Король Камней - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 45

– Сир, мне понадобится уголь.

– Из печи? Костра?

– Для рисования. И кнут. Крепкий плетеный кнут.

Юный король взглянул на мага с удивлением. Его черты сделались детскими, придя в соответствие с возрастом. Но – лишь на миг. Кивнув, Альберт обернулся к двери:

– Гуннар!

– Я здесь, ваше величество!

На пороге возник старый гвардеец.

– Нам требуется уголь для рисования и кнут с конюшни. И еще… Дорна сюда! Распорядитесь, капитан!

– Слушаюсь, сир.

Дверь закрылась без лязга.

– Нас будет четверо, – бросил король. – Мы не хотим лишних свидетелей. С другой стороны, у отца должен быть выбор.

– Да, сир.

Вазак почтительно склонил голову. Альберт явно рассчитывал, что покойник удовольствуется советником. Сам маг не был столь уверен в решении мертвеца. Впрочем, мальчишку устроит любой выбор отца. Разумеется, кроме Альберта.

– Прежде, чем мы начнем, я нижайше молю вас, сир…

– Мы слушаем.

– Не вмешивайтесь. Что бы я ни делал, стойте на том месте, которое выберете, и не сходите с него. Даже если мои действия и слова покажутся вам дерзостью, оскорблением, мятежом – не вмешивайтесь! Заранее прошу простить меня…

– Хорошо, – с нетерпением оборвал толстяка Альберт. – Мы прощаем тебя, колдун! Если мы узнаем правду, мы щедро наградим тебя.

– Благодарю, сир…

Последующие минуты прошли в гнетущем молчании. «Камера в толще базальта, – Вазак мысленно собирал все воедино, как воин проверяет оружие перед битвой. – Постамент из гранита. Саркофаг без крышки. Меч в руках покойника. Насильственная смерть. Мрамор на стенах. Барельефы; резец скульптора… До полудня еще далеко. Факелы. Уголь и кнут. Темное вожделение…» Он запретил себе надеяться на успех. Надежда расслабляет.

Вернулся Гуннар, неся кучерский кнут и уголь, завернутый в тряпицу.

– Отдай ему.

Вазак поблагодарил старика кивком и отошел к постаменту. Развернув тряпицу, он принялся натирать углем плетеную сыромять, оставляя кнутовище чистым.

– Где Дорн?

– Ведут, сир.

– Пусть поторопятся.

Гуннар исчез за дверью.

– Ты готов, колдун?

– Да, сир.

С кнута на пол сыпалась пыль: тонкая, черная. Бормоча заклятия сухими губами, Вазак бродил вокруг саркофага. Живой не слышал, слышал мертвец. Ледяное пламя бушевало в груди некроманта, готовое извергнуться наружу, войти в царственный труп.

– Где нам встать?

Сосредоточен на ритуале, весь в болезненном предвкушении, Вазак не сразу понял, что король обращается к нему. Выходит, мальчишка волнуется? Не из железа сделан?

– Стойте, где стоите, сир.

– Дорн? Гуннар?

– Пусть капитан встанет справа от вас, сир. И на шаг позади. А советник Дорн – в ближнем углу, на два шага от стены.

За дверью послышались шаги. Чуткий слух Вазака определил: идут трое. Двое топали, с силой вбивая каблуки в плиты. Третий старчески шаркал, едва поспевая за конвоирами.

– Советник Дорн, сир.

– Ну наконец-то!

Гуннар пропустил затравленно озирающегося советника вперед.

– Стань сюда, Гуннар. Дорн – в угол. Отойди от стены!

Голос мальчишки «пустил петуха», сорвавшись на щенячий визг. Советник в испуге отшатнулся от стены, куда намеревался вжаться, и замер соляным столбом.

