— Странно! Странно! Странно! — бормотала старуха. — Все трое — убийцы! И она с ужасом посмотрела на группу, состоящую из капитана-гасконца, дворянина из Ангумуа и юного пажа. За этим сеансом хиромантии внимательно следили знатные посетители, сидевшие в другой половине зала. Следили глазами, ибо, не имея возможности все слышать, они зато имели возможность все видеть.
Как бы мало ни верили мы в колдовство, всегда любопытно обратиться с вопросом к таинственной науке, именуемой магией, либо для того чтобы тебе предсказали тысячу радостей, и ты бы отдал этой науке дань уважения, либо для того чтобы тебе предсказали тысячу несчастий, и ты бы обвинил ее в обмане. Без сомнения, именно это обстоятельство подтолкнуло маршала де Сент-Андре задать вопросы старухе.
— Не слишком-то я верю во все эти штучки, — начал он, — но в детстве, должен признаться, одна цыганка предсказала мне, что со мной случится до моих пятидесяти лет; теперь мне пятьдесят пять, и я не огорчусь, если другая мне предскажет, что со мной будет происходить вплоть до самой смерти… Так подойди же сюда, дочь Вельзевула, — добавил он, обращаясь к старухе.
Колдунья встала и подошла ко второй группе.
— Вот моя рука, — сказал маршал, — смотри, говори, причем громко, что же ты можешь сказать мне хорошего?
— Ничего, господин маршал.
— Ничего? Дьявол! Ну, да ладно, невелико дело. А плохого?
— Не задавайте мне вопросов, господин маршал.
— А, черт побери! Так вот, я задаю тебе вопрос. Итак, говори, что ты читаешь по моей руке?
— Насильственное пресечение линии жизни, господин маршал.
— То есть, ты хочешь сказать, что мне недолго осталось жить, верно?
— Отец! — пробормотала девушка и бросила на маршала взгляд, умоляющий не заходить слишком далеко.
— Полно, Шарлотта! — проговорил маршал.
— Прислушайтесь к тому, что говорит это прекрасное дитя! — посоветовала колдунья.
— Нет, нет, договаривай, цыганка! Так, значит, я скоро умру?
— Да, господин маршал.
— А умру я насильственной или естественной смертью?
— Насильственной. Смерть настигнет вас на поле боя, но не от руки благородного противника.
— Так, значит, от руки предателя?
— От руки предателя.
— Значит…
— Значит, вам предстоит встреча с убийцей.
— Отец! — дрожа, пробормотала девушка и прижалась к маршалу.
— Неужели ты веришь всей этой чертовщине? — спросил тот и обнял дочь.
— Нет, отец, но сердце мое так сильно бьется, что готово выскочить из груди, точно это предсказанное вам несчастье и впрямь осуществится.
— Дитя! — вздохнул маршал и пожал плечами. — Ну, покажи теперь ей свою руку и пусть ее предсказания прибавят к твоей жизни все дни, что будут отняты у моей.
Однако девушка упорно отказывалась.
— Что ж, подам вам пример, мадемуазель, — заявил герцог де Гиз и протянул руку колдунье.
Затем, улыбнувшись, он добавил:
— Предупреждаю тебя, цыганка, что я уже три раза обращался за предсказаниями, и все три раза они были зловещи; ради поддержания чести магии не ошибись.
— Монсеньер, — проговорила старуха, изучив руку герцога, — я не знаю, что вам предсказывали вплоть до нынешнего дня, но теперь предсказываю я.
— Посмотрим!
— Вы умрете точно так же, как маршал Сент-Андре: от руки убийцы.
— Это именно так и будет, — произнес герцог, — и нет ни единого способа этого избежать. Ладно, бери это и убирайся к черту.
И он бросил колдунье золотой.
— Ах, вот как? Эта колдунья нам предсказывает целую цепь убийств знатных людей? — вступил в разговор принц де Конде. — Я начинаю сожалеть о том, что пустил ее сюда, герцог, но чтобы не казалось, что я хочу в одиночку бежать от испытаний судьбы, то — клянусь честью! — теперь моя очередь, старуха!
— А сами-то вы верите в колдовство, принц? — спросил герцог де Гиз.
— Клянусь честью! Герцог, я уже повидал всякое: и как множество предсказаний остались неосуществленными, и как множество предсказаний претворились в жизнь, так что остается сказать подобно Мишелю Монтеню: «Что я знаю?» Ну, старушка, вот моя рука; что же ты на ней видишь? Хорошее или плохое, говори все.
— Вот что я вижу по вашей руке, монсеньер: жизнь, полную любви и битв, наслаждений и опасностей, а завершится она кровавой смертью.
— Значит, я тоже буду убит?
— Да, монсеньер.
— Как господин маршал де Сент-Андре, как господин де Гиз?
— Да, как они.
— Не важно, старая, говоришь ты правду или неправду, зато ты объявила, что я умру в приятном обществе, так что вот тебе за труды.
И он ей подал не один золотой, как это сделал герцог де Гиз, а весь кошелек.
— Если Небу будет угодно, монсеньер, — проговорила старуха, целуя руку принцу, — то пусть я, бедная колдунья, ошибусь и мое предсказание не осуществится!
— Ну а если оно осуществится, старая, несмотря на твое желание, чтобы оно оказалось ложным, обещаю тебе впредь верить колдунам. Правда, — добавил принц, смеясь, — это окажется несколько поздновато.
На мгновение воцарилась гробовая тишина и стало слышно, как стихает дождь.
— Однако, — прервал молчание принц, — гроза слабеет. Желаю вам всего доброго, господин маршал. Желаю вам всего доброго, господин герцог. В девять часов меня ждут в особняке Колиньи, так что мне пора отправляться в путь.
— Как, принц, в такую грозу? — спросила Шарлотта.
— Мадемуазель, — ответил тот, — я искренне благодарю вас за заботу, но мне нечего опасаться грома, ведь мне суждено пасть от руки убийцы.
И, попрощавшись с двумя путниками, а затем задержав на мадемуазель де Сент-Андре такой взгляд, что она вынуждена была опустить глаза, принц вышел из таверны, и через мгновение с парижской дороги раздался стук копыт лошади, скачущей галопом.
— Пусть подадут карету, малыш Жак, — проговорил маршал, — если принца ждут в девять часов в особняке Колиньи, то нас ждут в десять во дворце Турнель.
Карета была подана. Маршал де Сент-Андре, его дочь и герцог де Гиз заняли свои места.
Оставим их на парижской дороге следующими за принцем де Конде: мы вернемся к ним позднее.
Назовем только имена тех троих, кому колдунья предсказала смерть от руки убийц, — это герцог де Гиз, маршал де Сент-Андре, принц де Конде, а также тех троих, кому она предсказала стать убийцами, — Польтро де Мере, Бобиньи де Мезьер, Монтескью.