Беглецы - читать онлайн книгу. Автор: Нил Шустерман cтр.№ 86

— Вечером? — переспрашивает Лев. — Что ж, отлично. Я расскажу вам все сегодня вечером. Может, вы и правы, и я почувствую себя лучше.

— Мы лишь хотим помочь тебе снять груз с души, — говорит один из священников.

— Так что, я могу идти?

Администратор в течение нескольких секунд изучает его лицо.

— Мне кажется, ты очень напряжен, — замечает он. — Нужно провести с тобой несколько занятий по направленной медитации…

Он ненавидит свою работу и жару. Ему противно стоять у входа в Лавку мясника и охранять двери, препятствуя входу и выходу тех, кому проходить не положено. Еще в интернате он мечтал организовать собственное дело с одноклассниками, но никто не дает кредитов ребятам, жившим на попечении у государства. Даже сменив фамилию Сирота на Муллард, принадлежащую самому богатому семейству в городе, он не смог никого обмануть. Оказалось, что многие ребята, окончив тот же интернат, сменили фамилию на аналогичную, решив, что таким образом смогут одурачить окружающих. В конце концов выяснилось, что одурачили они только самих себя. Прошел уже год с момента выпуска, а он смог найти только несколько вакантных рабочих мест самого низшего пошиба — таких как должность охранника в заготовительном лагере.

Оркестр на крыше приступил к дневному отделению концерта. Играет музыка, и это уже само по себе неплохо — по крайней мере, время проходит быстрее.

У крыльца появляются двое ребят и подходят к охраннику. Рядом с ними нет конвоя, а в руках у ребят подносы, накрытые алюминиевой фольгой. Охраннику их вид не нравится. У парня наголо обритый череп. Девушка — азиатка.

— Что вам нужно? Вас здесь быть не должно.

— Нам поручили передать это оркестрантам, — говорит парень, заметно нервничая. Вид у него испуганный и неблагонадежный. В этом, впрочем, ничего нового нет. Все жители лагеря начинают дергаться, оказавшись вблизи Лавки мясника, а обманщиками и плутами охраннику кажутся все без исключения.

Он заглядывает под фольгу, которой накрыты подносы. Жареная курица с пюре. Иногда оркестрантам посылают еду наверх, но, как правило, ее относит кто-то из персонала.

— Они вроде бы только что на завтрак ходили, — говорит охранник.

— Видимо, нет, — возражает парень. Судя по их виду, им вовсе не хочется околачиваться у Лавки, и они предпочли бы быть где-нибудь еще, и охранник назло решает пропустить ребят, чтобы они помучились подольше.

— Надо позвонить, — бросает он, доставая телефон. Набрав телефон офиса, он слышит в трубке короткие гудки. Занято. Еще бы, как обычно.

Охранник пытается решить, что грозит ему большими неприятностями — пропустить ребят, не имея формального разрешения, или прогнать их, хотя, очевидно, их прислали из администрации.

— Дай-ка я еще раз взгляну, — говорит он, поднимая край фольги на подносе в руках у девушки. Курица выглядит весьма соблазнительно, и, взяв с подноса лучший кусок, охранник решает пропустить ребят. — Пройдете через стеклянные двери, — говорит он, — и увидите слева лестницу. Если замечу, что вы пошли куда-то еще, приду и нашпигую транквилизаторами быстрее, чем вы себе можете представить.

Ребята входят внутрь, и охраннику уже все равно, где они. Он не знает, что, хотя ребята и поднялись по лестнице, еда в оркестр так и не была доставлена — они просто выбросили подносы. И кусочков лейкопластыря, наклеенных на их ладони, охранник так и не заметил.

Коннор стоит у окна спальни в полном недоумении. Лев здесь, в том же лагере, что и он. Не важно, как он сюда попал, важно то, что его вскоре отведут в медицинский блок. Все, что он сделал, было сделано напрасно. В душе его пусто — такое впечатление, что его самого уже разрезали на куски и отправили на рынок, как телятину.

