— У тебя, ведь, несомненно, была мать, — поджала губы Джин.
Уловив в ее тоне какую-то недомолвку, Роузи продолжила допрос:
— И… И она вам не нравилась?
— Она почти разорила Эдуарда. — Энн помогала Роузи продеть голову в нижнюю рубашку из тончайшего шелка и завязала тесемку на шее.
— Разорила его?
— В свое время королеве очень не понравился выбор твоего отца, — пояснила леди Хонора. — Все-таки Эдуард был одним из ее фаворитов.
— Мы никогда не понимали, чего же хорошего он в ней нашел, — пояснила Джин, засовывая Роузи в обшитый шелком корсет. — Кстати, она была такой же тощей, как и ты.
— И такой же смуглой, — добавила леди Хонора, стараясь под общее одобрение нацепить на Роузи черный чепец, вышитый жемчугом.
— Честно говоря, в ней не было ничего привлекательного, но Эдуард не сумел противостоять ее чарам. И этот дом он построил для нее, назвав его впоследствии Сэдлер-хаус. Короче говоря, он женился на этой женщине, не получив разрешения королевы.
— Несомненно, она уже носила ребенка, — Джин пристально вгляделась в Роузи. — Тебя. Эдуард повел себя достаточно глупо, представив тебя королеве в качестве будущей фрейлины.
— Но как он был очарователен в своей дерзости! — вздохнув, улыбнулась Энн.
— А ты, любезная сестра, была влюблена в него. — В голосе Джин прозвучали обвинительные нотки.
— Как и ты, дорогая!
Леди Хонора решила в самом начале прекратить начинавшуюся перепалку.
— Хватит! Мы все были неравнодушны к лорду Сэдлеру!
— Так что случилось с моей матерью? — взмолилась Роузи.
По лицам сестер пробежала саркастическая усмешка: они поняли, что этот вопрос Роузи — еще один шаг к наследству Сэдлера, однако леди Хонора коротко пояснила:
— Она умерла.
Боже, все умерли! Все покинули ее. О чем же еще тут спрашивать?
— Мы все знаем, как Эдуард любил тебя и потому не обращал внимания на женщин, кроме королевы. Все мы знали, что он обхаживает ее ради твоего блага. К счастью, королева Елизавета никогда не знала, как он обожает тебя, хотя, с другой стороны, может быть, и испытывала некоторую ревность.
— Именно поэтому, когда ты исчезла, наша Елизавета проявила настойчивость в поисках и искренне оплакивала Эдуарда. — На глазах Энн выступили слезы. — Она поклялась позаботиться о тебе, что бы ни случилось, но, кажется, уже заранее чувствовала, что потерпит неудачу. Думаю, что твое появление при дворе сделает ее очень счастливой.
— Если, конечно, нам удастся сделать из тебя настоящую леди, — добавила Джин.
— Мы сделаем из нее леди, — провозгласила леди Хонора, — и когда-нибудь она выйдет замуж за знатного дворянина. Но только не за Тони. Он — мой.
— Хорошо. Ради покойного Эдуарда. — Джин протянула руку, и все три дамы застыли в клятвенном рукопожатии.
— Ради Эдуарда!
11.
— Эй, сэр Дэнни! Взгляните-ка на мой наряд! — Роузи вприпрыжку побежала по длинной галерее к своему покровителю. Свет канделябров отбрасывал блики на вощеные панели деревянных стен, освещая разноцветные гобелены. По концам галереи пылали два огромных камина, смягчая осенний холод и надвигающиеся сумерки, и в их огне причудливо сверкали стекла высоких окон.
Отвернувшись от пламени, сэр Дэнни вытаращил глаза, не ожидая увидеть такое зрелище. Чья-то рука вынырнула из тени и, дернув Роузи за локоть, заставила ее остановиться.
— Дамы не бегают и не скачут, как козы, — с укоризной сказала леди Хонора.
— Да, — подтвердила Джин, — они ходят плавно и грациозно.
— Настоящие леди порхают, несмотря на то, что ходят на высоких каблучках. — Энн притопнула каблуками собственных туфелек. — И если хотят узнать побольше, то должны быть любопытными.
— Но они не должны требовать от подруг восхищения своими туалетами, — напыщенно добавила леди Хонора, скрестив на груди руки.
Роузи надула губы, но, заметив это, Джин тотчас же сказала:
— И леди не надувают губы.
— Теперь ведите себя достойно, — леди Хонора кивнула, приветствуя сэра Дэнни. — Вы должны оправдать наши надежды, иначе вы очень огорчите нас.
— Эти леди свежи, словно весенние бутоны. — Сэр Дэнни отвесил дамам церемонный поклон. — Даже зима готова отступить перед их красотой. Позвольте же нам прогуляться на свежем воздухе под лучами заходящего солнца.
— И чем дальше отсюда, тем лучше, — пробормотала Роузи.
Энн негромко хихикнула, Джин наклонила голову, и даже леди Хонора позволила себе сердечную улыбку.
Бросив победный взгляд на Роузи, сэр Дэнни продолжил свою галантную речь:
— Ты выглядишь прекрасно! Особенно, Роузи, мне нравится перевязь на руке, которая так подходит к твоему платью.
Леди Хонора кашлянула и нахмурилась.
— А какая чистая! — Сэр Дэнни взглянул на леди Хонору и тоже нахмурился. — Надеюсь, она не заболеет от этой вашей «ванны»?
— Ванна с травяными настоями никому не приносит вреда, особенно если принимается в хорошо протопленной комнате и не чаще четырех раз в год. Однако, сэр Дэнни, должна вас попросить прекратить называть Розалин этим ужасным именем.
— Ужасным именем? — Сэр Дэнни, казалось, был смущен.
— Роузи! — Леди Хонора произнесла это имя, словно оскорбление.
— И… И как же прикажете ее называть? — спросил совершенно сбитый с толку сэр Дэнни.
— Ее христианское имя Розалин. — Теперь, когда леди Хонора сказала «Розалин», ее тон был совершенно иным. Казалось, она приучает свой слух к звучанию этого имени. — И ввиду того, что она дочь графа, ее впредь нужно именовать «леди Розалин».
Сэр Дэнни и Роузи обменялись красноречивыми взглядами.
— Поскольку вы всего лишь актер, то должны именовать ее этим титулом, — продолжала леди Хонора.
Роузи поняла, что дамы стараются сделать все возможное, чтобы отдалить от нее человека, занимавшего в ее сердце такое большое место. Нет, она, конечно, могла сердиться на сэра Дэнни за то, что он так полновластно распоряжался ее судьбой, но, черт побери, она сама решит, как его наказать. И совсем не потому, что теперь ее статус был выше положения сэра Дэнни.
— Разве то, что он спас мне жизнь, ничего не значит? — В голосе Роузи послышались гневные нотки.
Энн сжала здоровую руку девушки обеими руками.
— Я понимаю, что это звучит жестоко, но ты обязана понять, что в твоей жизни произошли сильные изменения. Думаю, мы должны сообщить, что леди Хонора взялась подыскать тебе жилье под опекой одной из своих старых любезных тетушек.
— У меня нет любезных тетушек, — сказала леди Хонора.