Рубеж - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов, Генри Лайон Олди, Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 6

Я дернулся и сел.

Какой дождь, когда небо оклеено звездами, как храмовый купол золотыми бляхами? Цикады…

Орут цикады. Неистово орут.

Я огляделся.

Ни костра, ни спутников, ни телеги. Звезды, еле ощутимый ветер, запах «девичьих глазок».

Рука сама кинулась искать меч. Напрасно – оружия не было, не было и пояса, одежды тоже не было, я стоял среди темноты нагой, и кожа под рукой покрылась мурашками, стала как терка.

Спокойно.

В подобной ситуации главное – не впасть в панику. Бывали, видели, знаем…

Что знаем-то?!

Тишина, беспорядочно простроченная цикадами. Вдох-выдох. Взгляд на небо.

Меня могли усыпить, обезоружить, утащить и раздеть. Это возможно – хотя и крайне маловероятно; а вот поменять созвездия местами не под силу, наверное, даже Глиняному Шакалу!

Интуитивно, безо всякой мысли, я пробормотал под нос коротенькую молитву-оглядку. Губы плохо слушались – но я выговорил текст до конца, и… ничего не произошло.

Вдох-выдох.

Значит, я сплю.

Я под заклятием «многих пробуждений». Когда сны сидят друг в друге, отражаются, как зеркало в зеркале, и, просыпаясь, человек оказывается в тенетах нового сна и вновь не может проснуться.

Я лег обратно на рогожу. Она была холодная и сырая. Я ощущал ее совершенно реально, не как во сне, а…

Вдох-выдох.

Спасение есть. Спасение есть всегда; другое дело, что добрую битву я предпочитаю прочим видам сопротивления судьбе. Но теперь придется принимать чужие правила.

Я закрыл глаза.

Нет, считать до многих тысяч не годится. До утра досчитаю – а не засну.

Есть одна детская колыбельная, которой тем не менее ни в коем случае нельзя успокаивать детей. Про то, как глупый барсучонок не желает спать, отвергает одну няньку за другой, а потом в няньки приходит подземный Ых и, едва усыпив маленького дурака, начинает его жрать.

Гм. Это какой же надо было быть идиоткой барсучихе-матери. И любой няньке, поющей ребенку на ночь «Барсучка», следовало бы зашить рот…

Розовый мрамор. Розовый.

Усилие воли.

Спать. Спать…

Тот, кто испугается, попав под многосон, кто начнет будить себя, щипать, кричать, совать руки в огонь, – обречен. Всякий раз он будет просыпаться все глубже в наваждении и никогда не вернется назад.

Тот, кто сумеет сдержать себя, кто уговорит себя заснуть снова, – имеет шанс проснуться.

Спать…

Муравьи, бегущие вверх по стволу.

Бабочка среди темно-серых мраморных прожилок…

Спать!!!

Я перевернулся с боку на бок.

Никогда не уснуть. Острый камень впивается в бедро, роса выпадает прямо на обнаженную кожу, и не понять, роса это или холодный пот…

За морями, за лесами, за широкими долами жил-был мальчик в светлой твердыне. И были у него тетя, и бабушка, и добрая няня, а мамы и папы – не было.

И решил он построить на ручье меленку. Не потому, что у него не было хлеба, а затем, чтобы посмотреть, как вода станет вращать лопасти.

Первая лопасть – с червоточинкой. Вторая – с горелой каймой. Третья – чистая, как мрамор, четвертая – с капелькой крови, пятая – с выпавшим сучком, шестая…

Шум воды оборвался. Я поднял голову.

Мигал в стороне костерок. И все так же сидел над ним мрачный Хостик, только сваленная рядышком гора топлива уменьшилась вдвое.

Некоторое время я еще лежал, боясь пошевелиться. Потом разлепил губы и выговорил молитву-оглядку.

Горячая волна, зародившись где-то в гортани, скатилась по всему телу до самых пяток. В голове прояснилось; оглядка сработала, значит, я был жив и бодрствовал.

Обшитая железом клетка загораживала собой утреннюю звезду, в этот час поднимающуюся над горизонтом. В недрах ее не угадывалось ни движения.

А ведь девять из десяти, заснувших на этой рогожке, не проснулись бы. То, что я сейчас хлопаю в темноте глазами, для Шакала новость и удивление…

Или нет? Или он просто легонечко попробовал, на что я способен?

Говорят, далеко на востоке есть селения, полностью порабощенные Шакалами. Говорят, что люди, однажды угодившие к Шакалу в яму, возвращаются потом сонными и задумчивыми, много едят, не приносят потомства, а после смерти превращаются в растрескавшуюся глину.

Говорят, Шакалы запускают к людям собственных выродков, ничем не отличимых от живых, кроме разве что исключительной тяги к власти. Говорят, за несколько лет шакалий подкидыш способен выбиться как минимум в деревенские старосты, и как только он наденет свою «тень венца» – на селение падут моры и неурожаи, сумасшествие, пьянство и прочие погибели; мне, честно говоря, думается, что последняя легенда возникает всякий раз, когда приходит время смещать очередного бездарного старосту…

А вот про то, что Шакалы легко погружают людей в многосон, – про это я ничего прежде не слышал.

Хостик бодрствовал, я видел, как поблескивают обращенные к огню глаза. К'Рамоль… худо, если он заснул и не может выбраться.

Я бесшумно встал. Хотел окликнуть нашего стража – но почему-то раздумал, побрел к костру по росистой траве…

Очень интересно.

Тропинка под моими ногами выгнулась как живая. Как будто я шел по извивающемуся червю; не свернув, не оступившись, я оказался вдруг идущим прямиком к клетке, причем ощущение не было пугающим – скорее забавным.

Хостик не оглянулся. Кажется, он вообще меня не видел.

Я с усилием остановил собственные шагающие ноги. До клетки было рукой подать – тем не менее за железными стенками не ощущалось не то что движения – взгляда.

Разбудить Рамоля. Больно толкнуть Хостика в бок, привести в чувство. Отползти подальше и с первыми лучами солнца – в путь…

Да что я, крестьянский мальчик, чтобы со свистулькой ходить и заговоренным молоком спасаться?!

Я сжал зубы. Мое справедливое возмущение, ярость, побуждение немедленно, наперекор всему, подойти к клетке – были они действительно моими? Или ловко подсажены мне в мозги?

Я повернулся. Уставился в спину неподвижно сидящему Хостику, сделал шаг, другой… Костер послушно приблизился, я позволил себе благодушно усмехнуться – и тут же обнаружил, что стою почти перед самой клеткой, что телега просела под ее тяжестью и вот-вот треснет, что костер остался у меня за спиной, а на железных листах лежит бледный отблеск огня и моя собственная темная тень…

Уцепились, называется, за случайную подработку. Взяли «халтурку на дом»!

– Рио…

Я ухитрился не вздрогнуть.