Бегство из Эдема - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Гэфни cтр.№ 39

Они обменялись мрачными взглядами, остро ощущая, что их отделяют друг от друга только четыре фута освещенного луной ночного воздуха.

– Вы все равно могли бы пойти, – заметил Алекс, чувствуя, что закипает от гнева.

– Нет, я же обещала Бену, что не пойду.

– А вы всегда делаете то, что вам велит муж?

Сара видела, как он рассержен, и улыбнулась, чтобы его задобрить.

– Нет. Просто я всегда держу слово, когда что-нибудь обещаю.

Он сунул руки в карманы, но постепенно его напряженная поза смягчилась. До этой самой минуты Сара не знала, вернее, не позволяла себе задумываться над тем, как сильно ей его не хватало. Но ему не следовало находиться здесь, она должна была его отослать. Вместо этого она спросила:

– Как обстоят дела в Нью-Йорке?

– Жарко. Суета. – Бессмысленный ответ.

– А миссис Чейни все еще в городе? – Интересно, что ее подвигло задать ему такой глупейший вопрос?

– Да, наверное.

Его ответ прозвучал так небрежно, что она сразу догадалась: он встречался с Констанцией. И она уже знала, что они любовники, поняла это в тот самый миг, как впервые увидела красивую миссис Чейни. Ревность была совершенно новым, незнакомым чувством для Сары. Больше всего оно напоминало ад.

– Мой дед умирает. Я только вчера узнал об этом.

– Мне очень жаль… – Она помолчала. – Он живет в Нью-Йорке?

– Нет, в Калифорнии.

– Вы поедете с ним повидаться?

– Нет.

Сара как раз собиралась коснуться его плеча, утешить его, но теперь отпрянула в смятении.

– Не надо мне сочувствовать, – сказал Алекс со странным горьким смешком. – Меня его смерть совершенно не волнует. Для меня он умер уже много лет назад.

– Почему?

– Почему? Потому что он…

Алекс умолк, чувствуя, что зашел в тупик. Миссис Кокрейн была не из тех женщин, в присутствии которых можно непристойно выражаться, а никаких других выражений для описания своего деда у него не было.

– Он ваш дед со стороны отца? – спросила Сара.

– Нет, со стороны матери.

– А она жива?

– Нет.

– А ваш отец?

– Нет. Дед – последний из моих родственников. – Его губы злобно искривились, когда он произнес это слово, но сам Алекс этого даже не заметил.

– Вы мне как-то раз говорили, что у вас нет семьи.

– Так оно и есть.

Он резко отвернулся. Стоит ли вообще рассказывать ей подобные вещи? Но Алекс уже не мог удержаться, он чувствовал, как в душе у него зреет еще одно признание. Оно распирало грудь подобно надувающемуся воздушному шару, не давая дышать.

– Мои отец и мать никогда не были женаты. Он умер еще до того, как оба они узнали, что она беременна.

В ужасе от своих собственных слов Алекс привалился плечом к шершавому стволу дерева. Ни разу в жизни он ни намеком не обмолвился ни одной живой душе об обстоятельствах своего рождения. А теперь вот рассказал Саре. Как будто взял и спрыгнул с крыши небоскреба. Или сунул дуло пистолета в рот и спустил курок. Горькое сожаление вызвало у него тошноту.

Она коснулась его рукава, но он так и не смог себя заставить взглянуть ей в лицо, и ей пришлось обращаться к его темной спине.

– Алекс… Поверьте, я глубоко сожалею. Мне понятны ваши чувства.

В ответ на его грубоватый и полный недоверия смешок Сара произнесла с чувством:

– Уверяю вас, это так. Моя мать вышла замуж за моего отца из-за денег… во всяком случае, она думала, что он богат. Полагаю, для нее это было простительное заблуждение – ведь он был герцогом. Она завела с ним интрижку и нарочно забеременела, а он поступил, как подобало джентльмену.

Алекс медленно обернулся к ней.

– Но обман обернулся против нее самой, – продолжала Сара, – потому что он был разорен. А потом он вторично обманул ее ожидания: сломал себе шею во время скачек с препятствиями ровно через год после свадьбы.

Ее ироническая улыбка стала грустной.

– Мне приятно думать, что мой отец меня видел, знал меня первые пять месяцев моей жизни… и последние пять месяцев своей. Когда я была маленькой, мне нравилось воображать, как папа берет меня на руки, улыбается и радуется своей маленькой дочурке. Мне казалось, что он не мог меня не любить, хотя и знал, что с моей помощью его заманили в ловушку.

Сара отступила на несколько шагов и снова села на качели.

– Ну вот, как видите, еще немного, и мы оба родились бы вне брака: разница составляет всего несколько месяцев. Жуткая мысль, не правда ли?

Она горько рассмеялась.

– Никому обо мне не рассказывайте, хорошо? Особенно Бену. Это уронит меня в его глазах. Он решит, что я недостойна носить имя «обыкновенной Сары Кокрейн».

Алексу тоже захотелось сесть. Он так и сделал: сел прямо на землю в своем вечернем костюме, свесив руки между колен и прислонившись спиной к стволу ивы.

– Зачем вы мне это рассказали?

– Чтобы вам стало легче.

Такое признание его ошеломило. Ему понадобилось время, чтобы это переварить.

– И больше никто об этом не знает?

– О господи, конечно, нет! Я думала, что унесу этот секрет с собой в могилу.

Листья ивы отбрасывали ажурную тень на бледный овал ее лица. «Наверное, это все из-за бровей», – подумал Алекс. Тонко выписанные, изящно изогнутые брови придавали ей царственно-невозмутимый вид. И еще строгий, неулыбчивый рот. Но он уже начал понимать, что душа этой женщины представляет собой сложную смесь искренности и скрытности, глубоко укоренившейся горечи, доброты и крайней недоверчивости.

– Как вам жилось в детстве? – спросил он вслух. – Вы были счастливы?

У нее еще будет время помучиться от беспокойства из-за опасной откровенности этого разговора, решила Сара, ну а пока она доставит себе удовольствие. Никто раньше не проявлял к ней такого участия. Как ни грустно, никто прежде не задавал ей этого вопроса прямо и открыто. Никто, даже Лорина.

Выяснилось, что ответить столь же прямо и открыто она не в состоянии.

– Моя мать была не слишком сильной личностью, – осторожно объяснила Сара. – Она чересчур поздно поняла, что ей вовсе не нравится быть герцогиней, но ей не хватило характера и силы воли, чтобы что-то предпринять на этот счет. Она была несчастна. Она…

– Пила.

– Вы уже об этом наслышаны!

– Простите, это было просто…

– Да ничего страшного. Сама не понимаю, чему тут удивляться.

Отношение Бена к ее «аристократическому» происхождению являло собой убийственную смесь презрения и невольной зависти; он испытывал нездоровое удовольствие, издеваясь над ее дворянским титулом, и в то же время вовсю использовал его, чтобы возвысить свое собственное положение в обществе. Герцогиня Сомервилл с самого начала стала излюбленной мишенью его публичных выпадов, и не только потому, что смеяться над ее слабостями было нетрудно, но главным образом потому, что это был самый легкий способ ранить Сару.