Тяжело в учении, легко в бою - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Уэлш cтр.№ 74

Однако с поставленной задачей я справился. И во вторник утром в крематории Керколди прошли похороны. Его мама хотела, чтобы все прошло в Данфермлине – те же самые триста десять фунтов этим сукам за кремацию, да и на панихиду в «Майнерз Вэлфер» добираться проще. Но я настоял на кремации в Керколди. Я бы себе никогда не простил, если бы пришлось провожать Крейви в стане предателей.

Людей на панихиду собралось прилично. Крейви, может, и плюнул на Кауденбит, уехав отсюда, но Кауденбит пришел отдать ему дань памяти. А кому понравится, когда уходит юный хер во цвете лет? Никто из испанцев, конечно, не приехал, зато они прислали кучу трогательных писем Дженни на почту. Она их все распечатала, вложила в папку с испанским и шотландским флагами на обложке и вручила папку миссис Форсайт. Дженни вообще вела себя молодцом, нужно отдать должное. Представляю, каково ей было подойти к Джеки Анструтеру, особенно сейчас, когда у нее лошадь только-только копыта откинула. Но она себя пересилила и уговорила старого священника прийти.

А проповедь, между прочим, стала гвоздем программы. Пришлось старикану слегка налить. Когда Джеки на заплетающихся ногах побрел к аналою в часовне, где отпевали Крейви, я приготовился к худшему.

– Здрасте… – скомканно начал он. – Рад видеть всех собравшихся. Вижу и старых знакомых… и новые лица…

Настала гробовая тишина. Я поймал на себе взгляд миссис Форсайт. Она все еще не смирилась с тем, что голову не нашли и доступа к открытому гробу не будет. Мне пришлось скрыть от нее находку – не мог же я допустить, чтобы мать увидела червей, кишащих в черепе у сына. Но Джеки быстро собрался и настроился.

– Стареешь и понимаешь, что все эти религиозные бредни рассчитаны на слабоумных. Ведь движет всем на свете лишь страх. Нам страшно, что мы недостаточно постарались в этой жизни и отправимся не с теми, кто сорвет банк, а только перейдем из одной ночлежки в другую; а в той, другой, всем будет править дьявол. А вот Элли Крейвиц никогда не жил страхом. Говорят, он был свободен духом, только я ни черта не знаю о свободе духа. Я так скажу, он был духом Файфа, – ревет Джеки с аналоя во всю глотку. Такое ощущение, что он никогда и не бросал проповедовать. Даже у миссис Форсайт слеза по щеке прокатилась.

Аудитория одобрительно закивала, и тут Джеки низверг на паству потоп ораторского красноречия:

– Только вдумайтесь, что дала миру наша родина. Здесь появился капитализм, и здесь же люди первыми поняли, какая это мерзость, и первыми встали на бой с ним. Пусть помнят все эти городские, насмехающиеся над провинцией, все эти снобы англичане со своими лживыми политиканам и королями, что наша земля, наша родина – родина истинного духа Шотландии. И Алистер Крейвиц, отважный паренье огнем в груди, парень, для которого целый свет был без границ, он, скажу я вам, – соль нашей проклятой земли, хранящей ключи к спасению и всего мира, и самой себя.

Смотрю, мать Крейви уже улыбается сквозь слезы, да и вообще все кругом расчувствовались.

– А теперь помолитесь о душе Элли Крейвица, особенно это касается тех, кто молитву в грош не ставит. Потому что мой Бог как раз вас-то и услышит. Моего Бога достали одни и те же голоса с одними и теми же просьбами. Пошли мне, Боже, новую тачку; хочу новый дом, яхту. Боже, давай развяжем очередную злоебучую войну со всем миром!

По часовне разносится одобрительный гул, и – бля буду! – даже у Железного Дюка сверкнула слезинка. Не вижу ренегата Комортона, но чую: опустил этотжополиз-консерватор сейчас свою наглую рожу ниже змеиной задницы. А Джеки продолжает разоряться:

– У моего Бога чешутся руки изменить этот мир. Мой Бог хочет услышать голоса не тех, кто алчет, но лишь просит о малом: о свободе, справедливости и равенстве!

