Закон семи - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Полякова cтр.№ 20

— Потом революция. Гражданская война, Константин Иванович отправил семью на юг, в двадцать первом его, по слухам, расстреляли. Разумеется, никто ничего толком не знал, время было такое. Где похоронен — неизвестно. Может, зарыт в нашем парке.

Бабуля подошла к окну и вздохнула, глядя вдаль, из окна можно было различить купол часовни на месте казней.

— Вот так, — прошептала она, а потом улыбнулась, поворачиваясь ко мне. — Через полгода умерла от тифа моя бабка, и маленький Лева остался со своей няней. Царство ей небесное, святая была женщина, доброты необыкновенной! В двадцать пятом они вернулись в наш город. Марфа Семеновна записала Леву под своей фамилией, выдав за сына, что впоследствии уберегло отца от многих неприятностей. А то вполне ведь мог оказаться в лагере — за «контрреволюционное прошлое». Так мы стали Ивановыми, и только твой отец уже в двадцать лет решил взять фамилию прадеда. Странная прихоть, которую никто не понимал.

— Никто? А ты?

— Я, конечно, понимала. И дело вовсе не в том, что мода пошла на дворянское происхождение. Дело в этих дневниках.

— Расскажи мне об отце, — попросила я.

— Я тебе сто раз о нем рассказывала, — неожиданно рассердилась она.

— Расскажи в сто первый.

— Не сегодня, — упрямилась бабуля. — Ты мне лучше объясни, откуда у тебя кинжал?

— Отец его искал? — в свою очередь спросила я, увиливая от ответа.

— Разумеется. Он просто помешался на этой истории. Ездил по монастырям, изучал какие-то документы.

— Но он ведь не был историком? Кстати, почему он не пошел на исторический, а стал инженером?

— Потому что его интересовала одна конкретная история, — вздохнула бабуля. — И ей он посвятил свою очень короткую жизнь. Постарайся не повторять его ошибок. Человек должен прожить свою жизнь, а не копаться в чужой.

— Ты же сама говорила, что моего здравого смысла хватит на двоих. Если он так настойчиво искал разгадку, должны остаться какие-то документы…

— Коробка из-под телевизора была доверху набита бумагами, — перебила бабка.

— И где она?

— Твоя мать отдала бумаги какому-то другу отца.

— Что значит «какому-то»? Ты его не знаешь?

— В том-то и дело, что нет. Твой отец совершенно помешался на этих кинжалах и даже собрал группу единомышленников. Вместе с ними он отправился на раскопки. В сорока километрах от города, бывший Троицкий монастырь, который разрушили после революции.

— Какие раскопки? — нахмурилась я. — Он поехал в составе какой-то экспедиции?

— Нет, — вздохнула бабуля. — Чистая самодеятельность. Там все бурьяном поросло, и что искали трое чокнутых, никого не интересовало.

— Они были кем-то вроде «черных» археологов? — удивилась я.

— Ну да, вроде, — опять вздохнула бабуля. — И все трое исчезли. Никаких следов. Там рядом село, и местные жители о них знали, но после их исчезновения ничего сообщить не могли. Отца с друзьями объявили в розыск. А через пять лет нашли тело твоего отца в заброшенном колодце, в десяти километрах от их стоянки. Опознавать его ездила твоя мать, я не смогла. Теперь он покоится на кладбище деревни Суховей, бывшем родовом имении его прапрабабки, жены Константина Ивановича. У него была странная фантазия быть погребенным именно там. Разумеется, я не предполагала, что мне придется выполнить его волю. — На глазах бабули навернулись слезы, но она смогла сдержать их, отвернувшись к окну и немного помолчав. — А через полгода появился друг, которого интересовали его бумаги.

— И мама их отдала?

— Думаю, она была просто рада избавиться от хлама, — усмехнулась бабуля. — Не подумай, что я ее осуждаю. Увлечение отца — чрезмерное увлечение, так будет правильнее сказать, — не прибавило ей счастья. Уверена, она ненавидела все, что связано с поиском кинжалов.

— Подожди, подожди… — забеспокоилась я. — Значит, продолжение все-таки было, и отцу удалось…

— Не знаю, что там ему удалось… — устало махнула рукой бабка. — Если вначале его интерес к истории семьи мне нравился — да что там, я была просто рада, что мой мальчик так серьезно ею увлекся! — то потом… — Она вновь махнула рукой. — Собственно, тут моя вина. Я проклинала день, когда дала сыну дневники. Ты бы видела своего отца в последние годы. Он стал буквально одержим. Забросил работу, жил случайными заработками, носился по всей области в поисках каких-то свидетельств… Даже твое рождение его не образумило! У твоей матери имелся повод проявлять недовольство, тем более ей было совершенно не понять, что такое он ищет. Если бы какой-то клад, золото, бриллианты, а он искал ключи неизвестно от чего.

— Почему же неизвестно? — пожала я плечами. — От места заточения нечистой силы.

Бабка хмуро взглянула на меня и отрезала:

— Не юродствуй, твой отец верил в это. Впрочем, убеждена, что в самое последнее время у него появилась другая теория.

— Да? Какая? — заинтересовалась я.

— Не знаю. Он что-то рассказывал, но в то время любое упоминание о кинжалах вызывало у меня нервный тик. Однажды я застала его за тем, что он рассказывал тебе о монахах-воинах, а тебе тогда не было и годика.

— Ну и что?

— Нормальный отец рассказывал бы сказку про Колобка, — огрызнулась бабка, а я пожала плечами.

— Про Колобка банально, а вот монахи-воины…

— Он специально возил нас в Троице-Сергиеву лавру, в тот самый храм, где Сергий Радонежский благословил иноков Александра и Родиона и отправил их в войско Дмитрия Донского. По легенде, они начали Куликовскую битву поединком с лучшими воинами Орды.

— Помню, помню, — кивнула я, боясь, что бабуля чересчур увлечется и от рассказа об отце перейдет к историческим событиям, которые меня совершенно не волновали в тот момент. — Пересвет и Ослябя. А кстати. Пересвет — это что, фамилия?

— Темнота! — хмыкнула бабуля. — Какие тогда могли быть фамилии у простых парней? Александром он стал после пострига, а имя, данное ему родителями, Пересвет. Точно так же Родион до пострига звался Ослябя.

— С этими именами у нас вечная путаница, — хихикнула я, намекая на свое собственное, и показала бабуле язык. — А почему отца так заинтересовали эти двое?

— Он утверждал, что в Средневековье существовал орден монахов-воинов…