Анатом - читать онлайн книгу. Автор: Федерико Андахази cтр.№ 11

Мона София была самой красивой, раньше других развившейся ученицей Массимо Трольо. У нее, кроме этого, рано проявилась готовность к профессии. Она была редкостно чувственна для своих лет. Когда Моне исполнилось шесть лет, Массимо Трольо счел, что девочка может приступить ко второму этапу образования.

В «Школе куртизанок» ученицы с ранних лет получали религиозное образование, их учили античной мифологии, обучали, разумеется, чтению и письму не только на родном языке, но и на греческом и латыни. «Школа» была в высшей степени возрожденческим институтом, престижным, как любая из многочисленных художественных школ на полуострове. По правде говоря, «Школа» получала субсидию от городских властей, а каждая из учениц возводилась в ранг государственной служащей.

Мона обожала истории, которые ей рассказывала Филипа, ее воспитательница. Каждый раз, слушая историю про Иону в чреве кита, она широко раскрывала глаза и просила Филипу опустить лишние подробности и сказать ей сразу, что станет с героем.

Все было прекрасно, пока Филипа не начинала выдвигать обвинения. Мона категорически отказывалась отвечать за распятие Господа нашего Иисуса Христа, ей были невыносимы обвинения в том, что Он умер ради нее. Кроме всего прочего, кто она такая? Как может повлиять ее незначительное существование на смерть — ни больше ни меньше — самого Спасителя?

Кроме того, она не признавала собственной вины или отрицала свое сообщничество в грехах Евы, которую она к тому же никогда не видела. Однако, в конце концов, Мона София принималась без особой убежденности кивать головой, поскольку могла вынести что угодно, только не пронзительные крики Филипы, от которых у нее лопались барабанные перепонки.

Мона София в силу способностей Массимо Трольо, а возможно, и вопреки его собственным желаниям, стала его лучшим произведением.

Десять лет образования и заботливого обращения принесли свои плоды: Мона София была самой прекрасной женщиной в Венеции. Творец куртизанок умел быть терпеливым. Когда его ученице исполнилось тринадцать лет, он объявил ей, что пришла пора посвящения. Мону представили обществу на ежегодном празднестве, которое Массимо Трольо устраивал в своем палаццо. Это была волнующая церемония, на которой каждая закончившая школу куртизанка получала приказ о назначении на должность государственной служащей из рук какого-нибудь почтенного деятеля Республики. Когда назвали имя Моны Софии, воцарилась изумленная и благоговейная тишина. По сравнению с женщиной, которая входила в двери залы, Венера Медицинская показалась бы неотесанной крестьянкой.

Со всех концов Европы в «Школу» съезжались знатные господа и тратили целые состояния. Менее чем за полгода Массимо Трольо окупил все — до последнего дуката —затраты на свою ученицу. В течение первого года Творец куртизанок получил впятеро больше, чем вложил в нее. Тело Моны Софии увеличило состояние Массимо Трольо на… две тысячи дукатов

I

На втором году после окончания Мона София явилась в роскошный scriptorium* Массимо Трольо. Творец вел бухгалтерию «Школы», склонившись над толстой тетрадью с золотым обрезом.

— Я пришла объявить вам о своей свободе, — произнесла Мона София, даже не поприветствовав его.

Массимо Трольо поднял взгляд от счетов. Он ясно расслышал фразу, но не понял ее, словно его собеседница говорила на неизвестном языке.

— Вот документ, который освобождает меня от вашего покровительства, — сказала она, протягивая ему пергамент, исписанный красными чернилами. — Не вставайте, не надо, только поставьте вашу подпись вот здесь, —Добавила Мона София, кладя документ на письменный стол.

Массимо Трольо откровенно расхохотался. За всю долгую жизнь к нему никто не обращался с просьбой — если так можно назвать требование его ученицы, — настолько бесстыдной. Да, ему не раз приходилось страдать от побегов своих неблагодарных учениц. Для примера он наказал одну возвращенную беглянку — в таком случае обычно ампутировали палец на ноге, — но чтобы ученица вот гак вторгалась в его покои с подобными претензиями… Да это же наглость, откровенный абсурд!

— Напоминаю тебе, что у «Школы» есть свои правила и нормы, — начал Массимо Трольо с теплой отцовской улыбкой, — поэтому…

Не дав учителю закончить фразу, Мона София вытащила кинжал из золотых ножен и приставила острие клинка к своей груди. Совершенно хладнокровно она сказала:

— Мое тело с избытком расплатилось с вами за образование, которое вы мне дали, и, если вы согласитесь выслушать меня, я буду благодарна вам. Я испытываю к вам почтение и преклоняюсь перед вами. Но сейчас я требую, чтобы вы вернули то, что принадлежит мне: мое тело.

Массимо Трольо побледнел и тут же покраснел от гнева. Стараясь держать себя в руках, он ответил:

— Мертвая ты мне не нужна. Я могу, если хочешь, подписать то, что ты мне дала, но почему ты думаешь, что я не верну тебя правом, данным мне законом? Ты знаешь, каким бывает наказание.

Мона София улыбнулась. — Вы не станете калечить мое тело. Я ваше создание. Но не считайте меня неблагодарной. Если вы прочтете бумагу, то увидите, что я не забыла о вас; я стану отдавать вам десятую часть денег, что заработаю своим телом, вплоть до того дня, когда кто-то из нас двоих умрет. Выбор — либо десятая доля, либо ничего, — сказала она, втыкая кинжал себе в грудь чуть глубже, и капля крови скатилась по ее животу.

Массимо Трольо обмакнул перо в чернильницу и подписал документ. Мона София опустилась на колени и поцеловала руки своего учителя, а затем навсегда покинула «Школу».

Оставшись один в своем кабинете, Массимо Трольо безутешно плакал.

Плакал, как ребенок.

Плакал, как отец.

I

Анатом познакомился с Моной Софией во время своего краткого пребывания в Венеции осенью 1557 года. В палаццо одного герцога, где присутствовал по случаю праздника, который его гостеприимный хозяин устраивал в честь дня своего святого. Мона София стала взрослой искушенной женщиной. Ей было уже пятнадцать лет.

Возможно, из-за высказывания Леонардо да Винчи, не понимавшего, почему мужчины стыдятся своей мужественности и «скрывают свой пол, в то время как должны украшать его со всей торжественностью, словно правителя», возможно, именно поэтому в тот год, в соответствии с модой, мужчины всячески демонстрировали и пышно украшали свои гениталии. Почти все приглашенные, если не считать самых престарелых, были наряжены в панталоны светлых тонов, подчеркивающие их мужские достоинства с помощью лент, крепившихся на поясе и в паху. Те, у кого были веские причины благодарить Создателя, разумеется, следовали этой моде. Те же, у кого таких причин не было, прибегали к различным ухищрениям, чтобы идти в ногу со временем и не выглядеть обделенными природой. В "Подвале Мавра'1 продавались бутафорские накладки, которые можно было пристроить под панталоны, чтобы придать блеск мужчинам не столь блестящим. Среди множества украшений — от орнаментов из бусинок, обрамлявших «правителя», до эффектной отделки жемчугом, — были ленты с привязанными к ним четырьмя-пятью колокольчиками, которые выдавали желание "его милости1'. Таким образом, дамы узнавали, насколько они желанны кавалерам по перезвону бубенцов.