Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца» - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шкенев cтр.№ 56

– Вы поэт, Александр Христофорович, – восхитилась Мария Федоровна. – Какие сочные сравнения и образные выражения!

Министр госбезопасности поклонился императрице и с выжиданием посмотрел на меня. И что, я сейчас должен кинуться к Белякову с братскими объятьями?

– Бред.

– Совершенно верно, государь. Но чем бредовее идея, тем больше у нее последователей. Разве лозунг Французской революции о свободе, равенстве и братстве не является откровенной глупостью? И тем не менее на него откликнулись миллионы.

– Французы и лягушек с улитками едят… И вам напомнить, чем закончилась та революция?

– Дилетанты. – Бенкендорф пренебрежительно поморщился. – Они хотели, чтобы не было богатых, мы же хотим уничтожить бедность.

– Лишь бы не с самими бедняками. Ладно, уговорили… пробуйте!

Сам Александр Федорович о надвигающихся на него напастях не догадывался и в данный момент коротал время за шахматной партией с Аракчеевым. Алексей Андреевич уже трижды проиграл, но каждый раз требовал реванша, надеясь когда-нибудь одержать победу над министром.

– Вы у кого учились? – Граф старался говорить как можно больше, стараясь отвлечь Белякова и заставить сделать ошибку.

– Самоучкой. – Тот пожал плечами: – Невелика наука – вести дела с настоятелем Печерского монастыря куда как сложнее.

– А с персидским принцем?

– Чего там сложного? Берите пример с англичан – смотрите на всех, как на дохлую жабу, да разговаривайте через оттопыренную нижнюю губу, и все умение. Главное – это не стараться, чтобы вас полюбили.

– Э-э-э… в каком смысле?

– Не во французском. Любой восточный народ уважает только силу, а хорошее отношение почитает за слабость. Бейте регулярно, и любовь сама придет.

– Прямо как поляки. Родственные народы, наверное.

– Возможно, – кивнул Беляков и сделал конем вилку. – Шах, Алексей Андреевич.

Аракчеев почесал кончик носа и надолго задумался. Садясь за игру, он где-то в глубине души надеялся (хотя не признавался себе самому) приятно провести время, попутно снисходительно объясняя вчерашнему купчишке премудрости шахматных баталий. Ну куда ему супротив артиллериста?

Надеялся, да… Но почему же тогда позиция на доске недвусмысленно указывает на мат через шесть ходов? А если судить по хитрому взгляду министра, то и через четыре. Странные, однако, купцы в России пошли. Алексей Андреевич и раньше слышал упорно циркулирующие по столице слухи о возможном происхождении Белякова, но значения им не придавал – мало ли болтают. Про Наполеона вообще говорят, что родился он то ли в Жмеринке, то ли в Эривани, и нос как бы намекает…

– Сдаюсь. – Военный министр щелчком опрокинул своего короля и совсем некстати спросил: – Вы говорите по-французски, Александр Федорович?

– Хуже, чем на английском, немецком и татарском. А что, подозреваете во мне иностранного шпиона?

Аракчеев рассмеялся и откинулся на бревенчатую стену, спугнув пару недовольных такой бесцеремонностью тараканов:

– Помилуйте, шпионами у нас занимается Александр Христофорович, а я все больше по военной части.

– Тогда к чему подобные вопросы?

– Хочу попросить об одной услуге, заранее согласованной с Его Императорским Величеством.

– Извольте.

– Не могли бы вы, Александр Федорович, на приеме по случаю приезда Бонапарта выпить чуточку лишнего?

– Размер той чуточки?

– На ваше усмотрение. Но потом вы должны совершенно случайно кое о чем проговориться.

– И, разумеется, выданные по пьяному делу секреты представляют собой особую государственную важность?

– Обижаете… Неужели целый министр будет размениваться на что-нибудь несерьезное? Непременно особо важную тайну!

* * *

Спустя один день

Черт побери! Вернее, прости, Господи…. Да хоть так, хоть так говори, но въезд нашего поезда в Москву отнял столько времени и сил, что всерьез начинаю задумываться о постройке железной дороги. Во всяком случае, никому не взбредет в голову броситься под паровоз с просьбой благословить или вылечить золотуху наложением рук. Уж он-то благословит и вылечит! А под копыта лошадям лезут даже не с просьбами, с натуральными требованиями. И очередь из страждущих выстроилась от Петровского дворца, где мы на полдня останавливались перекусить и привести себя в порядок, до самого кремля через Тверскую-Ямскую и дальше.

А мимо проехать нельзя, этого не поймет даже помешанный на моей безопасности Бенкендорф. Ну как же, народный царь и не излечит собственный народ? Кстати, на самом деле так было, или показалось, будто доброму десятку вставших на ноги парализованных больных мешали ходить спрятанные под одеждой пистолеты? Скорее всего померещилось, как и военная выправка встречающей хлебом-солью депутации от крестьянства. А вот с нищими Александр Христофорович маху дал – не бывают они с чисто выбритыми подбородками и лихо закрученными усами.

Прибью гада… и за паралитиков тоже прибью. Я половине этих болезных полтора года назад лично медали на грудь вешал!

– Ах, Павел, тебя здесь так любят! – Мария Федоровна с женской наивностью верила разыгрываемому спектаклю, а когда к ней на колени упал букет роз, неизвестно каким образом взявшийся посреди зимы, пришла в чрезвычайное воодушевление: – Какой милый у нас народ, не правда ли?

– Конечно же, дорогая! И перед тем, как поднять на вилы, тебе непременно улыбнутся и пожелают доброго утра.

– Какой ты грубый.

Но мое замечание не расстроило императрицу, и она, привстав в возке, принялась размахивать букетом. Да пусть машет, если хочется, почему бы нет? Нужен женщине праздник – так сделаем его. Плохо только то, что и самому придется в нем участвовать. А куда деваться, если до приезда Наполеона еще не меньше недели? Может быть, даже больше – встречающий французского императора на границе генерал князь Багратион получил задание познакомить корсиканца со всеми прелестями русских дорог.

Нет, подождите упрекать меня в жестокости – я сам точно по таким же езжу. А вот предположите на минутку невероятное… пошел бы Бонапарт на Россию в моем прошедшем будущем, если бы хоть раз проехался в своей карете хотя бы до Смоленска, не говоря уже о Можайске? Вот, о чем и говорю! Уж не знаю, что он там думает, но мы постараемся вбить в корсиканскую башку мысль о том, что сюда лучше не соваться. Поймет? Надеюсь.

В Кремль засветло не попали, и я, махнув рукой, поддался уговорам генерал-губернатора поселиться в его доме на Вшивой Горке. Не скажу, что название привело меня в восторг, но на Красной площади сейчас происходит грандиознейший ремонт, почти все ворота перегорожены кучами песка и булыжника, и пробираться там в темноте просто опасно. Вот так всегда – делаем все в последний момент и обязательно зимой. Выдержит площадь хоть один парад?