Любовь и бесчестье - читать онлайн книгу. Автор: Карен Рэнни cтр.№ 67

Может быть, она все-таки пыталась его убить? А иначе что за причина уезжать так быстро и решительно?

Она не могла оставить его так легко.

Монтгомери, раздраженный поведением Вероники, своей реакцией и ситуацией в целом, ударил изо всей силы по столу.

Его воздухоплавательный аппарат поврежден и, возможно, без надежды на восстановление. А ему приходится мчаться в карете вдогонку за женой.

Он сделал знак мужу Элспет.

— Идем со мной, — сказал Монтгомери, направляясь к двери.

Черт возьми! Если Вероника желала его смерти, она должна сказать ему об этом прямо в лицо.

Менее чем через четверть часа Монтгомери был уже в конюшне и отдавал распоряжения кучеру.

Ни один из них не упаковал вещи и не взял с собой чемодана, поскольку поездка обещала быть недолгой.

Небо казалось синевато-серым, а воздух сгустившимся из-за дождя. Даже деревья обрели тускло-зеленый цвет, а река цвет олова. Монтгомери не знал, сколько в этом мрачном пейзаже было от действительности, а сколько он вообразил из-за своего скверного настроения.

— Я кузнец, ваша милость, — сказал Робби. Голос его доносился из другого конца кареты. У него все еще был испуганный вид. — Не понимаю, почему вы приказали мне ехать с вами.

Монтгомери повернул голову и посмотрел на спутника.

Робби с такой силой прикусил губу, что та побелела. Потом, судя по всему, набрался храбрости:

— Вы гневаетесь на Элспет, сэр? Она славная девочка. К тому же преданная.

— Уверен, что это так, Робби.

Минутой позже Монтгомери сжалился над молодым человеком.

— Я собираюсь вернуть жену. А раз твоя вместе с ней, то естественно, что и ты захочешь возвратить свою. Потому я и взял тебя с собой.

Робби кивнул, но, судя по этому жесту, так и не успокоился.

— Да, ваша милость.

— Я американец, Робби. И стал им задолго до того, как стать лордом. В Америке все люди равны.

— И у нас в Шотландии тоже у каждого своя гордость, сэр.

— Отлично. Значит, ты не станешь возражать, если я попрошу тебя называть меня Монтгомери?

Робби смотрел на него в ужасе:

— Я не стану вас так называть, сэр. Это было бы невежливо.

— Но я буду воспринимать как оскорбление, если меня будут постоянно называть «ваша милость». Мне это надоело, Робби.

Монтгомери снова опустил голову на спинку сиденья и закрыл глаза.

— Вы хотите сказать, что ее милость не испросила разрешения на поездку, сэр?

Монтгомери открыл глаза и посмотрел на кузнеца.

— Мы потому и гонимся за ними, сэр?

Черт бы его побрал, если он знал, как ответить Робби.

Ему совсем не нравилось чувство, которое он сейчас испытывал, будто по спине у него поползли холодные мурашки. Не так-то легко признаться в том, что испытываешь стыд. Особенно теперь, когда Монтгомери припомнил все, чего наговорил Веронике.

Как он ни пытался приписать ей роль эгоистичной интриганки и убийцы, оказывалось, что она никак не вписывается в этот образ. И все же она была импульсивной и упрямой, страстной и скрытной.

Скрытной? Или она просто защищала свое право оставаться самой собой?

Монтгомери вспомнил выражение ее лица, когда дядя высмеивал ее, и то, как на ее лице проступила боль сквозь привычную защитную маску равнодушия.

В то утро, когда он спросил Веронику, почему она оказалась в винокурне, выражение ее лица было точно таким же.

Он оскорбил ее.

Черт бы его побрал!

Нет, это она его уязвила.

Черт бы побрал ее!

Монтгомери не отвечал добрые пять минут после того, как Робби задал ему этот вопрос.

— Мне надо знать, почему уехала моя жена.

Слава Богу, кузнец промолчал. Да и что, черт возьми, мог бы Робби сказать?

Дождь замедлял их продвижение вперед, и, в конце концов, ярость бури достигла такой силы, что Вероника сделала кучеру знак съехать с дороги и подождать на обочине. Часом позже они возобновили путешествие, потому что мрачное небо прояснилось, уступив место солнцу, и день стал прекрасным. К счастью, эта часть дороги была мощеной, и им не пришлось преодолевать рытвины, полные воды и глины.

По словам кучера, поезда железной дороги Шотландского нагорья регулярно курсировали между Инвернессом и Пертом. Вероника намеревалась провести эту ночь в гостинице, но не в Инвернессе, а в Перте. Хоть и с задержками, но все-таки они могли продвигаться вперед, путешествуя ночью.

Однако в настоящий момент Вероника хотела только одного: оказаться возле гудящего в камине пламени и медленно мелкими глотками пить горячий чай. Вероника закрыла глаза и почти почувствовала жар этого пламени кончиком носа. Возможно, не помешал бы тост и лепешки, так мастерски выпекаемые поварихой. У нее они получались почти такими же вкусными, как у ее матери.

Веронике повезло: Элспет оказалась приятной спутницей. Ее не тревожила ярость бури, а молнии и голод oна переносила легко.

— У тебя большая семья, Элспет? — спросила Вероника.

— Четверо братьев и три сестры. Конечно, мои ма и па, бабушка Мэри и с десяток племянников и племянниц. Хотя, возможно, с прошлого года их число увеличилось.

— Года? — удивилась Вероника.

— Но ведь до Перта далеко, ваша милость, — ответила Элспет и отвела глаза, по-видимому, смущенная. — Да и плата за проезд на поезде...

Элспет не сказала вслух, что оплата дорожных расходов оказалась ей не по карману. Возможно, сейчас было как раз подходящее время, чтобы узнать у нее, какова оплата труда слуг в Донкастер-Холле. Вероника добавила эту статью к списку вещей, которые ей требовалось обсудить с Монтгомери.

Если бы, конечно, Монтгомери захотел снова поговорить с ней.

Вероника все-таки надеялась, что у их брака могло быть будущее. Хотя Монтгомери не питал к ней ничего, кроме плотской страсти.

Наконец они прибыли в Инвернесс и убедились в том, что пропустили самый удобный поезд. Следующий отправлялся только через три часа.

— Ты вернешься обратно в Донкастер-Холл? — спросила она кучера.

Он покачал головой:

— Подожду вас здесь, ваша милость. Иначе вам придется нанимать экипаж, чтобы он отвез вас домой.

Вероника кивнула, потом вручила ему немного денег из своего ридикюля.

— Тебе потребуется еще? Как ты думаешь?

Кучер опустил глаза на свою ладонь с деньгами:

— Это очень щедро, ваша милость. У меня здесь есть друзья. К тому же миссис Броуди вручила мне список запасов, в которых она нуждается.