Предсказание - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 9

— Клянусь честью! Вы сделали дурной выбор, капитан, — заметил дворянин-гугенот, разыграв по поводу маршала де Сент-Андре ту же мизансцену, какую только что представил по поводу коннетабля. — Я не пью за здоровье человека, которого я не уважаю, человека, готового на все ради почестей и денег, человека, готового продать жену и дочь, как уже продал совесть, лишь бы получить за них хорошую цену.

— Клянусь головой Господней! Да неужели? — воскликнул гасконец. — Как? Чтобы мне вздумалось выпить за здоровье подобной личности?.. Неужели дьявол помутил тебе ум, капитан? — продолжал гасконец, ругая самого себя. — Ах, друг мой, если хочешь сохранить уважение честных людей, не совершай больше таких промахов.

И тут, перестав обращаться к самому себе, он заявил гугеноту:

— Сударь, начиная с этой минуты я точно так же презираю маршала де Сент-Андре, как и вы. И потому, не желая, чтобы вы оставались под впечатлением совершенной мною ошибки, предлагаю третий тост: за здоровье человека, против кого, как я надеюсь, вы ничего не имеете.

— За кого же, капитан?

— За здоровье блистательного Франсуа Лотарингского, герцога де Гиза! Защитника Меца! Победителя при Кале! Мстителя за Сен-Кантен и Гравелин! За того, кто исправляет промахи коннетабля де Монморанси и маршала де Сент-Андре… Ну, как?!

— Капитан, — побледнев, произнес молодой человек, — вы играете в опасную игру со мной: я дал обет…

— Какой, сударь? И если я смогу оказаться полезным в его осуществлении…

— Я поклялся, что человек, за чье здоровье вы только что предложили тост, умрет лишь от моей руки.

— Ай-ай-ай! — воскликнул гасконец. Гугенот попытался встать.

— Как! — закричал гасконец. — Что вы делаете, сударь?

— Сударь, — проговорил гугенот, — испытание закончено; предложено три тоста, и, поскольку мы расходимся во взглядах по отношению к каждому из трех, я опасаюсь, что будет еще хуже, когда дело дойдет до принципов.

— Хау! Дважды и трижды велик Господь живой! Не говорите, сударь, что встретившиеся друг с другом люди должны поссориться из-за тех, кого они не знают: я незнаком ни с герцогом де Гизом, ни с маршалом де Сент-Андре, ни с коннетаблем де Монморанси, так будем же считать, что я опрометчиво позволил себе провозгласить тосты во здравие трех главнейших дьяволов: Сатаны, Люцифера и Астарота; вы заставили меня при третьем тосте обратить внимание на то, что я теряю душу; я возвращаюсь к исходному моменту, и весьма поспешно. Так что отступим на исходные позиции, а поскольку наши стаканы полны, то мы, если угодно, выпьем за здоровье друг друга. Да подарит вам Господь долгие и счастливые дни, сударь! Вот о чем я его молю из самой глубины своего сердца!

— Это пожелание до такой степени учтиво, что я не смею его отвергнуть, капитан.

И на этот раз дворянин из Ангумуа осушил свой стакан, следуя примеру капитана, уже осушившего свой.

— Вот и отлично, значит, дело сделано, — проговорил гасконец, прищелкивая языком, — вот мы великолепно узнали друг друга, так что с сегодняшнего дня, сударь, можете распоряжаться мной как самым преданным другом.

— Я точно так же отдаю себя в ваше распоряжение, капитан, — с той же вежливостью ответил гугенот.

— Что касается меня, — продолжал гасконец, — то хочу добавить, сударь, что жду лишь случая оказать вам услугу.

— Я тоже, — заявил дворянин из Ангумуа.

— Правда, сударь?

— Правда, мой капитан.

— Что ж, случай оказать мне услугу, как я полагаю, уже представился.

— Неужели мне уже оказана подобная честь?

— Да, клянусь крестом Господним! Или я обманываюсь, или эта возможность у вас в руках.

— Так говорите же!

— Дело вот в чем: я прибыл из Гаскони, покинув замок предков, где жирел не по дням, а по часам самым пренеприятнейшим образом. Мой цирюльник посоветовал мне физические упражнения, и я направился в Париж, намереваясь заняться оздоровительными упражнениями. Само собой разумеется, что я избрал карьеру военного. Не знаете ли вы в Ангумуа какого-нибудь хорошего местечка, которое мог бы занять капитан-гасконец, при условии что ему не надо было бы забавлять старых баб и разнашивать новые сапоги? Осмелюсь похвалиться, сударь, что в таком случае я бы с успехом выполнил любые вверенные мне поручения.

— Мне бы очень хотелось чем-нибудь вам помочь, капитан, — заявил дворянин из Ангумуа, — но, к несчастью, я покинул родные края в весьма юном возрасте и никого там не знаю.

— Клянусь чревом папы римского! Конечно, сударь, это само по себе несчастье, но, быть может, вы знаете какое-нибудь место в другой провинции; я не цепляюсь за Ангумуа, тем более, что меня уверяли, будто в тех краях свирепствует лихорадка; а может быть, есть какой-нибудь добродетельный сеньор знатного рода, кому вы могли бы меня порекомендовать? Ну, пусть он будет и не до конца добродетельным, если за отсутствие отдельных добродетелей Господь воздал ему храбростью.

— Сожалею от всей души, капитан, что не в состоянии услужить столь любезному человеку, как вы; но я точно такой же, как и вы, бедный дворянин, и если бы у меня был брат, то я не пожелал бы ему жить на лишние деньги из моего кошелька и избытки моего кредита.

— Клянусь всеми ворами и мошенниками, вот это уж решительно плохо; но, коль скоро наличествуют добрые намерения, сударь, — продолжал капитан, поднимаясь и поправляя перевязь со шпагой, — я, в свою очередь, продолжаю иметь честь быть вам обязанным.

И он отсалютовал гугеноту; тот ответил ему таким же жестом учтивости, забрал кувшин, стакан и вернулся на прежнее место.

Впрочем, прибытие кареты подействовало на каждого из находящихся на сцене действующих лиц по-разному.

Мы уже знаем, что дворянин из Ангумуа сел на прежнее место, позволявшее ему находиться спиной к двери.

Капитан-гасконец продолжал стоять, как подобает младшему перед лицом столь высоких и блистательных персон, как о них объявил паж; владелец таверны и его жена поспешили к двери, дабы быть в распоряжении путников, ниспосланных благосклонной судьбой.

Паж, чтобы не запачкать одежду на грязной ухабистой дороге, ехал стоя на верхней перекладине трехступенчатой лесенки кареты и, когда она остановилась, спрыгнул вниз и отворил дверцу. Первым вышел человек с высокомерным выражением лица; на щеке его был большой шрам.

Это был Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз, прозванный Меченым из-за страшной раны, нанесенной ему в Кале. На нем была белая перевязь с бахромой и золотыми лилиями, указывающая на его звание генерал-лейтенанта армии короля. Волосы его были коротко подстрижены бобриком; шапочка черного бархата с белым плюмажем соответствовала моде того времени; одет он был в жемчужно-серый камзол, расшитый серебром (любимые его цвета), в штаны и короткий плащ алого бархата; его длинные сапоги в случае нужды можно было отвернуть ниже колен или натянуть до самого верха ляжек.