Архангелы Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шкенев cтр.№ 16

— Сергеич, я в эту мясорубку не полезу.

— Нагнитесь пониже, товарищ комбриг. Места хватит. Тут даже Мойша пролезал. — Проорал Бабушкин сквозь треск двигателя.

Я с сомнением посмотрел на просвет между палубой и винтом. Всю жизнь мечтал посреди Ледовитого океана раком ползать. В таком виде и креветка элегантнее меня смотрится. Нет уж, лучше аккуратненько на колесо шасси переползу. Ха, Шниперсон пролезал, нашли эталон. Будь у меня такая фамилия, и я бы куда угодно пролез.

Житие от Израила.

Я отпустил Кренкеля отдыхать, едва в дверях радиорубки появился Лаврентий. Он подошёл к диванчику, на котором обычно и спал старший радист, сел и откинулся на спинку, заложив руки за голову. В стёклах пенсне отражались разноцветные карточки на стенах (у радиолюбителей называющиеся QSL), присылаемые в знак подтверждения проведённой радиосвязи. А за стёклами хитрые-хитрые глаза.

— Не слышал, что Гаврила в кают-компании учудил?

— А что случилось? Вроде в самолёт он трезвый садился, я в иллюминатор смотрел. Кофе будешь?

Берия посмотрел, как я ставлю на самодельную плитку бронзовую турку, и ответил сразу на второй:

— Конечно буду. А Гиви там трезвый был, что и шокировало товарищей.

— С каких это пор, трезвость вызывает шок и трепет?

— Неверно выразился, — уточнил Лаврентий. — Люди в тягостном раздумье и глубоком размышлении разошлись. Белецкий у доктора третий стакан валерьянки выпросил, всё не может понять, как это, большой чин ОГПУ поёт песни, расходящиеся с курсом партии. Непорядок.

— Уж не про баньку ли по-белому спел? — Спросил я, разливая кофе по чашкам.

— Он свою любимую исполнил. Где Господь всем конфеты раздаёт.

— Гиви такой, — согласился я, размешивая сахар. — Помню на фестивале в Навашино…. Лаврентий, ты не был в Навашино!?

— Да, — хмыкнул в чашку Берия, — только с моей рожей и шляться по фестивалям. Может ещё одного Жукова встречу. С ковром и пистолетом.

Я себе это представил. Да, неплохо бы смотрелся на параде стилизованный под Лаврентия Палыча участник. Особенно на фоне трёх, как в прошлый раз, Иосифов Виссарионовичей, один из которых, в кепке-аэродроме, торговал мандаринами на навашинском рынке.

— Слушай, Изяслав Родионович, когда выберемся отсюда, познакомишь нас? Стой, Изя, положи пепельницу. Конечно же — пусть живёт. Я имел в виду вживую встретиться.

Ладно, на этот раз бить Лаврентия не буду. Хотя и стоило бы. Я же помню недавнее увлечение нашего шефа поэтами. Вот гнида! И ведь ещё молодых сманивал, обещая райские условия и стопроцентно надежную маскировку переселения. А в итоге? Да нет никакого итога. Хоть бы кто строчку написал. А ещё говорят — душа поёт, душа поёт. Ни фига она без тела петь не хочет. Мотивации нет. Вот псалмы, те да… те получаются. Нет уж, пусть живут долго и счастливо, дай им Бог здоровья.

Да я и сам почти поэт. Не верите? Ваше право. А, к примеру, Баркова читали? Что? Нет, конечно, сам стихи не пишу, так, эпиграммы иногда. Но идею подбросить и вдохновить — это с удовольствием. Вот Вы говорите — музы. К Анне Ахматовой, возможно, и музы приходили. Но у Ивана Семёныча я побывал лично. Да точно Вам говорю. А у меня и книга с автографом есть. Вот как помрёте — заходите, покажу.

— Как ты думаешь, — Берия поставил пустую чашку на стол, — найдёт Гиви "Пижму"?

