Испекли мы каравай - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 88

* * *

Панику подняла Ольга.

— Представляешь, эта дура беременная! — кричала она в телефонную трубку.

Татьяна решила, что речь идет о Катеньке, и обиделась:

— Представляю! И почему ты мою невестку дурой обзываешь?

— Какая невестка! Киргизуха в обморок навернулась, ее на «скорой» домой доставили. В общем так: ты сейчас приезжаешь ко мне в «Останкино», мы хватаем такси и мчимся к этой наследнице революционных традиций.

Татьяна стала быстро собираться. Лена беременна, без сомнения. Она неожиданно падает в обмороки только во второй половине беременности. Врачи причины так и не обнаружили. Когда Лена носила Славика, муж, родители, подруги глаз с нее не спускали, под руки водили. А второго ребенка Лена потеряла — упала на лестнице и пролежала какое-то время, сначала без сознания, а потом корчась в страшных болях и истекая кровью, пока соседи не обнаружили.

Только младенца Ленке не хватает! Еле концы с концами сводит. С другой стороны, аборт делать уже поздно. Ребенок — это прекрасно! Да, особенно в ее ситуации: сорок с лишним, мужа нет, сын тунеядец, зарплата нищенская.

Пока Татьяна добралась до телевидения, пока ей выписывали пропуск, пока она нашла Ольгин кабинет, прошел почти час. И еще пришлось ждать, когда у Дылды закончится производственное совещание.

Таня присела в углу и слушала, как Ольга отчитывает двух редакторов и режиссера. Словно в прежние годы своих учеников. Тогда она трясла в воздухе тетрадками: где хронологическая таблица, почему вторую опричнину не отметил? Теперь она разорялась:

— Где наркоманы? Как это не нашли? В Москве каждый второй подросток либо ширяется, либо на колесах сидит. Они все на крыши лезут и сыпятся с них, как яблоки перезревшие. У нас передача о самоубийцах, — пояснила она Татьяне. — Где приземлившийся наркоман, я вас спрашиваю? Да, заснять! Еще и подтолкнуть? Вы это бросьте! Нечего свой непрофессионализм ерничеством прикрывать! Найдите каскадера, пусть сиганет. Только чтобы падал не как Сталлоне, а натурально летел.

Каждые три минуты на столе у Ольги звонил телефон. Она — заправская актриса — каждый раз говорила разными голосами.

Подхалимски слащаво тянула:

— Павел Игнатьевич, миленький, ну как же так? Число самоубийств выросло на тринадцать процентов, а ни одного иска в суде по статье доведение до самоубийства не было? Трудно доказать? Понимаю, понимаю. Но может, подкинете какое-нибудь дело, чтобы записочка осталась, мол, прошу винить… Нам и косвенных доказательств достаточно, мы же телевидение, а не прокуратура. Ой, спасибо! Ой, выручили!

Психиатра, которого собиралась пригласить в студию, жестко инструктировала:

— Никаких общих рассуждений о суициде. Это народу не интересно. Предельно конкретно: если человек говорит, что повесится, он в самом деле это может сделать? Восемьдесят процентов «за»? Вот видите! — попеняла она врачу. — А мы думаем: пугает. Далее. Что делать маме, папе, брату, другу? Что делать за час, за день, за неделю до суицида? Есть признаки? Вдруг успокаивается? Отлично. С вами приятно иметь дело. Не забудьте привести примеры. Запись послезавтра.

Позвонившего корреспондента Ольга обласкала:

— Молодец! Класс! Вены вскрыл? Замечательно! Кошмар! А они лежат неподвижно? А он в ванной? Получишь премию за этот сюжет, только снимите вкусненько, чтобы тетки у экрана слезами умывались.

Она положила трубку и поделилась с присутствующими:

— Парню двадцать четыре года. Живет с матерью-пенсионеркой и восьмидесятилетней бабушкой. Бабушка уже десять лет с кровати не встает, а тут у матери инсульт. В однокомнатной квартире две парализованные старухи! Мальчик не выдержал, вскрыл себе вены. Представляете, картина: он в ванной кровью истек, а инвалидки лежат по уши в дерьме и воют?

— Какой ужас! — ахнула Татьяна.

— Ужас, — согласилась Ольга, — но сюжетик классный может получиться. А если нам священника пригласить? Он проморосит что-нибудь про испытания, которые посылаются каждому, и траля-ля в подобном духе.

«Как она может быть такой циничной? — думала Таня. — Человеческие трагедии стали для нее картинками с выставки. Я бы так не смогла. Ритм, в котором живет Дылда, уже через неделю лишил бы меня всех сил. А ей хоть бы хны, даже получает удовольствие от этой круговерти. Она похожа на длинную блестящую рыбу, плывущую против течения. Мне же нужна тихая заводь».

В машине, которую они поймали, выйдя наконец из «Останкина», Татьяна не удержалась и спросила Ольгу:

— Давно ты научилась относиться к людскому горю как к «сюжетикам»?

— Брось! — отмахнулась Ольга. — Это элементарный профессиональный подход к делу. Недавно я познакомилась с одним потрясающим мужиком. Патологоанатом, двадцать лет трупы кромсает. И при этом — жуир, бабник и весельчак. А по-твоему, он должен быть некрофилом.

— По-моему, смакование преступлений и человеческих несчастий — дурной тон, если не сказать, безнравственное занятие. Лучше бы ты, как прежде, о народных приметах рассказывала.

— Ничего ты не понимаешь! Меня уже тошнило и укачивало от фольклорной бодяги. «Если вороны и галки садятся на юг носами — к теплу, а если на север — к холоду», — передразнила она сама себя. — А здесь совсем другое дело. Рейтинг нашей передачи неуклонно повышается. Люди обожают смотреть фильмы с мордобоями, а реальный ужастик, случившийся в соседней квартире или на соседней улице, щекочет им нервы.

— Не всем!

— Большинству! Ты, барышня-крестьянка, не в счет. Ой, ну и подружки у меня! Одна в блаженную моралистку превратилась на почве деревенского затворничества. Другая на старости лет забрюхатила.

— Зато ты у нас звезда телеэкрана. Наркоманов с крыш сбрасываешь и за самоубийцами охотишься.

Водитель с интересом прислушивался к их диалогу. Он слегка развернул голову, и его ухо, обращенное к пассажиркам, шевелилось от напряжения. Татьяна взглядом показала подруге на этот улавливающий «локатор». Не прекращая болтать, Ольга наклонилась к водителю, дождалась, пока машина остановится на светофоре, сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула.

Они беззвучно захохотали, когда оглушенный водитель затряс головой.

— Хулиганка! — одними губами сказала Татьяна.

— Ой! — воскликнула Ольга. — У меня в ухе звенит. Угадай в каком?

— В среднем. Я бы даже сказала — пустозвонит.

* * *

Киргизуха лежала на диване. Бледная, до легкой зелени, с темными кругами под глазами, она походила на измученного долгой болезнью подростка. И тем не менее оставалась экзотичной восточной красавицей. Темно-карие зрачки медленно катались в ее миндалевидных глазах от одного края к другому. Она молча переводила взгляд с Татьяны на Ольгу, которые утешали, жалели ее и одновременно ругали и обвиняли.

— Ты просто сбрендила! — кипятилась Ольга. — Еще дауна родишь, что мы с ним будем делать? Одно утешение — на маму будет похож.