Лили. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Гэфни cтр.№ 11

Стоял отлив; ловцы устриц прыгали с берега и расхаживали среди илистых отмелей в поисках добычи. В отдалении грациозно прошествовала цапля. Вот она остановилась и замерла, спрятав голову под крыло. Но Дэвон сидел, уставившись в одну точку, и ничего этого не видел. Он ждал только одного: появления Лили в нежно-розовом наряде из роскошного шелка с низким вырезом и длинными рукавами, с пышными, многослойными юбками, отделанными тончайшим брюссельским кружевом. Распустит ли она волосы? Если да, то красноватый закат будет посрамлен. Ах, если бы он мог припасти для нее на сегодняшний вечер еще и туфли! К примеру, французские атласные башмачки с маленьким закругленным каблучком. И еще драгоценности.

Нефрит и аметисты, сапфиры и аквамарины. Ей пойдут изумруды и бриллианты, конечно, тоже. Скажем, колье и браслеты на ее тонких запястьях. Мысленно он уже видел ее с золотыми серьгами в ушах и кольцами, унизывающими длинные пальцы. А в волосы, в эти чудесные, мягко вьющиеся волосы можно вплести жемчужные нити.

Услыхав на трапе ее шаги, Дэвон посреди разговора повернулся спиной к Клею, чтобы встать и предложить ей руку. Вот ее голова и плечи показались в отверстии люка. Взволнованная улыбка предвкушения чуда потухла и исчезла с его лица, он остановился как вкопанный на полпути к ней. На ней было серое канифасовое платье горничной. Дэвон сунул руки в карманы и уставился на Лили, не говоря ни слова.

Она заметила по его глазам, как он рассержен, хотя и пытается это скрыть. Клей подошел и встал рядом с братом. Лили благодарно оперлась на его протянутую руку и вышла на палубу. Односложно отвечая на чересчур оживленную болтовню Клея и тихонько потягивая мадеру из предложенного им бокала, она не отрываясь следила за Дэвоном. Через несколько минут его напряженно сдвинутые плечи расслабились, он даже сделал попытку присоединиться к общему разговору. Лили храбро придвинулась к нему поближе. Клей продолжал что-то рассказывать о своем корабле. Дэвон наконец-то взглянул ей прямо в лицо, и она воспользовалась этим, чтобы послать ему извиняющуюся улыбку в надежде, что он поймет. Его суровый взгляд смягчился, и ее сердце радостно забилось в ответ. Она с трудом удержалась от желания взять его за руку и провести пальцами по окаменевшей линии скулы, однако поверх края своего бокала послала ему пылкий взгляд, говоривший “спасибо”.

Над рекой царило затишье, теплый воздух обволакивал их. Солнце бросило на воду последний отблеск и скрылось в низких облаках на горизонте. Небо изменило цвет с золотистого на ржавый, на берегу в сосновом лесу заухал филин. Клей зажег фонарь и широким жестом пригласил их к накрытому на плоском днище перевернутого ялика ужину, состоявшему из мясного рулета и фруктового пудинга. Они съели его, сидя на ящиках от спасательного линя.

Разговор получился оживленный и беспорядочный. Он начался с вызывающего и – как догадалась Лили по выражению лица Дэвона – давно набившего оскомину заявления Клея о том, что занятие контрабандой (Клей именовал ее “свободной торговлей”) проистекает из присущего большинству людей стремления обойти закон и что даже честный человек испытывает радостное волнение и подъем духа, когда ему удается нечто в подобном роде. Клей стоял на том, что, пока проклятое правительство облагает таможенными пошлинами более тысячи видов иностранных товаров, рядовые граждане будут по-прежнему без зазрения совести нелегально ввозить в страну чай, соль, коньяк, шелк – даже игральные карты! – при малейшей возможности. Дэвон не менее горячо доказывал, что контрабанда подрывает экономику, но согласился с тем, что следует снизить таможенные сборы на спиртное, мыло и все прочее. Однако, настаивал он, сознательные граждане должны действовать в рамках закона, который, кстати, дает им такие права и свободы, какими не может похвастаться ни один другой народ в мире, и находить законные пути изменения устаревшей системы сбора налогов, акцизов и пошлин.

У ног братьев стоял бочонок, вмещавший пол-анкера [2] мармандского коньяка, о происхождении которого никто из присутствующих тактично не упомянул. Горячность Клея в споре возрастала по мере потребления Золотистого напитка. Правительство, на защиту которого встал Дэвон, он сделал мишенью насмешек, подвергнув ряду язвительных замечаний распространенное мнение о том, что беднякам следует быть более бережливыми и что они сами виноваты, если не умеют жить по средствам. Жирные старые подагрики в парламенте, говорил он, лицемерно твердят, что все дело не в бедности, а в расточительстве. И хотят исправлять нравы обездоленных путем обучения их в воскресных школах. Разумеется, заметил он с сарказмом, с одной-единственной целью: не мешать бедным гнуть спину остальные шесть дней недели. Дэвон ответил, что Клей совершенно прав, но, чтобы изменить положение, нужно дать беднякам работу, к примеру, на медных рудниках, а не раздавать им в виде милостыни доходы от контрабанды.

Лили слушала как зачарованная. Никогда раньше ей не приходилось присутствовать при политическом споре между людьми, имевшими реальное влияние на ход событий в государстве. Ее отец весьма условно считал себя вигом [3] , да и то лишь потому, что консерваторам он доверял еще меньше. Сидя тихо, почти не участвуя в разговоре, она тем не менее не ощущала себя посторонней. Было совершенно очевидно, что даже в пылу спора братья не забывают о ней. К тому же она не сомневалась, что на деле они куда ближе к согласию, чем могло показаться со стороны, и занимают противоположные позиции по любому поводу просто из любви к спору.

Спина у нее немного заныла. Едва разговор зашел о телесных, духовных и умственных недостатках членов королевской семьи, она извинилась и встала, чтобы полюбоваться луной и звездами. С берега, из-за гряды утесов, послышался унылый и тревожный крик козодоя.

Машинально кивая в ответ на слова Клея, Дэвон не сводил с нее глаз. Глядя на усыпанное звездами небо, Лили стояла на самом краю мерцающего светового круга, очерченного желтоватым огнем фонаря. Даже в поношенном холщовом платье она была прекрасна. Для него это не было новостью: он знал, что она прекрасна, с той самой минуты, как впервые ее увидел. Но раньше он всячески остерегался ее очарования и даже ставил его в вину Лили, стараясь видеть в ней лишь волнующее его женское тело. Что же изменилось? Теперь он знал, какая она. Вопреки своей собственной воле, да и (в этом Дэвон не сомневался) вопреки ее воле тоже, он начал ее понимать. Помимо прекрасного лица, эта девушка обладала добрым и благородным сердцем. Теперь от нее уже нельзя было запросто отмахнуться, как от женщины, недостойной доверия. Слишком много раз она доказала ему обратное. Продолжать по-прежнему сопротивляться ее чарам можно было только из трусости. К тому же он ведь не собирался на ней жениться! Каковы бы ни были последствия их романа, на сей раз он не потеряет все. Такое могло случиться только раз в жизни. С ним это уже случилось, стало быть, больше опасаться нечего. А она была неотразима.

– Ну что ж, – чересчур бодрым голосом произнес Клей, – мне пора.