Он сипит и прикладывается к бутылочке «Баки» – чтобы сбросить обороты. И, улыбнувшись, продолжает:

– Боже всеебучий, я уж и забыть забыл, как здорово стоять у аналоя с бодуна, укрепивши себя каплей огненной воды. Только тогда, на волоске от когтистых лап злого духа, чувствую: здесь Наш Спаситель. Нет, не этот распиздяй Иисус, ебать его в рот, а настоящий Бог. Ну и еще добавлю в адрес столичных эдинбургских долбоебов: вот перед нами Джейсон, ему-то я и благодарен за возможность встать здесь и отдать дань памяти прекраснейшему из сынов этой земли Алистеру Грэму Крейвицу.

Нехуевому Человечищу с большой буквы, вот так, бля.

С этими словами он спускается с кафеды под громовые аплодисменты, переходящие в продолжительную овацию; все аплодируют стоя, пока Джеки идет к выходу, а гроб опускается.

Мы выходим из церкви, миссис Форсайт и я принимаем соболезнования. Я слышу, как она говорит моему старику:

– Какой же молодец ваш Джейсон! Кто еше смог бы так подготовить церемонию?

Мы возвращаемся в «Велфэр», где пройдут поминки. Сосиски в булочках, бутерброды с яйцом и кресс-салатом, какие-то навороченные пирожные, чай, виски; короче, всего до хуя, мы постарались накрыть стол по-богатому. Пустили шапку по городским кабакам и собрали на поминки. Джеки чувствует себя как рыба в воде, все потчуют его выпивкой, советуют открыть свой приход, приход истинной шотландской церкви. Надо ска-зать, он привел себя в полный порядок и готов к такому пред-приятию. От него не пахнет ничем, кроме выпивки да лосьона после бритья. Я по-приятельски кладу руку ему на плечо:

– Ты сказал слово в слово, о чем я думал. Как так получилось?

А он подмигивает.

– Знаешь, парнишка этот мог быть и вруном, и преступником, и развратником, но есть один нюанс…

И мы хором заканчиваем:

– Он был нашим вруном, преступником и развратником!

Я опять похлопываю хохочущего Джеки по плечу.

– Чем заниматься-то будешь, Джек? Нельзя же торчать на лавке до конца жизни.

– А я не жалуюсь, Джейсон. – Он пожимает плечами. – Пенсия от церкви у меня есть. Хотя, должен признаться, все пошло наперекосяк, когда меня лишили пасторской должности.

– Ебать-колотить, но ведь прошло уже десять лет!

– Одиннадцать лет и три месяца, и летели они, как портки с веревки на мартовском ветру. А что делать, если кальвинисту в шотландской церкви нынче нет места?

– Может, если бы ты верил в Иисуса, все бы изменилось?

Вряд ли им могли понравиться твои идеи.

– Вздор! Мало кто из проповедников признает, что верит в брехню про непорочное зачатие. Конечно, когда припрешь их к стенке один на один, – сердито бухтит Джеки. – Ганс Христиан Андерсен и Льюис Кэрролл отдыхают в сторонке, их сказки – ничто по сравнению с чушью, которую приходится без ропотно терпеть. А все лишь для того, чтобы безмозглые не хныкали. В большинстве своем проповедники – достаточно грамотный народ, понимают: Христос – это бредятина для малолеток. К тому же из церкви меня поперли за конкретное блядство, а совсем не потому, что я не верю в какого-то там прихиппованного плаксу.

Во, бля! Я уж хотел было заступиться за Кэта Стивенса, как вдруг понял, о каком плаксе он говорит. Тут пришлось извиниться и свалить на самом интересном месте – Джеки разорался и стал привлекать внимание. И вообще, меня ждали дела.