Любить и беречь [= Грешники в раю] - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Гэфни cтр.№ 3

– Да, – Кристи солгал, не колеблясь, – да, отец, это Джеффри.

– Мой мальчик… – Он улыбался восторженно и даже горделиво. – Я знал, ты придешь.

Его голова дернулась и упала на левое плечо; долгий прерывистый вздох хрипло исторгся из его груди, и он умер.

Некоторое время Кристи держал невесомое тело в объятиях, затем опустил на кровать и осторожно закрыл мертвецу глаза.

– Ступай с миром, – прошептал он, – ибо Бог отпустил все грехи твои.

Тело виконта уже начало деревенеть, безошибочно указывая на то, что душа его отлетела. Кристи в последний раз причастил его и помазал тело маслом. В мрачной торжественности ритуала он наконец обрел меланхолическое успокоение. Закончив, он опустился на колени рядом с кроватью и стал молиться, сложив руки и прижавшись лбом к краю матраца.

В этой позе Джеффри его и застал.

Кристи не слышал шагов, но что-то, должно быть движение воздуха, заставило его поднять голову и поглядеть на дверь, ведущую в холл. На пороге стоял высокий черноволосый мужчина. Желтоватая, нездорового цвета кожа, обвислые щеки, черные глаза, горящие в провалах глазниц, – в какой-то миг Кристи просто опешил. Ему померещилось, что это сам Эдуард вернулся с того света, изрядно помолодев. Однако секунду спустя за спиною мужчины возникла женщина из плоти и крови, и Кристи понял, что перед ним никакое не привидение. Он торопливо поднялся с колен.

Посреди комнаты друзья встретились. Кристи открыл было объятия, но Джеффри протянул руку, и они ограничились рукопожатием и похлопыванием друг друга по спине.

– Господи, так это правда! – вскричал Джеффри, и его голос показался Кристи пугающе громким после долгой тишины. – Ты вырос и стал священником!

– Как видишь.

Хотя Кристи был рад встрече, перемена в облике старого друга крайне его огорчила. В шестнадцать лет Джеффри был крепким мускулистым парнем. Когда им случалось бороться, их силы, как правило, были равны, а в тех редких случаях, когда Кристи все-таки побеждал, это происходило лишь благодаря тому, что он был выше ростом. Теперь же Джеффри выглядел так, что, казалось, ударь его ребенок, и он свалится. Но обаятельная волчья ухмылка ничуть не изменилась, и Кристи по-прежнему готов был улыбаться в ответ, вместе смеяться, как когда-то, несмотря на мрачные обстоятельства их сегодняшней встречи.

– Джеффри, слава Богу, ты здесь. Твой отец…

– Мертв? – Не дожидаясь ответа, Джеффри повернулся к кровати. – О да, – тихо сказал он, разглядывая неподвижное тело, – умер… Все в порядке, никаких сомнений.

Кристи стоял в стороне, чтобы дать ему время прийти в себя. Женщина в дверях тоже не шевелилась. Она была высока, стройна, неброско одета в темно-коричневый дорожный, костюм. Поля ее шляпы были затянуты вуалью, отчего лицо скрывалось в густой тени. Кристи глядел на нее с любопытством, но она молчала.

Джеффри отвернулся от остальных, склонившись над кроватью. Глядя ему в спину, Кристи пытался представить себе его чувства, но застывшая фигура не выражала ровным счетом ничего. Через какое-то время он пересек комнату и встал рядом с Джеффри. Теперь они оба разглядывали безжизненное лицо старого Эдуарда.

– В конце он совсем не мучился, – тихо сказал Кристи. – Это была мирная смерть.

– Вот как? Он жутко выглядит, правда? От чего он, собственно говоря, умер?

– От болезни печени.

– Печени? Надо же, печени…

Недовольное лицо сына не выразило ни малейшего сожаления или скорби. Напротив, Кристи преследовало неотвязное ощущение, что Джеффри придирчиво исследует тело, чтобы убедиться, что отец действительно мертв.

– Он звал тебя перед смертью.

Джеффри поглядел на него с недоверием, потом разразился высоким, совершенно искренним смехом:

– О, вот это хорошо! Это очень хорошо…

Кристи в смятении отвернулся. Женщина между тем прошла вглубь комнаты. В тусклом свете лампы ее глаза приняли странный серебристо-серый оттенок. Он не мог понять их выражения, но в крепко сжатых в прямую линию полных губах явно читалась ирония.

– Мне кажется, перед концом он раскаялся, – предпринял он еще одну попытку. – Во всем. Я уверен, что в сердце своем он чувствовал угрызения совести за…

Но в этот миг Джеффри прервал его таким грубым, примитивно вульгарным ругательством, что Кристи залился краской стыда и смущения. Женщина выразительно повела в его сторону своей темной бровью; он готов был поклясться, что она смеется над ним, хотя в ее лице не было ничего игривого.

Потом Джеффри одарил всех своей обаятельной улыбкой; гнев в его глазах погас, как будто его никогда и не было. Он отошел от кровати и обнял Кристи за плечи с нарочито фамильярной сердечностью.

– Ну, как живешь-можешь, старый бродяга? Ты похож… – Он отступил на шаг и принялся испытующе рассматривать Кристи, склонив набок голову. – Господи! Да ведь ты похож на архангела! До сих пор…

Ухмыляясь, он взъерошил светлые волосы Кристи, и тот почувствовал в дыхании друга явственный перегар алкоголя. Он весь напрягся. Что бы он сейчас ни сказал Джеффри относительно его состояния, все могло показаться бестактным либо чересчур грубым. Он не сказал ничего.

– Ну, довольно. Пошли отсюда, – настойчиво потребовал Джеффри, подталкивая друга к дверям. Кристи слегка упирался, и они остановились, едва не натолкнувшись на неподвижную, по-прежнему безмолвствующую женщину.

– О, извини, дорогая, совсем про тебя забыл. Это – Кристиан Моррелл, старый товарищ моей безмятежной юности. Кристи, это моя жена Энни. Ну, что же вы? Пожмите руки. Вот так. Теперь пошли поскорее чего-нибудь выпьем.

– Как поживаете, преподобный Моррелл? – пробормотала Энни Верлен без улыбки, не обращая внимания на игривый тон мужа.

Кристи старался всячески скрыть свое любопытство. Сплетни о Джеффри всегда в изобилии носились по Уикерли, тем более что в шестнадцать лет он уехал и с тех пор не показывался. Года четыре назад до Кристи дошел слух, что он женился на дочери какого-то художника, но согласно следующему донесению Джеффри участвовал в избиении бирманцев в Пегу [1] , а о жене речи больше не шло.

В конце концов Кристи решил, что женитьба – всего лишь одна из множества историй про уикерлийского блудного сына, которые, не претендуя на истинность и правдоподобие, служат постоянным развлечением для деревенских старожилов.

– Миссис Верлен, – поклонился он, пожимая ее прохладную крепкую руку. Она была моложе, чем ему показалось сначала, не старше двадцати пяти лет. Несмотря на чисто английский акцент, в ней ощущалось нечто неуловимо иностранное; что-то в одежде, может быть, или в манере глядеть на собеседника прямо и пристально.

– Нет-нет, она больше никакая не миссис Верлен, верно? Она теперь леди д’Обрэ! Каково тебе быть виконтессой, дорогая? Я так просто жду не дождусь, чтобы кто-нибудь назвал меня «милордом». Пойдемте же выпьем скорей за папашину кончину. У него на это ушло много времени, ну да лучше поздно, чем никогда, правда ведь?