Житие от Гавриила

А что её не найти? Нашёл. Вот она, родимая, показалась вдалеке на исходе третьего часа полёта, когда я уже начал беспокоиться, хватит ли нам бензина на обратную дорогу. Дымит-то как. Там что, котлы вместо донецкого антрацита старыми сапогами топят? И ведь прёт кораблик точно в сторону Маточкиного Шара. На всех парах, пользуясь отсутствием льдов. На орден капитан рассчитывает. Да, но по моим расчётам они должны были уже Новую Землю пройти. Заблудились?

Самолётик быстро, с бешеной скоростью в сто двадцать километров в час, догнал "Пижму", и, как заправский топ-мачтовик нарезал круги, проносясь над палубой. Выскочивший народ придерживал шапки, рассматривая необычное явление.

— Гавриил Родионович, — крикнул Бабушкин, — приготовьтесь к бомбометанию.

Оно мне надо, своих бомбить? Но на всякий случай вынул из необъятных карманов три гранаты.

— Я пошутил, товарищ Архангельский! — Бабушкин оставил штурвал и замахал руками. — Надо вымпел с запиской сбросить.

За отсутствием вымпела, на палубу полетел старый валенок. Там его подобрали, почесали себе ушибленную макушку, изучили послание и побежали на доклад к капитану. Который принял правильное решение, и судно сбавило ход, предупредительно просигналив гудком. Бабушкин сделал ещё один облёт и повёл "Шаврушку" на посадку. Приводнившись, мы были встречены набивающимся в родственники дельфином.

— Деда-деда-деда-деда….

— Куда прёшь, зараза? Не забыл я про тебя. Лучше швартовый конец подай.

"Внучек" послушно сплавал и принёс в зубах обрывок каната.

— Зачем отгрыз? Я же весь просил. Уйди с глаз моих долой. Не мешай.

На палубе нас уже ждали. Худощавый моряк сделал шаг вперёд и представился:

— Капитан Чучкин. А Вы, наверное, комбриг Архангельский?

Я небрежно поднёс руку к лётному шлему и поздоровался, попутно оглядывая палубу. Где они "Мир" спрятали? Уж не вот в ту ли цистерну?

— Здравствуйте, Борис Николаевич. Да, это я Архангельский. Где тут у вас глубоководный аппарат?

— Вы гальюн имеете в виду, товарищ комбриг? — Уточнил капитан.

— Хм…, и его тоже. А маленькая подводная лодка, что в Мурманске грузили, где она?

— Не было никакой лодки, товарищ комбриг, — удивился Чучкин, пропуская нас вперёд на трапе. — Вот, цистерну, с мазутом для Певека, взяли попутным грузом. И документы на неё имеются. Хотите посмотреть?

— С документами позже разберёмся. И Сагалевича у вас нет?

— Может и есть, — пожал плечами капитан. — Но тоже надо бумаги смотреть, а они у начальника конвоя в каюте заперты. Но у меня есть запасной ключ. А вот, кстати, и наш "глубоководный аппарат". А я пока за ключом схожу.

— Борис Николаевич, — крикнул я вдогонку капитану, — там у меня, рядом с самолётом, дельфин плавает. Распорядитесь, что бы его шоколадом угостили. У вас на корабле он есть?

— Есть, — грустным голосом ответил Чучкин. — Спирта нет, а шоколад есть.

И ушёл. А Михаил Сергеевич смотрел в его спину с немым вопросом, недоумевая, как это на судне в Ледовитом океане нет спирта. Вернулся Чучкин только через полчаса, когда мы с Бабушкиным уже устали ждать и попросту разлеглись на полу корабельного сортира. А что делать? Ноги устали. Жрать после свежего воздуха хочется. Тут не до глупых буржуазных условностей. Мы, пролетарьят, Народ простой, трюфеля ботфортом не хлебали. Разве что…. Нет, не было в том французском обозе трюфелей. Да хоть у Дениса Васильевича спросите….