Жених для ящерицы - читать онлайн книгу. Автор: Анна Яковлева cтр.№ 41

Под окном проехала машина, осветив ночь фарами.

Я не выдержала войны с подушкой и своими мыслями, включила свет и взялась за роман.

Рэй не простил Фраческе обмана, они не разговаривали, и, казалось, не было ни малейшего шанса на примирение.

Нет, это невыносимо!

Внезапно на меня напала уверенность, что я все проспала и продолжаю спать!

Какая-то сила подняла меня с постели и выгнала из дома.

Тишина и спокойствие ночи оказались полной мистификацией: все двигалось и звучало. Стоя на крыльце, я слушала, как ночь перешептывается с деревьями и цветами, трещат сверчки, сонно возмущается воробьиха – воспитывает мужа-воробья. Или несмышленого птенца.

Я запрокинула голову и посмотрела на небо. Звезд было мало, и все какие-то незнакомые, но и они посылали друг дружке сигналы – перемигивались.

Постояв минут двадцать, я уже собиралась вернуться в дом, когда за калиткой раздались осторожные, приглушенные травой шаги, мелькнула тень.

Меня как ветром снесло с крыльца.

Рванув калитку, я охнула и приросла к месту.

Несколько секунд мы стояли столбом – я и темная фигура с пугающим черным провалом вместо лица.

Фонари не горели – в Заречье такое случается.

В обманчивом ночном свете я рассмотрела, что голову человека укрывает бейсболка, но не это испугало меня. Прошло еще несколько секунд, пока я сообразила, что нос и рот незнакомца скрывает бандана, повязанная как у скотоводов Техаса или у бедуинов в пыльную бурю.

Вопль застрял в горле. Поняв, что закричать не смогу, я вцепилась в ночного гостя и потянула во двор.

Тут случилось неожиданное: человек ловко стянул через голову джемпер, оставив вещь у меня в руках, вывернулся и растворился в ночи прежде, чем я поняла, что спугнула автора куртуазных сочинений.

Я так и влетела в спальню к следователю: в халате, за которым нужен был глаз да глаз, с чужим джемпером на вытянутых руках.

Меня сотрясала нервная дрожь.

– Дима!

Щелкнул ночник.

– Что?

Тихомиров, щурясь от света, сел в кровати.

Всклокоченные волосы делали его таким милым! Моим!

– Я почти поймала его! Вот!

Комок трикотажа жег руки, я швырнула джемпер на стул.

– Ты открыла калитку?

– Да! – мелко трясясь, подтвердила я. Только сейчас, оказавшись в спальне с Тихомировым, я поняла, что это было не самое рациональное решение в моей жизни.

– Ты с ума сошла?

– Само вышло! – Зубы выстукивали дробь, руки дрожали.

Чего я действительно не понимала – как можно сделать своей работой вот такие встречи с преступниками, маньяками и насильниками?

– Все, все, Витюша, успокойся, – прошептал Тихомиров и притянул меня к себе.

– Дима!

Я устроила нос в ямку между грудными мышцами и разревелась.

И пока я ревела, произошло что-то хорошее, фантастически, сказочно хорошее. Сначала я почувствовала ласковые Димкины ладони на своих вздрагивающих плечах, потом беспорядочные поцелуи на висках. Потом мой шелковый халат – продукт китайской легкой промышленности – повел себя в высшей степени разумно: съехал сначала с одного плеча, потом с другого. Потом безвольно соскользнул к ногам. «Русский с китайцем – братья навек», – пронеслось в голове.

«Блатья. Китайцы не могут произносить нашу букву «р», – последняя умная мысль махнула хвостом на периферии сознания, пока ноги переступали шелковый сугроб.

Я стояла под душем и с пристальным вниманием читала наклейки на бутылочках: шампунь для нормальных волос с экстрактом пшеницы, гель для душа с протеинами и минералами. Не могут же мне сниться такие подробности! Или могут?

Интересно, мужчина в спальне – это реальность или сон? Или реальный сон? А может, сонная реальность?

Значит, так: сейчас вернусь в спальню и проверю, на месте ли Дима. Если на месте, то это – реальность. Хотя в то же время – это сон. Вообще, надо признать, я плохо понимала, где реальность переходит в сон.

Как все произошло – как получилось, что мы стали целоваться?

В памяти, как слайд-шоу, замелькали кадры: ночь, незнакомец с банданой на лице, Димина спальня, мои слезы и чуткий к мужским ладоням халат… С этого места воспоминания были обрывочными: близкие горячие губы, фантастические касания и полет в астрал…

Все произошедшее можно было описать, используя названия романов: «Бурная ночь», «Жаркий поцелуй», «Скрытая ярость», «Медовые поцелуи», «Огненное прикосновение»… Только выстроить названия в хронологическом порядке. Медовые поцелуи сменялись жаркими поцелуями и мешались с огненными прикосновениями. В конечном счете получилась бурная ночь. Пожалуй, только скрытой ярости не было. Была бесконечная, безграничная нежность.

Я выключила воду, завернулась в полотенце и заглянула в зеркало.

Уши все еще пылали – неудивительно – от того, что они услышали, могли вообще отвалиться: Тихомиров-то никакой не молчун, оказывается. Скрытый темперамент вырвался наружу! Губы до сих пор горели, кожа и все внутри еще отзывалось болезненным томлением. А лицо! Никогда еще я не выглядела такой откровенной самкой!

Стараясь ступать беззвучно, как Триш, пробралась в спальню.

– Ты почему крадешься? – раздался в темноте голос Тихомирова.

– Хотела проверить.

– Что проверить?

– Ты есть? – Я по-идиотски хмыкнула.

– Странно. Пока тебя не было, я тоже спрашивал себя: «Ты есть?»

– Мистика.

– Ничего подобного – реальность. Иди ко мне.

Да здравствует квашеная капуста!

Слава Всевышнему, что я не ящерица!

Свитер был черный, крупной вязки. Размер 48–50. От вещи исходил запах костра.

Тихомиров сложил вещдок в пакет, проверил запись на камере слежения – она ничего не прояснила и не добавила к моему рассказу. Ночь хранила анонима как темную силу, родную душу.

Утро мы встретили с Тихомировым в обнимку.

– Отдам свитер криминалистам, через пару дней мы будем знать о хозяине все. Или почти все. Кстати, ты в курсе, что Жуков работал в молодости на кафедре химии в университете?

– Да, – мне показалось, я разучилась дышать, – конечно, он рассказывал. И что теперь?

– А ничего – под суд пойдет.

– Ты же говорил, что в письмах нет состава преступления?

– Не волнуйся, есть много способов упрятать человека за решетку.

– Давай ты за что-то одно посадишь Жукова. Или за аферу, или за письма, только я сомневаюсь, что это он писал мне.