Чудовища были добры ко мне - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 60

– Ну, допустим, – с сомнением бросил Вульм.

– Смерть моего соглядатая – знак того, что я не остановлюсь ни перед чем. Для начала с доски ушла самая никчемная, самая слабая фигура…

Скрутив кукиш, Вульм ткнул им в нос Циклопу.

– Для Амброза ты – пустое место. Дешевле пролитого вина, – наклонившись, Циклоп мазнул пальцем по полу. – Иное дело – Симон…

Вульм ждал, когда услышит продолжение: «…и я.»

Не дождался.

– Амброз в гневе. Когда он разъярен, он действует холодно и взвешенно. Однажды он погорячился, и получил урок на всю жизнь. Больше он не повторит такой ошибки. Но если он узнает, что в нашем распоряжении имеется не только последний изменник…

Циклоп указал на Эльзу, прикорнувшую в кресле. Уступив даме свое место, Симон велел изменнику притащить второе кресло – и тоже задремал, смешно похрапывая. Между ними, словно пес, охраняющий сон хозяев, на циновке сидел Натан. Парень чудом втиснулся в узкий промежуток между креслами, и теперь боялся пошевелиться.

– Последняя сивилла, – кивнул Вульм.

– По-моему, король сожалеет о своей опрометчивости. Обитель разрушена, сивиллы погибли. Оставит ли Ринальдо последнюю сивиллу нам, как оставил изменника? Не думаю. Отдай мы сивиллу без диадемы – мы отдадим животное, и вскоре оно погибнет. Отдай мы сивиллу с диадемой…

Циклоп замолчал. Было ясно, что диадему он не отдаст даже светлой Иштар, обратись богиня к нему с нижайшими просьбами.

– Смешно, – наконец сказал он. – Все повторяется. Чумовой звереныш врывается в кабинет, хватает диадему без спросу… У судьбы завидное чувство юмора. Я бы со спокойным сердцем выгнал Эльзу на мороз. Или отправил бы в королевский дворец. Без диадемы; грязной, шелудивой собакой… Веришь? Ладно, молчи. Я не сделаю этого. Как ты думаешь, почему?

– Милосердие? – предположил Вульм.

– Нет.

– Выгода?

– В данный момент – нет.

– Любовь с первого взгляда?

Циклоп не принял шутки.

– Я плачу долги, – тихо сказал он. – Вот и все. Долги мертвому чудовищу. Двадцать лет назад Инес ди Сальваре пощадила глупого крысенка. Чудовища всегда были добры ко мне. Впрочем, Красотка еще не знала, что умрет чудовищем. А я не знал, что буду кому-то рассказывать историю сына Черной Вдовы…

Рекой кровавой плыл корабль-дракон,

По берегам – рычащие берлоги.

Я заходил в чугунные чертоги,

Я знал объятья змеехвостых жен.

Теперь же – осеклись во тьму дороги,

И я лучом рассвета озарен.

Роберт Говард

…ночь мальчик провел в лесу, в развилке могучего дуба. Шершавая кора, впитавшая за день тепло солнца, была на ощупь приятнее влажного камня темницы. Мысли путались от усталости, веки слипались, и очень скоро Краш провалился в забытье. Во сне его завертел водоворот недавних событий. Свет фонаря в руке Вульма, колдун с зашитыми губами; оживает статуя демона, пальцы сжимают рукоять кинжала, в лицо брызжет горячая кровь… Сквозь хаос видений в сон полз вкрадчивый, настойчивый шепот: "Око Митры!.. возвращайся-а-а…"

Черная Вдова звала приемного сына.

Он проснулся среди ночи. Дернулся, едва не свалившись с дерева, судорожно вцепился в толстый сук. Сердце колотилось в груди, как бешеное. Крашу казалось, что стук его слышен на лиги вокруг. В чаще ухнул филин, в ответ издалека долетел вой волков. Рысь, подумал мальчик. От нее не спасет высокое убежище. Лоб покрылся холодной испариной. Краш дрожал, и виной тому была не ночная прохлада. Лес, погруженный во мрак, жил своей жизнью. Шептались деревья под ветром. Шуршала звериная мелюзга, перебегая от одного эфемерного укрытия к другому. Над головой раздалось хлопанье крыльев. Пронзительно вскрикнула птица. Рядом, обвивая ветку, заструилась чешуйчатая лента. Замерла, стрельнула раздвоенным язычком – и скользнула прочь.

"Мне нечего бояться! – Краш перевел дух. – Я выжил в Шаннуране! Я пил молоко Черной Вдовы. У меня есть кинжал, которым я убил взрослого а'шури! Что мне жалкая плешивая рысь?"

Несмотря на все доводы, дрожь не унималась. Уши ловили каждый звук, каждый шорох. В конце концов он задремал, но сон его был чуток. Ни свет ни заря, разбитый и хмурый, до крови ободрав колени, мальчик сполз с дерева – и побрел куда глаза глядят. Надо найти Вульма, который оставил его умирать. Найти, убить и забрать Око Митры. О том, что ребенок – не соперник взрослому воину, Краш не задумывался. Ах, да, вспомнил он. Я собирался отыскать могучего волшебника и напроситься к нему в ученики! Хорошая идея. Я вполне могу искать Вульма и подходящего волшебника одновременно. Краш приободрился. Лес поредел, впереди возник крутой берег реки. По краю вилась укатанная дорога. Лучи восходящего солнца слепили глаза, привыкшие к темноте. От голода сводило живот. Отчаянно моргая, плача от рези под веками, он сослепу угодил в цепкие объятия ежевики. Колючки – это беда, но спелые, иссиня-черные ягоды… Перемазанный сладким соком, он выбрался из зарослей. При помощи кинжала соорудил пояс из лыка и берестяной туесок, куда сложил оброненные Вульмом драгоценности: два изумруда и золотую цепочку. Привесив туесок к поясу, спустился к реке. Утолил жажду, умылся; смыл с клинка следы крови.

Сунув кинжал за пояс, Краш решил, что имеет вид независимый и даже воинственный.

До трактира он добрался к вечеру, когда солнце коснулось снежной вершины Герагаса. В брюхе урчало. Саднили сбитые ноги. Дверь бревенчатого, похожего на жабу строения, была распахнута – в первую очередь, чтобы выветривался чад. Крыша из теса поросла мхом, над трубой курился дымок. У коновязи жевали сено две лошади. Казалось, трактир стоит здесь от сотворения мира.

Краш заковылял ко входу.

Низкий потолок затянуло копотью. К центральной балке подвесили колесо от телеги. На ободе чадила полудюжина свечей. Но даже такая роскошь не привлекала в трактир толпы народу: два мрачных бородача, да тощий парень в углу. Бородачи смахивали на братьев-разбойников, а парень, хлебавший из глиняной миски – на бродячего музыканта. Точно, вон и лютня у стены примостилась.

Трактирщик в засаленном фартуке встал на пути:

– Чего тебе, малец?

– Ужин! И переночевать.

– Деньги есть?

– Есть.

– Покажь.

Краш с опаской покосился на бородачей, но те пренебрегли мальчишкой. Тогда он сунул руку в туесок, нащупав цепочку. Золотые звенья масляно блеснули, ловя огонь свечей.

– Золото? – трактирщик понизил голос.

– Ага!

– Спер? У кого?

– Я не вор.

– Дай гляну. Фальшивая?

Выпускать цепочку из рук не хотелось. Но куда денешься? Заартачишься – трактирщик решит, что фальшивка, и прогонит взашей.