Рубеж - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов, Генри Лайон Олди, Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 106

Выборный склонил голову к плечу. Довольно кивнул; ободренный Гринь принялся изображать черную ведьму Сало и качать на руках несуществующее дитя. Еще одно слово выучил, означающее, по-видимому, младеня, ребенка.

Выборный глядел недоверчиво. Гринь размахивал руками, повторял непривычные языку слова «злодей» и «ребенок», тыкал пальцем себе в грудь, доказывая, что дитя принадлежит ему, а Мацапура его украл. Выборный, размышляя, указал на сотникову и о чем-то спросил; вероятно, он полагал Ярину Логиновну матерью чортового дитяти, а Гриня – отцом. Сотникова покачала головой и этим все запутала; выборный нахмурился, поднес руки к лицу и пальцами растянул собственные глаза: вот, мол, как выглядел ребенок. Из вас, мол, ни один не похож!

– Объясни ему, что мы не колдуны, – устало попросила Ярина Логиновна.

Легко сказать!

Гринь перевел дыхание. Посмотрел выборному в глаза; скрутил пальцы колечками, изображая «окуляры», несколько раз повторил – «злодей», «злодей». Указал на сотникову; взмахнул воображаемой шаблей, так, что девушка даже отшатнулась. Взмахнул снова; подошел к Ярине и указал выборному на плечо ее, бедро и щиколотку.

– Это ты зачем? – Сотникова нахмурилась.

Выборный заинтересовался. Приблизился к девушке – сотникова отстранилась и по-кошачьи блеснула глазами. Выборный, не оборачиваясь, дал знак подручным – те придерживали взвившуюся Ярину, пока выборный без стеснения, но и без излишнего нахальства осматривал зарубцевавшиеся раны.

– Ой-ой-ой, – проговорил он наконец, и прозвучало это совсем по-родному, привычно. – Злодей, злодей!

Подумал, наклоняя голову то к правому плечу, то к левому. Большим пальцем ткнул себя в грудь:

– Митка.

Митька, удивленно подумал Гринь. Надо же! В чортовом пекле какого-то москаля встретил!

* * *

Пан Мацапура со спутницей и младенем прожили в селении ни много ни мало десять дней. Десять, – растопыривал пальцы Митка; задержались поневоле – ведьма в дороге занемогла, да и ребенок расхворался, но что с ними случилась за болезнь, Гринь так и не понял. Местная травница, пользовавшая младенца за золотые Мацапурины монеты, повторила несколько раз подряд, что «дитя» – «хорошо», но глаза у нее при этом бегали, и губы складывались кислым бантиком. Гринь совсем уж уверился, что со здоровьем у братика дело плохо, когда травница, не удержавшись, пояснила свою мысль – растянула пальцами собственные глаза и скорбно пощелкала языком. Чортов ребенок не понравился ей сам по себе – что больной, что здоровый, а все выродок!..

Гриня уязвили эти ее намеки, и куда глубже, чем сам он мог ожидать. Весь мир по обе стороны пекла ополчился на малого; батька покинул, мамка померла, кто ж заступится? Сперва пан Рио младенца из братниных рук вырвал, потом пан Юдка – из рук пана Рио, а потом злодей Мацапура умыкнул дитя к чорту на кулички, и ведь не для добрых дел умыкнул – куда еще душегуб везет братика, что еще собирается с ним делать?!

Выборный Митка корчил рожи и размахивал руками с отменной убедительностью. Гриню порой казалось, что он слышит степенный и доходчивый рассказ.

Пан Мацапура расплачивался полновесным золотом и за постой, и за стол, и за лечение; за время, проведенное в селении, зацный и моцный успел полюбиться многим, в особенности шинкарю. Про бабу его, наоборот, сразу пошли дурные слухи, а младенца путники никому, кроме травницы, не показывали – да только та имела длинный язык, и про несомненное уродство дитяти скоро знали и кум, и кума, и людей полсела.

Так бы и съехали странные постояльцы, оставив после себя золотые монеты в разных карманах да разговоров на год вперед. И все обошлось бы, – да только случилось между паном и пани… да никто не знает, что случилось. Размолвка? Свара? Смертоубийство?

Невольные свидетели – хозяин дома и его жена – остались под горелыми развалинами. Их работник, которому посчастливилось убраться восвояси за несколько минут до происшествия, рассказывал, что странный ребенок вырвался из-под замка, сорвав новые дубовые двери, а над головой его тучей вились золотые осы; что ведьма взялась наказывать воспитанника, вместо розги хлеща его черной гадюкой, а сам пан Станислав разгневался на нее и взялся выкрикивать проклятия такие страшные, что от звука их парень-работник сорвался с места и кинулся бежать, и тем спас свою шкуру.

Сразу после его бегства дом превратился в пылающую печь. Из этой печи вырвались два взрослых призрака, и один из них нес под мышкой призрака-недомерка. Вскочили на коней – только пыль столбом, никто и не пытался остановить, таким страхом всех осыпало!

И все же Гринь не был уверен, что понял Митку до конца. Тот хоть и говорил медленно и показывал доходчиво, а все-таки язык чужой; из рассказов Митки выходило, что и Мацапура говорить по-здешнему не умел; зато пани Сало – пожалуйста.

Толмачом была.

Ярина Логиновна бродила по двору, опираясь на суковатый костыль.

Худо было сотниковой. И не то чтобы раны беспокоили – худо-бедно, но зарубцевались раны; и не то чтобы местные обижали – те, хоть и поглядывали исподлобья, но зла не держали и задеть не пытались. Иной болью маялась сотникова, все расхаживала и расхаживала по Миткиному двору, старалась держаться прямо, но все равно припадала на подрезанную ногу, наваливалась на палку, грызла губы, бормотала черные ругательства, смотрела в небо и едва удерживалась, чтобы не погрозить ему кулаком.

Выборный Митка поглядывал на сотникову с сочувствием. Неизвестно, каким образом он домыслил себе историю Ярины – но уж точно не так, как оно было на самом деле. Выборному и в голову не могло прийти, что вот эта худая плосконосая девка рубилась с Мацапурой на шаблях и раны свои получила в честном бою; скорее Ярина представлялась бедной жертвой зацного и моцного, поруганной девицей, каких много. Только эту еще и покалечили.

– Пистолю бы! Хотя бы шаблю! Зброю ищи, чумак, да коней бы…

– Кони дороги, панна сотникова! А зброи нет. Не положено здешним посполитым зброю хранить. А нам носить не положено, потому как мы не черкасы боле и не сердюки, а так себе, волоцюги.

Сотникова закусила губу. Блеснула на Гриня лютыми, подернутыми слезой глазами:

– Ты… слушай, чумак. Нам из этого пекла не вырваться, если… слушай. Чорт Мацапура нас втащил сюда… пусть теперь вытащит!

Сотникова замолчала. Гринь долго разглядывал ее порозовевшее от возбуждения лицо, долго искал, что сказать, чтобы Ярину Логиновну не обидеть.

– Молчишь, чумак? Думаешь, девка умом тронулась? А вот о чем подумай. Что они так в братца твоего вцепились? На что он им?

Гринь помрачнел. Отвел глаза. На что таким, как Мацапура, малые дети? Сожрать разве что?

Передернулся от одной мысли. Глаза панночки, уже сухие, горели теперь лихорадочным блеском:

– Коли везет за тридевять земель, коли охраняет, бережет. А вот выкрадем младенца, чумак! И не отдадим, пока Мацапура… ну, пока он нас обратно не вернет. А там…