Пятая авеню, дом один - читать онлайн книгу. Автор: Кэндес Бушнелл cтр.№ 47

— Я не об этом спрашиваю, — заметила Аннализа. — Как вам платят?

Билли улыбнулся:

— Дорогая, я не обсуждаю мои финансовые дела.

Аннализа уже несколько раз поднимала этот вопрос, но всякий раз Личфилд менял тему.

— Мне нужно знать, Билли, а то несправедливо получается — вы тратите на меня столько времени! Всякий труд должен быть оплачен.

— За произведения искусства я получаю два процента комиссионных. От дилера. — Билли недовольно поджал губы.

Аннализа вздохнула с облегчением. Билли однажды упомянул миллионную сделку, в которой выступал посредником, и Аннализа тут же подсчитала, что ему перепало двадцать тысяч долларов.

— Вы, должно быть, купаетесь в деньгах, — пошутила она.

— Дорогая моя, — с чувством сказал Билли. — У меня едва хватает средств жить на Манхэттене.

В галерее Билли немного отошел от стены с экспозицией, скрестил руки на груди и медленно, одобрительно кивнул.

— Очень современная, но композиция классическая — мать и дитя, — важно сказал он.

Фотография стоила сто тысяч. Аннализа с чувством невольной вины — ей до сих пор было немного неловко от их огромного состояния — купила автопортрет по карте «Мастеркард», с помощью которой, по словам Билли, совершаются все крупные покупки — ради бонуса в виде частично оплаченных авиабилетов. Скидки на перелеты обладателям «Мастеркард» были абсолютно не нужны — большинство из них летали частными самолетами. Тем не менее, отъезжая от галереи с фотографией, аккуратно завернутой во вспененную пленку и уложенной в багажник лимузина, Аннализа напомнила себе, что теперь в карман Билли попадет две тысячи долларов. Это было самое меньшее, что она могла для него сделать.

Сидя за длинным столом у окна в «Старбаксе», Лола продиралась через убористый текст распечатки из Интернета. В библиотеку она так и не пошла; по мнению Лолы, это в любом случае означало бы потерю времени — в Интернете предостаточно информации. Поправив небрежным жестом очки, Лола приготовилась читать. По пути в «Старбакс» она для солидности купила очки в черной оправе. Уловка явно помогала: пока Лола читала о Марии Кровавой и ее фанатичной приверженности католицизму, напротив уселся молодой рыжий хлюпик, открыл ноутбук и принялся что-то печатать, то и дело бросая в ее сторону заинтересованные взгляды. Лола игнорировала заигрывания, опустив голову и притворившись поглощенной чтением. В статье говорилось, что королева Мария, которую современники описывали как «хрупкую и болезненную», что в переводе Лолы на современный английский означало «хилую анорексичку», была своего рода средневековой законодательницей мод. Королева всегда появлялась на людях увешанная драгоценностями стоимостью в миллионы долларов, дабы служить наглядным напоминанием о могуществе и богатстве католической церкви. Лола подняла голову, осмысливая новую информацию, и встретилась с нескромным взглядом рыжего незнакомца. Она опустила глаза и некоторое время читала, но любопытство взяло верх и ее предположение оправдалось: владелец ноутбука не сводил с нее глаз. Несмотря на светло-рыжие волосы и веснушки, парень выглядел не таким некрасивым, как показалось вначале. Наконец он нарушил молчание:

— Ты хоть в курсе, что они мужские?

— Что? — опешила Лола, уколов нахала взглядом.

— Твои очки, — пояснил ботаник. — Оправа-то мужская. Неужели еще и с простыми стеклами?

— Еще чего, — возмутилась Лола. — Они с диоптриями.

Наглец саркастически кивнул:

— Может, у тебя и рецепт имеется? Или ты их для солидности нацепила?

— Не твое дело, — зло отрезала Лола. — Ты что, на неприятности нарываешься?

— Сейчас все девушки очки носят, — ничуть не смутившись, продолжал юнец. — Сразу видно, что для понта. Прямо все слепые в двадцать два года. Очки — это для стариков. Словом, очередной обман со стороны женского пола.

Лола откинулась на спинку стула.

— И что с того?

— Вот я и заинтересовался — ты тоже фальшивая, как остальные? Выглядишь фальшивкой, но можешь оказаться и настоящей.

— Тебе-то что?

— Да вот подумал, что ты симпатичная, — усмехнулся рыжий. — Может, скажешь свое имя, а я оставлю тебе послание на Facebook?

Лола улыбнулась с холодным превосходством:

— Спасибо, у меня уже есть бойфренд.

— А кто сказал, что я набиваюсь тебе в дружки? Господи, как же девицы в Нью-Йорке любят задирать нос!

— Ты просто жалок, — бросила Лола.

— На себя посмотри, — сказал он. — Сидишь в «Старбаксе» в дизайнерском прикиде, с укладкой и искусственным загаром… Скорее всего City Sun в аэрозоле. Только он дает такой бронзовый оттенок.

Лола удивилась, что такое ничтожество хорошо разбирается в разновидностях автозагара.

— А сам-то ходишь в клетчатых штанах! — уничижительно бросила она.

— Винтажная вещь, — сообщил рыжий. — Это большая разница.

Лола собрала листки и встала.

— Уходишь? — огорчился юнец. — Так скоро? — Он встал, запустил пальцы в задний карман безобразных клетчатых штанов — даже не шотландка от Burberry, с отвращением подумала Лола — и выудил визитную карточку. «Тайер Кор», — прочитала Лола. В правом нижнем углу был указан телефон с кодом двести двенадцать. — Теперь, когда ты знаешь мое имя, скажи свое! — попросил он.

— С какой стати? — фыркнула Лола.

— Нью-Йорк — коварный город, — сказал Тайер Кор. — А я здешний джокер.

Несколько недель спустя Джеймс Гуч сидел в кабинете своего издателя.

— Книги теперь как фильмы, — размышлял Редмон Ричардли, пренебрежительно махнув рукой. — Делаешь масштабную рекламу, и первую неделю продажи идут прекрасно, а затем начинается спад. Нет хорошего разгона. Все изменилось. Читателям каждую неделю подавай что-нибудь новенькое. Опять же крупные корпорации интересует только чистая прибыль. Они пытаются диктовать издателям, сколько новых книг выпускать в год, — создают, понимаешь, видимость бурной деятельности, чтобы оправдать свое существование. Это чудовищно — корпорации контролируют творчество! Хуже правительственной пропаганды.

— Угу, — согласился Джеймс, тоскливо оглядывая новый офис Редмона. Прежде издательство размещалось в таунхаусе в Уэст-Виллидже, а просторный кабинет директора был завален рукописями, книгами и устлан старыми восточными коврами, привезенными Редмоном из дома бабушки-южанки. В углу стоял мягкий желтый диван для посетителей, на котором Джеймс провел немало времени, листая журналы и глазея на симпатичных девушек, мелькавших в приемной. Редмон тогда считался чуть ли не флагманом книжной индустрии: он издавал новых авторов — острые, подчас скандальные произведения. Ричардли обладал потрясающей профессиональной интуицией — писатели, с которыми он заключал контракты, впоследствии становились культовыми. Редмон Ричардли был воплощением надежности и незыблемости книгоиздания вплоть до 1998 года, когда Интернет начал брать верх.