«Попаданец» на престоле - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шкенев cтр.№ 30

— 4 адмиралт. части в 1 квартале под № 41 продается семья людей — муж с женою и двумя детьми, сыном 6 и дочерью 8 лет. Отец их хорошей кучер, а мать исправная прачка и знает поварничать и портняжить.

— В 1 линии в доме под № 244 есть заморская треска рыба, продажа которой поручена артельщику Кузьме.

— Пропала лягавая собака кобель, у которой шерсть белая рединькая с крапинками, а глаза в темных круглых пятнах, как в очках. Ежели кто поймав приведет на Невской прешпект, в дом Михайлова, под № 11, тому дано будет 25 рублей.

— В Малой Коломне, на речке Пряшке, в доме купца Шестова продается 15 лет мальчик, поведения хорошаго и которой пишет изрядно. Цена оному 300 р.

— На В. О. у Тючкова мосту в Ржевском трактире под № 292 у капельмейстера Ганзина продаются 6 мальчиков, кои по полутору году были в учении, из коих двое играют на скрипках, двое на флейтах и двое на волторнах. О цене же оных спросить у вышеозначеннаго капельмейстера Ганзина.

Документ 11

«От генерал-лейтенанта и всей артиллерии инспектора графа Аракчеева всем селитренным поставщикам, желающим ставить в артиллерию на Шостенские пороховые заводы селитру, объявляется, что им притеснений как в приеме оной селитры, так и в заплате за оную из казны денег делано не будет потому, что на помянутых заводах денег ныне состоит 84 тыс. 900 р., да ассигновано из казенных палат 106 тыс. 375 р., а на случай многой поставки селитры, есть ли будет оной суммы недостаточно, то из артиллерийской экспедиции в скорости еще доставлено будет. А дабы выдача денег и проба селитры была без замедления делана, то предписано от его сиятельства начальнику заводов брать подписки от самих поставщиков селитерных, котораго числа прибудет на заводы, когда сделается проба селитры и когда выдача денег последует, и оныя подписки представлять к нему, следовательно, всякой поставщик и властен будет в оных подписках объяснять, есть ли ему от заводов какое притеснение или остановка в выдаче денег сделана будет, да самим графом будет усмотрено время, сколько продерживаемы они бывают на заводах. Сего иуля 15 года 1799».

В доме купца третьей гильдии Александра Федоровича Белякова царил переполох. Как и положено приличному переполоху, он сопровождался бестолковыми метаниями разом побледневшей жены, ревом испуганных детей и захлебывающимся лаем цепных кобелей в палисаднике. А утро так прекрасно начиналось… чтобы закончиться стуком в двери. Суровый офицер в зеленом мундире непривычного кроя и странном кивере, напоминающем богатырский шлем, нетерпеливо забарабанил буквально минуту назад. Но этого времени оказалось достаточно для возникновения в купеческой душе смятения и ужаса. Вести, приходящие с оказией из столицы, тому весьма способствовали.

— Открывай! — надрывался служивый.

Александр Федорович смотрел на незваного гостя с высоты второго этажа, по обычаю поставленного поверх каменных подклетей, и лихорадочно размышлял о причинах столь неприятного визита. Уж не суздальские ли монахи, многие годы безуспешно оспаривающие у Подновской слободы славу огуречной столицы и право поставлять сей деликатный овощ к царскому столу, подсуропили?

— Открывай, говорю! Надобность государева!

А делать-то и нечего, попробуй такому не открыть.

— Иду-иду! — Купец тяжело вздохнул, перекрестился на образа в красном углу и заспешил вниз по лестнице, не доверяя столь важного дела домочадцам. Лишь на ходу многозначительно посмотрел на супружницу, понятным движением разъяснив порядок приема важной государственной персоны.

Тяжелая дубовая дверь с толстыми железными полосами поверх досок без скрипа распахнулась, и гвардеец уперся взглядом в сияющее невиданным радушием лицо купца. На купчину, как предполагалось ранее, тот никак не тянул — худощав слегка, солидного брюха нет, и волосы лампадным маслом не смазаны.

— Милости просим, Ваше Высокопревосходительство, заглянуть в нашу скромную обитель.

Начинается. Иван Петрович Кулибин особо указывал на известную скромность нижегородцев — одну из разновидностей гордыни. Местные купцы и промышленники, строя хоромы, вызывающие зависть столичных князей с графьями, упорно именуют их домами. В Нижнем Новгороде нет дворцов — даже у губернатора, быстро проникающегося сим духом.

— До высокопревосходительства мне еще лет триста служить. — Гвардеец решительно остановил поток славословий и представился: — Гвардейской дивизии прапорщик Акимов, честь имею! Ты Беляков будешь? Распишись в получении письма.

Александр Федорович с опаской взял в руки пакет, украшенный пятью печатями, и с вопросительными интонациями предложил:

— Так, может, подниметесь, ваше благородие? Там и перо с чернильницей, и все остальное, к ним прилагающееся…

Прапорщик молча, но благосклонно кивнул и проследовал за хозяином по чуть поскрипывающим, начищенным речным песком ступенькам. Наверху уже поджидала хозяйка с расписным подносом, на котором заманчиво так располагалась высокая серебряная стопка в окружении крохотных огурчиков.

— Это что сие означает?

— Так ведь оно по старине положено.

— По старине? — Акимов с подозрением глянул на потемневшие от времени иконы. — Уж не раскольничаешь ли ты?

Глаза купца потухли, чтобы тут же вспыхнуть какой-то потаенной грустью:

— Да куда уж нам, ваше благородие! Капиталы раскольничать никак не позволяют — маловаты оне.

— Маловаты?

— Вот истинный крест!

— Разберемся! — Гвардеец с лихостью, выдающей опыт, опрокинул стопку, вдумчиво зажевал огурчиком и хотел было поставить ее обратно. Но поднос исчез вместе с хозяйкой. — Э-э-э… куда?

— В карман. Соизвольте принять небольшой… ой!

Аккуратная, без членовредительства, но сильная оплеуха опрокинула купца на пол. Прапорщик навис сверху грозовой тучей:

— Взятка? А знаешь ли ты, образина, что взятки придуманы англичанами для нанесения ущерба государству Российскому?

— Виноват, ваше благородие… — Беляков с трудом сел и прислонился к высокой голландской печке. — Так это что, таперича совсем… никому? И даже?..

Акимов подбросил в руке злополучную стопку.

— Давал, значит?

— Как же без того? В коммерческом деле без того вообще никак.

— Списки составишь — кому, сколько, как часто. Понял? Грамоте разумеешь?

— Без нее тоже нельзя. Еленка, подай перо с чернилами, да пусть накрывают обед уставшему от государевых забот их благородию! Пошевеливайтесь там у меня!

За обедом, во время которого Александр Федорович старался не жевать пострадавшей левой стороной, ледок недоброжелательности между купцом и офицером окончательно исчез. Прапорщик справедливо рассудил, что третья гильдия вполне может быть приравнена к обер-офицерскому званию, а потому отдавал должное блюдам, совершенно не чинясь.