Гобелен - читать онлайн книгу. Автор: Карен Рэнни cтр.№ 49

Где она будет такой, какой ощущала себя, — надломленной и холодной.

Где она будет как иней, что оседает на стенах саркофага, в котором покоится ее ребенок.

Где она будет холодной, как море, навеки поглотившее ее мужа, заключившее его в свои холодные объятия.

— Я не думаю, что она поедет в Лондон, Бевил, даже если король ей прикажет.

— Надо что-то делать, Персиваль. Прошел уже год, а она не меняется.

— Ты в самом деле надеялся, что она изменится? — Персиваль взирал на брата в недоумении.

— Пожалуй, нет. Но я сам больше не могу выносить эту молчаливую скорбь. Если бы она хотя бы плакала, тогда можно было бы надеяться на то, что она оправится.

— Она его всю жизнь любила. Как ты думаешь, такое легко пережить?

Персиваль подумал о том, что Лаура, возможно, пришла бы в себя, если бы был жив ребенок. Но, лишившись и ребенка, она едва ли оправится.

Все дело было в глазах — глаза ее стали безжизненными. Персивалю казалось, что прежней Лауры больше нет.

— Мы должны хотя бы попытаться, Персиваль. Попробуй уговорить ее поехать с нами в Лондон. Она могла бы сделать это хотя бы ради тебя.

— Не думаю, Бевил, что она согласится, но попытаюсь.

Больше всего ей хотелось умереть, но если Бог отказывал ей в смерти, то она по крайней мере откажется от прежней жизни.

Она уедет.

Согласиться на уговоры Персиваля ее заставил ужасный сон — сон со слезами и рыданиями…

— Ты не думаешь, что он похож на меня? — спрашивал Алекс улыбаясь. Он нагнулся и убрал со лба ребенка пушистые волосенки.

— Конечно, похож, — с улыбкой соглашалась она. Ребенок с жадностью сосал молоко из ее груди.

Отец осторожно коснулся пальцем щеки ребенка, словно желал похвалить его за отменный аппетит.

— Красивый мальчик, правда? — спросил он.

— Верно, красивый, — согласилась она.

Ребенок перестал сосать грудь, и она приподняла его к плечу. Дождавшись, когда малыш отрыгнет, она поцеловала его в лоб.

— Ну разве не умница? — с широкой улыбкой проговорил отец.

Она засмеялась и протянула ему ребенка. Отец взял малыша и высоко поднял его. Полюбовавшись, прижал к груди.

Малыш ударил отца в грудь твердым кулачком. Затем начал теребить волоски на его груди.

Алекс засмеялся и поцеловал малыша в теплую щеку. Потом усадил его к себе на плечо и, осторожно придерживая, пронес по комнате. Мальчик совсем не хотел спать и с удовольствием играл с отцом. Он что-то лопотал, а лица родителей светились гордостью.

Она смотрела на ребенка и на его отца и вдруг увидела, что над полом спальни стал подниматься туман, густевший на глазах; и вскоре черные клубы заполонили комнату. Она в страхе протянула руки к Алексу, но тот повернулся к ней, покачал головой, и во взгляде его была бездна скорби…

А сын их уже дремал, прижавшись головкой к плечу отца. Алекс же вдруг улыбнулся — грустно и ласково… И тут же на глаза ее навернулись слезы, рыдания сдавили грудь.

Внезапно Алекс отступил в туман, и туман окутал его — он с каждой секундой становился все гуще и вскоре поглотил сильные руки, державшие ее ребенка, а затем и лицо любимого.

— Алекс! — позвала она. И ей показалось, что он оглянулся перед тем, как раствориться в тумане.

Он ничего не сказал ей перед уходом — просто исчез вместе с сыном, словно их и не было.

Она закричала и рывком приподнялась на постели.

— Тихо, — прошептала Джейн, поглаживая ее по волосам. — Тихо, тихо, — шептала она, прижимая воспитанницу к груди.

Лаура чувствовала, как бешено колотится сердце. Она смотрела туда, где только что видела Алекса с ребенком на руках.

Она поняла, что означает этот сон.

Ей предстояло жить еще очень долго.

И они приходили, чтобы сказать ей «прощай».

Лондон

— Когда человек устает от Лондона, он устает от жизни, — пробормотала Лаура.

Ее соседка, пожилая леди с напудренными волосами и обилием драгоценностей, внимательно посмотрела на сидевшую рядом молодую женщину. На ней было простенькое платьице цвета лаванды, вопиющее о скромности, — и это в то время, когда все прочие разоделись по самой последней моде, призванной скорее раздеть женщину, нежели одеть ее. Золотисто-каштановые волосы молодой леди были уложены весьма скромно — ничего похожего на замысловатые прически всех прочих дам.

Но внимание пожилой леди привлекло не это. Завораживал взгляд этой женщины: ее зеленые глаза казались безжизненными, никакого намека на веселье, хотя разве не для увеселений посещают балы? О чем могли бы говорить подобные глаза? Возможно, сидевшая рядом молодая женщина пережила большое горе, но знала и великое счастье…

Доротея, герцогиня Бат, была весьма заинтригована.

Лаура выпила немало вина, чтобы действительность чуть затуманилась и чтобы не думать о том, что она говорит и кому.

— Так вы устали от Лондона, моя дорогая? Или все же от жизни? — спросила герцогиня; она посматривала на танцующих и вместе с тем не спускала глаз с лица соседки.

Лаура с удивлением посмотрела на пожилую леди. Она не думала, что та услышит ее. Во всяком случае, не ожидала подобного вопроса.

Впрочем, глаза пожилой дамы Лауре понравились — в них была доброта.

— Не упрекайте тех, кто резвится в своей невинности, — с улыбкой проговорила герцогиня. — Оставим им их игры. Их время придет — рано или поздно.

Лаура вежливо улыбнулась в ответ. Она поспешила бы ретироваться, если бы пожилая дама не положила руку ей на плечо.

— Я никого ни в чем не упрекаю. — Лаура снова улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему была печаль.

Герцогиня внимательно посмотрела на нее, и Лаура уже пожалела о том, что высказала свои мысли вслух.

Она оказалась здесь лишь потому, что дяди долго уговаривали ее сюда приехать. Бал давали в честь свадьбы Люси — ее лучшей подруги в школе миссис Вулкрафт.

— Не спорьте, вы их осуждаете, — возразила герцогиня.

Лаура снова посмотрела в голубые глаза собеседницы — они действительно казались добрыми и при этом весьма проницательными.

— Вы осуждаете их за беззаботность и веселый смех, — продолжала герцогиня. — Осуждаете за то, что они хорошо спят по ночам. Возможно, даже за то, что они любят и любимы.

— Я не представляла, что моя скука настолько очевидна для окружающих, — холодно заметила Лаура.

Герцогиня ответила улыбкой.