Скрытые таланты - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Энн Кренц cтр.№ 46

Ответ не хуже любого другого, подумал Калеб. Он не винил ротвейлеров за то, что они предпочли остаться снаружи. У него самого были кое-какие сомнения относительно безопасности пребывания внутри пещеры, если учесть, в какой компании он тут оказался.

Во время пешей прогулки к пещерам было холодно, светила яркая белая луна. Тропинка вела мимо коттеджа Сиренити и дальше, в начинавшийся позади него лес. Войдя внутрь пещеры, мужчины уселись вокруг самого крупного озерца, прислонившись спинами к разбросанным тут и там валунам. Куинтон достал картонную упаковку своего домашнего пива и раздал всем по бутылке.

— За Эмброуза. — Куинтон отпил из своей бутылки. — Удачи ему на пути в Большую Темную Комнату.

— Надеюсь, он в конце концов попал в такое место, где ценят хороших фотографов с неприятным характером. — Монтроуз поднял свою бутылку в прощальном салюте.

— Эмброуз, — пробормотал Блейд, глотнув из своего сосуда. — Знавал я такого парня. Он был в порядке.

Калеб счел своим долгом тоже поднять бутылку. Он хотел было заметить, какая это ирония — поминать пивом человека, погибшего из-за злоупотребления спиртным, но тут же отверг эту мысль и постарался придумать какой-нибудь более подходящий тост.

— За Эмброуза, — сказал он наконец. — Да окажется он в таком месте, куда не доходит свет от Национального фонда искусств.

Снова воцарилась тишина. Блейд сидел, устремив взгляд в глубь озерца.

— А знаете, есть поверье, что у людей тут бывают видения.

— Правда? — Неплохое пиво, с некоторой долей удивления решил Калеб. Он взглянул на этикетку бутылки, которую держал в руке. «Старое свиное пойло».

— Так говорят, — пробормотал Куинтон. — Здесь, в Уиттс-Энде, называют эти источники источниками видений. Это старая легенда.

— Очень старая? — спросил Калеб.

— Существует почти столько же, сколько и сам Уиттс-Энд, — ответил Куинтон.

— Надо же. — Калеб вглядывался в зеленоватые камни под поверхностью воды. — Это с какого же, значит, года? С шестьдесят восьмого или шестьдесят девятого?

— Может, даже и раньше. — Блейд наморщил лоб, пристально смотря в воду. — Как я слышал, надo провести здесь долгое время в медитации, чтобы сначала очистить свои мозги. Тогда, если все получается так, как надо, можно что-то увидеть.

— Говорите, эта легенда существует с конца шестидесятых? — Калеб задумчиво смотрел на озерцо. — Как я слышал, в те стародавние золотые денечки видения были довольно обыденным явлением, причем вызывались, как правило, не медитацией и очищением мозгов. Насколько мне известно, хорошее видение или нет, зависело скорее от того, что ты курил.

— Не следует смеяться над тем, чего не понимаешь, — сказал Куинтон. — Нам не дано воспринимать все математические плоскости с помощью пяти обыкновенных органов чувств.

Калеб пожал плечами.

— Возможно, вы правы.

Все опять замолчали.

— Мне однажды было здесь видение, — чуть слышно сказал Монтроуз. — Много лет назад.

— Ну да? — Блейд с любопытством взглянул на него. — И что же это было?

— Трудно объяснить. Помню, в тот день после обеда я давал Сиренити уроки игры на скрипке. Вечером я почему-то пришел сюда, просто подумать. В то время я частенько это делал.

— Я помню, — подтвердил Куинтон.

— Это видение было вроде похоже на сон, только я знал, что не сплю и что это не сон. — Монтроуз покатал свою бутылку в ладонях. — Это было жутковато, если правду сказать. Чисто личная вещь. Я никогда никому об этом не рассказывал до сих пор.

— Думаешь, это было видение какой-то поддающейся проверке математической реальности? — с любопытством спросил Куинтон. — В нем была какая-нибудь символическая логика?

Монтроуз покачал головой.

— Это было просто видение.

Калеб вытянул ноги и сделал очередной глоток из бутылки с «Пойлом».

— Что же все-таки вы видели?

Монтроуз задумчиво смотрел на воду.

— Своего старика. Он слушал, как я упражняюсь на пианино, и говорил мне, какой я молодец. Так же, как и я в тот день, только раньше, говорил Сиренити, какая она молодец. В видении я был маленьким мальчиком. Наверно, девяти или, может, десяти лет. Помню, как здорово было ощущать, что отец гордится мной. Это как-то придало мне больше внутреннего спокойствия.

Пиво показалось Калебу теплым.

— Это похоже скорее на воспоминание, чем на настоящее видение.

— Что бы там это ни было, но уж никак не воспоминание, — сказал Монтроуз. — Мой родитель сбежал еще до того, как я родился. Мы с ним никогда и не встречались.

С минуту никто не произносил ни слова. Все сидели и смотрели в кристально прозрачную воду источника.

— Может, тебе даже повезло. — Блейд свирепо сжал в кулаке свою бутылку. — Вот я бы точно прекрасненько обошелся без знакомства со своим стариком. Он любил охаживать ремнем меня и маму. Иногда переходил на кулаки. Я миллион раз собирался уйти из дому, но всякий раз оставался, потому что понимал: пока он колотит меня, он не трогает маму.

Калеб посмотрел на Блейда.

— Вы ее защищали?

— Наверно, она была не ахти какая мать. Слабая и жалкая. Уйти от отца ей не хватало духу. Вот и позволяла ему нас колошматить. Но это была моя мать. Я чувствовал, что должен что-то делать, понимаете?

Калеб вспомнил о стычке с Роландом у выгула. Не называйте ее шлюхой.

— Понимаю. — Он смотрел, как светится и мерцает вода в источнике. — Вы когда-нибудь поднимали руку на отца?

— В тот день, когда умерла мама. Вернулся с похорон и сказал ему, что ухожу насовсем и никогда больше не вернусь. Он замахнулся на меня. Я вмазал его в стену. Он вырубился. Я вышел за порог, записался в морскую пехоту и больше его не видел. Слышал, он умер пять лет назад. На похоронах я не был.

И опять все какое-то время молчали. Калеб прислонился спиной к нагретому паром валуну.

— Все это очень интересно. Но вы что, парни, привели меня сюда, чтобы просто немного скрепить мужскую дружбу, или же у вас есть ко мне более конкретный разговор?

— Мы привели вас сюда, чтобы поговорить о Сиренити, — сказал Куинтон.

— Джесси и Ариадна считают, что есть необходимость кое-что сказать, — добавил Монтроуз. — И поручили это нам.

Калеб поудобнее устроил голову на камне.

— Говорите. Я слушаю.

— Не знаю, в точности ли вам понятны отношения между Сиренити и многими из нас здесь, в Уиттс-Энде, — заговорил Блейд. — Мы — ее семья. Единственная, которая у нее есть.

— Она говорила мне об этом.

— Этот городок вырастил ее, — медленно объяснил Куинтон. — Я был здесь в тот день, когда пришла ее мать, беременная и без единой родной души на свете. Она сказала, что ее зовут Эмили Смит и что отец Сиренити погиб в результате несчастного случая. Ей некуда было больше идти. Семьи нет. И вообще никого.