Теперь, когда пришло время, Кэти не знала, с чего начинать.
Она подала Вирджинии свои бумаги.
— Теперь объясни толком, к чему эта двойная бухгалтерия?
— Я хочу поехать в Пуэрто-Рико с Рамоном. Там я смогу решить
— стать его женой или нет. Если я решусь — вот мое заявление об отставке.
Двухнедельный отпуск может сохраниться как предупреждение, вот оно, если ты
позволишь.
Вирджиния откинулась в кресле и в изумлении посмотрела на
Кэти.
— Кто он? — спросила она.
— Мужчина, о котором мы говорили в среду. — Вирджиния
продолжала смотреть на нее с недоверием, и Кэти пришлось объяснять:
— У Рамона маленькая ферма в Пуэрто-Рико. Он хочет, чтобы я
стала его женой и, жила с ним.
— О Господи, — протяжно вздохнула Вирджиния. Кэти, которая
никогда не видела Вирджинию в таком состоянии, беспомощно добавила:
— Он вообще-то испанец.
— О Господи! — почему-то снова повторила Вирджиния.
— Джикки! — в отчаянии умоляла Кэти. — Я понимаю — это так
внезапно, что почти невероятно. Это…
— Ненормально! — решительно объявила Вирджиния, наконец-то
придя в себя. Она сокрушенно покачала головой:
— Кэти, по твоему рассказу два дня назад я представила его
не только красивым, но и утонченным, имеющим стиль — под стать тебе. Теперь ты
говоришь, что он пуэрто-риканский фермер, — и ты собираешься стать его женой?
Кэти только молча кивнула головой.
— Я думаю, что ты просто сошла с ума, но, в конце концов, у
тебя есть достаточно здравого смысла, чтобы не отказываться от должности и не
сжигать за собой все мосты. Через четыре недели или несколько раньше ты будешь
раскаиваться в этом романтичном, но слишком абсурдном порыве. И ты знаешь, что
я права — иначе не просила бы об отпуске, а просто уволилась.
— Это не безрассудство и не порыв. — Глаза Кэти были полны
слез. — Рамон так отличается…
— Я думаю! — мрачно проговорила Вирджиния. —
Латиноамериканский мужчина обычно считает жену своей рабыней.
Кэти промолчала — она и сама хорошо знала, что Рамон —
настоящий латиноамериканец. Со всеми вытекающими последствиями.
— Рамон не такой, как все, — наконец сказала Кэти, пытаясь
убедить в этом не только подругу, но и себя. — Рядом с ним и я чувствую себя
особенной. Он не пустой и не эгоист, как большинство мужчин. — Заметив, что
Вирджиния по-прежнему не верит ей, она добавила:
— Джикки, он любит меня. Я чувствую, что любит. И я нужна
ему. Я…
— Конечно, ты нужна ему! — усмехнулась Вирджиния. — Он
мелкий фермер, он не в состоянии оплачивать повара, домохозяйку и ту, с которой
можно спать. Ему нужна жена, которая выполнит все обязанности разом… — Но,
взглянув на дрожащее лицо Кэти, она не стала продолжать. — Извини, Кэти, я не
должна была так говорить. У меня свои представления о браке, а у тебя, может
быть, все будет по-другому. Но я сомневаюсь, что такой брак — твоя судьба, ты
не сможешь вписаться в эту жизнь.
— Но и моя жизнь меня не радует, Джикки, — с тихой
убежденностью сказала Кэти. — Задолго до того, как я встретила Рамона, я это
почувствовала. Я не смогу быть счастливой, посвящая все время себе — своей
карьере, своему будущему. Для меня такая жизнь пуста и бессмысленна.
— А ты знаешь, у скольких женщин нет ничего из того, что
есть у тебя? Ты знаешь, сколько женщин мечтают о независимости?
Кэти кивнула, ей стало неудобно — отвергая свою жизнь, она
косвенно отвергала и стиль жизни Джикки:
— Я знаю. Может быть, это так, но не для меня. Джикки
взглянула на часы и поднялась, извиняясь:
— Я спешу, у меня назначена встреча, я не вернусь до твоего
ухода. Бери все четыре недели. Если ты решишься отказаться от должности, я
положу это заявление в твое досье и скажу, что ты вручила его мне заранее.
Вице-президент поморщится, но придется ему это съесть. — Она мельком еще раз
пробежала заявление и улыбнулась, прочитав причину увольнения. — «Предложена
лучшая должность», — процитировала она. — Очень красиво выглядит.
Кэти встала, ее глаза были влажны от нахлынувшей нежности к
подруге.
— В таком случае я намерена попрощаться.
— Нет, Кэти, — сказала со смехом Джикки, собирая бумаги в
портфель. — Через две недели ты начнешь скучать. Через четыре — почувствуешь
пустоту, тебе будет не хватать азарта карьеры. И ты вернешься. Пусть у тебя
будут хорошие каникулы. Ты просто переутомилась. Мы встретимся через месяц или
раньше.
В начале шестого Кэти вышла через вращающиеся стеклянные
двери и бросилась по дорожке к машине Рамона. Она опустилась на сиденье, смело
встретив его вопросительный взгляд:
— Я не уволилась, взяла отпуск на месяц. У него окаменел
подбородок. Кэти покачала головой и улыбнулась — она была уверена, что
поступила правильно.
— Не сердись. Я это сделала потому, что…
— Не теперь! — отрывисто сказал он. — Мы это обсудим, когда
доберемся до твоей квартиры.
Они молчали всю дорогу. Молча вошли в квартиру. Кэти
почувствовала себя безмерно усталой. Она положила сумку, пожала плечами и
повернулась к нему:
— С чего ты хочешь, чтобы я начала? Он сжал ее плечи.
— Почему? — грубо сказал он, встряхнув ее. — Скажи почему!
Кэти пыталась смотреть своими голубыми, расширенными от
страха глазами прямо ему в лицо.
— Пожалуйста, не смотри на меня так. Я понимаю — ты задет,
ты в ярости, но для этого нет причины. — Она забралась под его мягкий свитер:
ладони гладили его мускулистую грудь, пытаясь хоть как-нибудь успокоить.
Это привело к неожиданному результату. Он оттолкнул ее руки:
— Не пытайся отвлечь меня своими ласками, это излишне. Это
не та игра, в которую мы играем.
— Я не играю в игры! — взорвалась Кэти, освобождаясь из его
рук с неожиданной силой. — Если бы я захотела играть, я солгала бы тебе, что
отказалась от должности.
Гордо прошествовав мимо него на середину комнаты, Кэти
остановилась и повернулась к нему.
— Я решила попросить о четырехнедельном отпуске, потому что
смогу подать в отставку, находясь в Пуэрто-Рико. И это очень важно. Вирджиния
Джонсон не только мой босс, я ее люблю и безмерно уважаю. Она выглядела бы
полной дурой, если бы я подала в отставку без предупреждения. — Кэти упрямо
вздернула подбородок и продолжала свою гневную тираду: