— Какой?
— Вы сказали, что на девяносто восемь процентов уверены, что
нас никто не прослушивает. Почему такая странная цифра? А остальные два
процента?
— Это вы и я, — любезно пояснил хозяин виллы. — Ведь нельзя
исключать вероятность, что один из нас может оказаться тем, кто сдаст своего
собеседника. В саду гарантированно нет подслушивающих устройств. Но они могут
оказаться либо в вашем, либо в моем кармане. Такой вариант я не могу исключать.
— Ясно, — гость помрачнел, и когда они сделали несколько
шагов по направлению к вилле, снова остановился. — У меня еще один вопрос, на
этот раз действительно последний, перед тем как мы войдем в ваш дом. Скажите,
вы кому-нибудь доверяете?
— Нет, — сразу ответил хозяин, — никогда и никому, даже
самому себе. Это единственная гарантия выживания. Иначе меня давно убрали бы. Я
всегда помню, что в этом мире существуют денежные знаки разных стран, на
которые можно купить любого человека. Вопрос только в цене. А так как у меня не
хватит денег, чтобы купить абсолютно всех, я всегда помню, что рано или поздно
может появиться кто-то другой, кто предложит большую цену. И тогда человек,
которому я абсолютно доверяю, вполне возможно, не устоит, поступится своей
верностью мне. — Он неожиданно улыбнулся. — В какой-то момент я тоже могу
решить, что гораздо лучше получить некие блага в определенных гарантиях или
заявлениях власти, чем поддерживать вас в такой безумной затее. Никогда и никому
нельзя верить — вот мой единственный и самый важный принцип в жизни.
Гость несколько озадаченно посмотрел на своего собеседника,
но больше не сказал ни слова.
Лондон. "Гровнор-отель", кафе "Нико". 2 октября, суббота
За столиком кафе сидел мужчина лет пятидесяти пяти. У него
были мясистые щеки, кустистые брови, второй подбородок, большая родинка на
щеке, ближе к носу. Редкие волосы были зачесаны назад. Он читал газету, не
обращая внимания на остальных посетителей. В кафе можно было войти с улицы или
из отеля. Именно с улицы и появился тот, кого мужчина ждал — человек высокого
роста, со светлыми, аккуратно подстриженными усами, каштановыми волосами и
глазами серого цвета. Одет он был в элегантный серый костюм. Увидев сидящего за
столиком мужчину, вошедший подошел к нему.
— Добрый день, господин Хеккет. Мы договаривались о нашей
встрече. Моя фамилия Дзевоньский. Вам звонили насчет меня.
— Добрый день, мистер Дзевоньский. — Хеккет отложил газету,
поднялся, протянул ему руку.
Оба уселись за столик, и Хеккет подозвал официанта.
— Что будете пить? — спросил тот у нового посетителя. — Чай
или кофе?
— Кофе, — попросил Дзевоньский, — черный кофе с молоком, но
без сахара.
Официант, кивнув, бесшумно удалился.
— Хорошее место, — оглянулся вокруг Дзевоньский. — Вы всегда
назначаете свидание вашим клиентам в таких известных местах?
— Это неплохая гарантия безопасности, — улыбнулся Хеккет. —
Мы ведь встречаемся впервые, мистер Дзевоньский, а я не привык доверять
незнакомым людям. Как, кстати, и хорошо знакомым. Учитывая специфику нашей
профессии, думаю, вы со мной согласитесь.
— Нам говорили о вас как о прекрасном специалисте, —
осторожно начал Дзевоньский разговор, ради которого состоялась эта встреча.
— Надеюсь, это так. У вас польская фамилия, но ваш
английский безупречен. Вы из Канады? — полюбопытствовал Хеккет. — Хотя нет,
скорее из Соединенных Штатов. Думаю, в последние годы вы жили в Чикаго или
где-то на севере.
— Там большая польская община, — подтвердил Дзевоньский, —
но я несколько лет жил в Детройте.
Он соврал, чтобы не называть Сиэтл, где действительно
проживал. При этом его собеседник понял, что Дзевоньский врет, а сам говоривший
— что его собеседник умеет улавливать малейшие интонации сказанного.
— Наши общие друзья звонили мне из Эдинбурга, — сообщил
Хеккет, — и я дал согласие на нашу встречу.
— Спасибо, — отозвался гость, вновь оглянувшись по сторонам.
— Вы уверены, что нас не могут услышать? В этом отеле любят останавливаться
арабские шейхи, а сейчас все арабы находятся на особом подозрении у британских
спецслужб. Здесь наверняка повсюду установлены подслушивающие устройства.
Хеккет достал из кармана скремблер и положил его на столик.
Дзевоньский, улыбнувшись, достал свой прибор, искажающий все звуки. Скеллеры
прошлого века стали уже анахронизмом, современные — напоминали небольшие
магнитофоны и обладали более мощным радиусом действия.
— Я же вам сказал, что привык к любым неожиданностям, —
улыбнулся Хеккет. — Но если хотите, мы можем пойти в парк. Хотя на открытом
пространстве нас могут прослушать с гораздо большей эффективностью. И наша
защита не сработает, так как для искажения записи необходимо закрытое
пространство.
— Будем считать, что вы меня убедили, — усмехнулся
Дзевоньский, — но я все равно не могу говорить о нашей проблеме в этом кафе.
Можете считать это моим маленьким капризом. Если не возражаете, давайте
покатаемся на моей машине. Она в гараже отеля.
— Возражаю, — отрезал Хеккет. — Никогда не сажусь в чужие
машины. Я знаю слишком много секретов, чтобы оказаться в автомобиле человека,
которого я вижу первый раз в жизни. Если хотите, поедем на моем автомобиле и с
моим водителем. Так будет удобнее. Кроме того, салон моей машины отделен от
водителя пуленепробиваемым стеклом, и он не может услышать, о чем мы говорим.
— Согласен, — кивнул Дзевоньский.
Они поднялись одновременно. За соседним столиком поднялось
еще двое мужчин. Дзевоньский оглянулся на них и одобрительно кивнул.
— Похоже, что вы предусмотрели все варианты, мистер Хеккет.
— Все предусмотреть невозможно, — возразил тот, — но я
стараюсь учитывать пожелания моих возможных клиентов.
Он сделал характерный жест рукой, давая отмашку одному из
помощников. Тот поспешил вперед. Подъехал роскошный «БМВ» седьмой модели. Хеккет
показал на автомобиль и первым полез в салон. Дзевоньский устроился рядом с ним
на заднем сиденье. Хеккет поднял стекло, отделяющее их от водителя. И машина
мягко тронулась.
— Теперь можете изложить вашу проблему, — разрешил Хеккет. —
И судя по вашим предосторожностям, цена должна быть соответствующей.
— Да, — улыбнулся Дзевоньский, — мне разрешили, чтобы
гонорар вы назначили сами.
— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотал Хеккет. — Это
сильно укрепляет меня в моем желании поработать с вами. И самая приятная фраза,
которую можно услышать от клиента, настраивает на оптимистический лад. Что ж,
изложите вашу проблему…
— Ликвидация, — очень тихо пробормотал Дзевоньский, словно
все равно опасался, что его услышит кто-то третий.