– Заговоришь – умрешь, – предупредил король. – Гуннар, молчи и ты. Пусть колдун делает, что хочет. Не вмешивайся…

Лишь сейчас, подслеповато моргая, Себастьян Дорн сумел рассмотреть, кто еще находится в камере. При виде Вазака лицо советника приобрело восковой оттенок. Лежащий в саркофаге Ринальдо выглядел живее. Догадался ли Дорн, какая роль ему уготована? Вряд ли. Но суть обряда понял наверняка, и ломал голову, пытаясь сообразить: зачем его привели сюда? Засвидетельствовать слова мертвеца? Мальчишке-королю ни к чему лишние свидетели. Есть тайны, от которых лучше держаться подальше – это советник знал, пожалуй, лучше некроманта.

Вазак меж тем, забыв о живых, двинулся вокруг саркофага в кощунственном подобии танца. Грузное тело обрело подвижность и гибкость, несвойственные ему ранее. Руки взлетали и опускались, плели вязь узоров, смущающих разум; выворачивались под немыслимыми углами, изгибаясь там, где у человека не могло быть суставов. Ноги выкидывали замысловатые коленца, пока не слились в сплошное мелькание. Казалось, по полу мечется змеиный хвост. По телу Вазака пробегали волны судорог, хорошо различимые сквозь одежду. Из горла вырывалось шипение, чуждое речи людей. В звуке крылся ритм, подавляющий волю. Он заставлял жадно ловить каждое придыхание, и зрители мимо воли откликались, конвульсивно подергиваясь в такт.

Кнут взлетел к потолку.

Оглушительный щелчок, и по камере загуляло эхо. Вазак замер напротив мертвеца, оборвав пляску. Ярче вспыхнули факелы на стенах. Пламя удлинилось, вытянулось; извиваясь, дым взмыл к отдушинам в потолке, словно продолжая танец некроманта. Против ожидания, в камере не стало светлее. Наоборот, мрамор барельефов пророс тенями, и барельефы ожили. Короли былых времен задвигались, убивая и умирая. Лилась черная кровь, мраморная сталь вонзалась в мраморную плоть; скалился, гримасничая, шут, пена летела из пасти взбесившегося пса, расходились круги по водам, и бились под сводами, вторя эху, отголоски древнего проклятия.

На какой-то миг круговорот смертей замирал вместе с пламенем – и начинался вновь. Раз за разом. По кругу. Без конца…

– Вставай!

Голос Вазака – грохот лавины – рухнул с потолка, заполнив всю камеру. Вторя крику мага, взлетел, свернулся петлей и упал с каменных небес кнут, оставляя за собой шлейф угольной пыли. Плетеная сыромять стегнула по груди Ринальдо III, изуродовав белизну одежд черной полосой.

– Вставай, падаль!

Было холодно.

Очень-очень холодно.

Эльза села. Ее трясло, как в лихорадке. Кожа озябла, густо покрылась синеватыми пупырышками. Полог шатра был откинут, и внутрь задувал ветер: зимний, беспощадный к слабым. Редкие снежинки кружились в воздухе. Корневой пол вздрагивал, ежился – собака, застигнутая непогодой. Узлы стянулись в младенческие, плотно сжатые кулачки. Местами они трескались, открывая взгляду сизую, болезненную мякоть. Лозы, тянущиеся от корней к сивилле, пожухли и обвисли плетями. Там, где их усики забрались в плоть Эльзы, чувствовался легкий зуд. Плохо соображая, что делает, сивилла оборвала одну лозу, другую; ужаснулась, что сейчас истечет кровью – и увидела, что усики без помех выскальзывают наружу. Тонкие, жалкие; шерстинки дохлой лисы. В тех местах, откуда они выходили, оставались красные, чуть вспухшие пятнышки, похожие на комариные укусы. Задыхаясь от омерзения, словно подхвачена свирепым ураганом, Эльза стала яростно срывать оставшиеся лозы. Так человек, взобравшись на муравейник, который в слепоте принял за земляной бугор, пляшет джигу, стряхивая с себя орду мелких, кусачих тварей. Голая, как при рождении, содрогаясь всем телом, бессвязно вскрикивая, она отпрыгнула к стене, схватила первое, что попалось под руку, закуталась, сжавшись в комок – и узнала, что свободна.