-то причина.

— Какая? — ахнула Мотылинка, обдав его своим пахнущим рыбой дыханием. — Ты знаешь, что это за причина?

Воробей отвернулся.

— Я… я не могу этого тебе сказать.

— Но я чувствую, здесь что-то не то, — горячо возразила Мотылинка. — Закон, которому подчиняются целители, отличается от Воинского закона! Он выходит за племенные границы. Для нас любой кот-воитель — это прежде всего кот, имеющий такое же право на жизнь, как и все остальные. Мы не должны спрашивать, где родился больной, ибо для целителей существует единственное племя — племя страдающих. Или ты забыл, что мы клялись исцелять и защищать?

— Вот и защищай своих соплеменников, — огрызнулся Воробей, пряча глаза. — А меня оставь в покое.

— А если у Песчаной Бури Белый кашель перейдет в Зеленый? — в упор спросила Мотылинка. — Ты позволишь ей умереть, потому что так велело Звездное племя?

— У них есть свои причины… — выдавил Воробей, из последних сил вонзая когти в ледяной песок.

— Но они всего лишь умершие воители! — теряя терпение, зашипела Мотылинка. — Неужели ты до сих пор думаешь, что смерть прибавляет ума или храбрости? Если кот был дураком при жизни, разве он может стать мудрецом после смерти? Нет, он останется таким же упертым тупоголовым олухом, но получит возможность с важным видом морочить головы живым!

Воробей сморщил нос, почувствовав гнилостное дыхание Щербатой. В чем-то Мотылинка была права — после смерти от старой целительницы не стало пахнуть лучше, чем при жизни! Пожалуй, кое-что остается неизменным даже в Звездном племени… Косматая шерсть старухи переплелась с шерстью Воробья. Он зарычал, поддавшись желанию сорвать свою досаду на Мотылинке.

— Ты никогда не видела воинов из Звездного племени! — рявкнул Воробей. — Ты просто гадаешь!

— Как и они.

Щербатая беспокойно завозилась под боком у Воробья.

«Мотылинка родилась дурой, дурой и помрет!» — проскрипела старуха.

Воробей отвернулся.

— Ты меня не убедила, — глухо сказал он Мотылинке.

Та в отчаянии зашипела.

— Ладно, пускай. Но послушай! — воскликнула она, бросаясь к Воробью. Снег взметнулся из-под ее лап. — Тебе не нужны травы от Белого кашля? У меня есть и пижма, и даже кошачья мята — немного, правда, но я могу поделиться с тобой, если твои запасы подошли к концу.

— Нет… спасибо, — с усилием выдавил Воробей, устремляясь бегом вверх по склону.

Мотылинка погналась за ним.

— Если тебе будет нужно, только попроси!

— Не попрошу! — процедил Воробей, вскарабкавшись на гребень холма. Снег захрустел у него за спиной — это Мотылинка побрела обратно в сторону границы.

Ледяной ветер вцепился в шерсть Воробья.

— Ну что, довольна? — заорал он на Щербатую. Но той уже и след простыл.

Не чуя под собой лап, Воробей сбежал со склона и помчался в лес. Лапы сами несли его в лагерь, каждый глоток морозного воздуха обжигал ноющие легкие, но Воробей остановился только тогда, когда очутился перед колючей изгородью.

Не успел он выбраться на поляну, как к нему бросилась Маковка.

— Вишенка не может дышать!

Не говоря ни слова, Воробей помчался мимо нее в детскую. Он издалека услышал, как маленькие кошачьи лапки роются в снегу перед входом.

От Ромашки волнами исходила тревога.

— Мы держали ее на поляне, как ты и говорил, но теперь она чихает и еле дышит.

Воробей поманил к себе Вишенку и прижался ухом к ее боку. Так и есть — в груди слышались хрипы, дыхание с влажным хлюпаньем вырывалось из горла.

— Она кашляет? — спросил он у Маковки.

— Немножко, — ответила королева.

— Забирайте ее внутрь.

— А как же свежий воздух? — спросила Ромашка.

— Теперь ей нужен отдых, — пробормотал Воробей, подталкивая Вишенку к матери. — Умывай ее почаще. Пусть шерстка будет все время немного влажная. Это поможет бороться с жаром.

Вишенка возмущенно заскулила, когда Маковка подхватила ее за шкирку и понесла внутрь.

Когда они скрылись в детской, Ромашка подошла к Воробью.

— Ты принесешь для нее целебных трав?

— Да… конечно, если ей станет хуже.

— А почему нельзя начать лечить ее прямо сейчас?

Воробей резко отвернулся от нее.

— Потому, что у меня почти ничего не осталось, — прошипел он.