Портрет семьи - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 83

Дурашливый разговор о кретинизме навел меня на грустные мысли. Я не стала их скрывать от Олега.

— Есть вероятность, что могу родить дауна, или прочего умственно отсталого, или с физическими дефектами. Потому что мне много лет, в моем возрасте не мамами, а бабушками становятся.

— Эту вероятность именно тебе, — подчеркнул Олег, — предсказывают врачи или она теоретическая, общечеловеческая?

— Теоретическая.

Олег нервно хохотнул (знаю я этот смешок) — простительно ввиду открывавшейся перспективы иметь ненормального ребенка. Подавил смех и решительно произнес:

— Значит, у нас будет даун, и точка!

Мое любимое старое кресло, накрытое пледом, психотерапевтическое, стоящее в углу кухни, пришлось уступить Олегу. Он приехал к нам на Шаболовскую с чемоданом, заметно смущался. Лешка и Лика, разбойники, вежливо раскланивались, но физиономии у них были как у людей, изо всех сил старающихся не шутить. Как же! Очень смешно: к маме приехал дядя жить, дядя с чемоданчиком! На кухне Олег сразу плюхнулся в мое кресло.

Я не возразила, что было тут же отмечено.

— Это любовь! — поднял палец вверх Лешка. — Меня бы маман в шею прогнала!

— Олег Петрович тоже с крепкими чувствами! — заявила Лика. — Он нам почти все вилки сломал!

Олег переводил взгляд с Лики на Лешку и ничего не понимал.

Но очень скоро он включился в наши игры беззлобного подтрунивания друг над другом.

С поселением Олега стало тесно. Мы жили дружно, весело, но тесно. Особенно не хватало мест общего пользования. Я невольно и с завистью вспоминала многочисленные туалеты на Любиной вилле на Майорке. Всем было ясно, что, когда родятся дети, их можно будет положить только себе на голову.

За расселение нашей коммуналки взялась Ирина Васильевна, мать Лики. К слову, я очень благодарна Ликиным родителям за то, что, когда мы встретились после моего побега, они радушно обняли меня, точно я из отпуска вернулась. И мой громадный живот их не шокировал.

— Теперь многие замуж выходят на большом сроке беременности, — деликатно заметила Ирина Васильевна.

Митрофан Порфирьевич предложил назвать девочку Прасковьей или Аглаей. Я не нашлась что ответить, вежливо поблагодарила за подсказку.

Ирина Васильевна привела риелтора, молодую симпатичную женщину. Я обрисовала ситуацию: две квартиры, эта и трехкомнатная в Кузьминках, из них надо сделать три квартиры — для двух семей с ребенком и одинокого мужчины, имея в виду Сергея.

Тут вернулся с работы Олег, вклинился в наш разговор и заявил, что большая квартира на Войковской тоже в размене, а квартир требуется четыре, еще одна для матери с ребенком.

Риелтор смотрела на нас как на чумных. Мы путались в количестве квартир, в числе семей и при этом требовали, чтобы все было сделано быстро, за месяц, до родов.

— У нас две роженицы, — пояснила Ирина Васильевна, — а еще ремонт да переезд!

— Будем работать! — с фальшивым оптимизмом произнесла риелтор.

И мягко намекнула, что быстро такие сделки не делаются, ведь надо собирать документы, ездить смотреть квартиры. Мы скисли, понимая, что нас ждет полгода или год хлопот и нервотрепки.

И тогда Ирина Васильевна отправилась к Сергею.

— По общему мнению, — заявила она моему мужу, — вы очень умный человек. Кроме того, единственный, кто не собирается стать отцом. И при этом живете в трехкомнатной квартире! Если вы умный, то придумайте, где кому жить в создавшейся ситуации.

Сергей взял листок бумаги, записал условия задачи с тремя квартирами. Решение он нашел простое и гениальное. Мы с Олегом поселяемся в квартире на Войковской (вариант самый роскошный, да и Олег очень любит дедовскую квартиру), Лешка с Ликой переезжают в кузьминскую трехкомнатную. А на Шаболовской в просторной двухкомнатной будут жить Лена и Катя, жена и дочь Олега.

Когда до меня донесли это гениальное решение, я не сразу поняла, какое звено выбыло.

— Куда денется мой отец? — Лешка соображал быстрее. — На вокзале будет ночевать?

Я позвонила Сергею и задала ему этот вопрос.

— Перееду к Свете, — ответил Сергей.

— В свете чего? — не поняла я.

— Света, аспирантка, ты ее видела, и Лешка познакомился. Моя подруга, как выражается наш сын, герлфренд.

— А какие у френда условия?

— Не знаю. Кажется, с мамой живет. Какая разница? Зато вы избавляетесь от массы хлопот.

— Это верно! — согласилась я.

И пожалела Свету, еще больше — ее маму. Вот так растишь, растишь доченьку, и умница она, и красавица, университет закончила, в аспирантуру взяли. А потом — здравствуйте! Приводит мужа, который ей в отцы годится. И ладно был бы по традиционной схеме — богатый и упакованный, а то ведь бессребреник с дырявыми носками!

Нет, думала я, не годится Сергея вышвыривать на обочину. Надо купить ему однокомнатную квартиру, пусть самую плохонькую и на окраине. Но даже на такую денег не было. Ни я, ни Олег сбережений не имели. Придется занять у Любы.

Люба уперлась рогом: подарить квартиру могу, а взаймы давать не буду. Мы с ней крепко поспорили. Я кипятилась:

— Ты очень много для нас уже сделала: подарила квартиру, закупила двум младенцам приданого на три года вперед… Люба! Есть грань, за которой деньги портят дружбу. Как и любовь. Тебе мало, что из-за богатства чуть мужа не потеряла?

— Ты, Кирка, эгоистка! — очень «логично» обвиняла меня подруга. — Только о себе думаешь! А обо мне — нисколечки! Я тебе Алапаевска никогда не прощу!

— Люба! Если бы я удрала на Майорку, а не в Алапаевск, то, возможно, ты бы с Антоном не замирилась.

— Все равно денег не дам! — поджала губы и раздула ноздри.

— И не надо! Жадина! Капиталистка!

— От эксгибиционистки слышу! — с трудом выговорила Люба.

— ОТ КОГО? — возмутилась я.

— Твой Олежек дорогой! Он меня точно недолюбливает! Я его прямо спросила: «Что ты против меня имеешь?»

— И как он ответил? — заинтересовалась я.

— Выкрутился. Я, говорит, не могу не восхищаться женщиной, для которой нет разницы между экзистенциализмом и эксгибиционизмом. Язык сломаешь! — пожаловалась Люба, хотя выговорила длинные иностранные слова правильно. — Кирка, а какая между ними разница?

— Первое — философское направление, а второе — сексуальное извращение.

— Подумаешь! Одно от другого недалеко ушло. А денег вам с Олегом не займу!

— В другом месте найдем! И хватит об этом говорить!

Я пустила в ход тяжелую артиллерию. У меня давно выработался против Любиного упрямства безотказный прием. Оборвать разговор, перевести его на другую тему, пресечь ее попытки к дальнейшему спору. Я могу жить с завалами непонимания, с осадком на дне души, а Люба не может. Она будет болеть, пока не расставит все точки и акценты по местам.