— Коннор Лэсситер?

Обернувшись, он видит у входа двоих охранников. В спальне практически пусто — все ушли на утренние спортивные занятия. Не успевшие выйти ребята поднимают глаза, смотрят на охранников, потом на Коннора, а затем быстро отворачиваются, делая вид, что безумно заняты, а все происходящее их не касается.

— Да, я. Что вам нужно?

— Тебя ждут в медицинском блоке, — говорит один из охранников. Второй жует резинку и предпочитает хранить молчание. Поначалу Коннор даже не может поверить в то, что его время пришло и пора отправляться на разборку. Ему кажется, что охранников могла прислать Риса. Может быть, ей хочется сыграть что-нибудь для него лично. В конце концов, будучи членом оркестра, она могла это сделать, так как музыканты обладают большим влиянием на администрацию, чем рядовые жители лагеря.

— В медицинском блоке? — переспрашивает Коннор. — Это зачем?

— Ну, скажем, ты сегодня покидаешь наш гостеприимный лагерь, — говорит первый охранник. Второй продолжает индифферентно чавкать.

— Покидаю?

— Послушай, сынок, мы что, должны тебе все разжевывать? Ты здесь не нужен. Слишком многие ребята на тебя равняются, а это недопустимо в таком месте, как заготовительный лагерь. Вот администрация и решила от тебя поскорее избавиться.

Они подходят к Коннору и подхватывают его под руки.

— Нет! — кричит он. — Нет! Вы не можете так со мной поступить.

— Можем. Это наша работа, и не важно, пойдешь ты по-хорошему или придется тащить тебя силком. Мы свою работу сделаем.

Коннор оглядывается, надеясь, что оставшиеся в спальне ребята его поддержат, но все напрасно.

— Прощай, Коннор, — говорит один из них, не поднимая глаз.

Охранник, жующий резинку, похоже, сочувствует ему несколько больше, и у Коннора появляется надежда как-то с ним сговориться. Он смотрит на него с мольбой во взгляде. Мужчина на мгновение перестает жевать.

— У меня есть приятель, которому всегда хотелось иметь карие глаза, — говорит он после секундного раздумья. — Его подружке не нравятся те, что у него сейчас. Он хороший парень, а твои глаза могли бы попасть и к плохому.

— Что?!

— Нам иногда разрешают взять себе кое-какие части, — объясняет охранник. — В качестве премии за работу. В общем, я хотел сказать тебе это, чтобы было полегче. А то глаза могли бы попасть к какому-нибудь ублюдку.

Приятель, очевидно приняв его слова за шутку, гнусно хихикает.

— Полегче, говоришь? Прикольно. Ладно, пора идти.

Они вместе подталкивают Коннора к двери, а он пытается как-то вернуть себе присутствие духа. Но как это можно сделать при таких обстоятельствах? Может быть, то, что говорят про разборку, и правда. Может, он и не умрет, а перейдет в новое состояние, продолжая жить. Может, это даже будет хорошо? Почему бы и нет?

Коннор пытается представить, что чувствует заключенный камеры смертников, когда его ведут на казнь. Стал бы он сопротивляться? Потом он представляет, как охранники тащат его по красной ковровой дорожке, а он кричит и пытается лягнуть их побольнее. И какой в этом смысл? Если время, отпущенное Коннору Лэсситеру на этом свете, подходит к концу, нужно провести его остаток с достоинством. Он должен дать себе возможность прожить последние минуты с уважением к тому человеку, которым он был. Хотя нет! Почему был? Он еще жив! Нужно насладиться последними вздохами, пока легкие еще принадлежат ему. Нужно получить удовольствие от того, как сжимаются и разжимаются мышцы, от каждого движения, каждого последнего впечатления от жизни в лагере и сохранить увиденное в памяти.