Альковные секреты шеф-поваров - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Уэлш cтр.№ 18

Будь честен перед собой.

На вечеринке в управлении жилищного строительства я свалял дурака. Это была обычная корпоративная пьянка с болтовней об аренде и социальных программах, с разливанным морем спиртного, с блюющей по углам неопытной молодежью, с парочками, запирающимися в кладовках, чтобы торопливо сорвать запретный плод пьяной похоти, чреватый горьким послевкусием.

Я спьяну разоткровенничался с Шеннон, распустил сопли. Она ответила тем же: я рассказывал про Кей, она про Кевина; наверное, у обоих накипело. А тут еще какая-то нетрезвая дурочка подбежала, подняла у нас над головами венец из омелы — пришлось целоваться, и невинный рождественский чмок превратился в затяжные объятия и лобзания длиною в ночь: мы цеплялись друг за друга, как осиротевшие обезьяньи детеныши, вокруг которых рушился мир,— по крайней мере я чувствовал себя именно так, да и Шеннон, похоже, разделяла мои чувства.

На следующее утро я двинул прямиком в торговый центр «Сент-Джеймс» и купил в магазине у Сэмьюэла бриллиантовое обручальное кольцо. Без малого четыре сотни. Потом повез Кей на стадион «Тайнкасл» смотреть дерби, а оттуда к ее матери встречать Новый год. Эта часть прошла легко, я просто расслабился и наблюдал — а что еще делать? Кругом, куда ни глянь, фотографии Кей: малютка в балетной пачке, длинноногая девчонка в любительской постановке мюзикла «Парни и куколки», ряд застывших пируэтов — ее первая постоянная работа в экспериментальной труппе… Я следил за суетливым подобострастием тетушек, дядюшек, бабушек и прочей родни, за беззаботным порханием Кей, принимавшей это внимание как должное, и думал, что все девчонки в школе, должно быть, тайно ненавидели ее — за гибкое сильное тело, за роскошные волосы и великолепные зубы, за исполненную энтузиазма открытую улыбку, за неизменный оптимизм — за все то, что я в ней любил, как любят дорогие неожиданные подарки.

И эта девушка станет моей женой.

В тот день я не сделал ей предложения. Мне хотелось, чтобы в момент, когда я стану на колени и протяну ей кольцо, мы были наедине, только я и она. И чтобы я был абсолютно, хрустально и продолжительно трезв.

А теперь все опять по-старому, обычная рабочая мясорубка. Никакого периода послепраздничной релаксации. Такое впечатление, что основная масса офисного скота просто не заметила Рождества и Нового года. Старый козел Айткен, я слышал, даже радовался вслух, что праздники наконец прошли и все вернулось в норму.

Норма.

Фой давеча зарядил мой отчет на перепроверку, надеясь, что Айткен или еще кто-нибудь из записных жополизов исправит ситуацию, и мои разгромные замечания не перейдут на следующую ступень, не лягут на стол Куперу, этому лишенному чувства юмора чурбану. И вот толстяк вылетает из своего кабинета, рожа красная от ярости — и мелкий скользкий червяк Кибби сейчас получит по самые гланды, причем на глазах всего народа, так сказать, в назидание. Отличный ход! А главная прелесть в том, что я типа ни при чем.

Фой подбегает к столу Кибби и швыряет отчет — шлеп! Бедный слизняк съеживается в комок, даже не дождавшись, пока начальник откроет рот.

— Это что за хрень?!— ревет Фой.— Ты понимаешь, что это повторная проверка? Что результат отправляется наверх?!— Он яростно тычет пальцем в потолок.

— Но у него действительно грязная кухня,— лепечет жалкий хомяк Кибби, и грозный Фой — о наслаждение!— чуть не падает в обморок, пытаясь сообразить, как теперь уладить дело с де Фретэ. Плакали жирные скидки в «Маленьком садике», плакали забронированные столики и особый сервис!

— Это тебе не дешевая харчевня в Киркалди, дуралей!— надрывается Фой, орошая Кибби слюной, заставляя его по-черепашьи втянуть голову в воротник; термин «дуралей» в устах начальника звучит убийственнее самого страшного ругательства.— Это кухня самого Алана де Фретэ!

Кибби поднимается, пытаясь собрать остатки отваги, но поджилки у него трясутся, щеки пышут румянцем, а в глазах стоят слезы. Фой подшагивает вплотную, как ястреб, пикирующий на цыпленка — угадайте, кто здесь цыпленок,— и зловещим шепотом вопрошает:

— У тебя телевизор дома есть?

Со мной явно что-то не так. Понятно ведь, что Фой — грубый и жестокий подонок, сорванный с катушек продажный психопат, любящий обижать слабых. Почему же я наслаждаюсь этой сценой?

— Ты его хоть иногда смотришь?— трагически продолжает начальник, и я буквально вижу призрачный лавровый венок у него за ушами.

— Д-д-д-да…

Фой понижает голос еще на октаву:

— Тогда ты не можешь не знать о передаче под названием «Секреты шеф-поваров». По центральному шотландскому каналу сразу после новостей, верно?

— Да…

— Значит, тебе знаком ведущий этой передачи, Алан де Фретэ из ресторана «Маленький садик»,— рассудительно продолжает Фой.

— Да…

— И ты понимаешь, что это очень, очень, очень влиятельный человек…— совсем уже ласково заключает он, убаюкивая тупо кивающего Кибби, прежде чем взорваться ему в лицо яростным: — И НЕ ХЕР НА НЕГО НАЕЗЖАТЬ!!!

Бедный Кибби подпрыгивает и корчится. Его щуплая бледная жопа дрожит, как ручная медуза Элвиса Пресли. Он хрипит и кудахчет с жалкой беспомощностью:

— Но… но… но вы сказали… вы же сами сказали…

У меня внутри, должен признать, все переворачивается. Я чертовски зол — но не на Фоя, а на слизняка Кибби, который безропотно терпит это издевательство. Я мысленно шепчу: ну же, Кибби, где твои яйца? Постой за себя, что ты блеешь, как овца! Давай покажи ему!

— «Скязя-али»…— передразнивает Фой.— Что я сказал?!

Я чувствую, что у меня от возбуждения трясутся бока — от чистой и теперь уже несомненной ненависти к этому ничтожеству Кибби. Я страстно хочу, чтобы он страдал как можно сильнее. Боже, как же я его ненавижу! Фой, в сущности, просто клоун, глупый пустобрех. Но Кибби — в нем есть нечто скользкое, змеиное; конечно, он трус и недотепа, но в потемках его души, словно в компенсацию слабостей, обитает хитрая и расчетливая тварь. Господи, молю я, содрогаясь от омерзения, хоть бы Фой заставил его ползать и пресмыкаться на полу!

НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ

Я уже не слышу их голосов. Вижу только лица: Кибби продолжает кукольно кивать, его глаза исполнены тупого ужаса; жирная рожа Фоя пышет огнем, как раскаленный шарик гашиша — сейчас всосется, растворится в тучном тулове, одетом в твидовый пиджак…

Вот же психопат! Интересно, как далеко он зайдет?

Концерт прерывает лишь появление гондона Купера, большого босса, при виде которого Фой живенько берет себя в руки. Растрепанный Кибби ретируется в туалет — наверняка чтобы выплакать свои девичьи глазки. Я борюсь с соблазном последовать за ним и понаблюдать, как эта ничтожная вошь хнычет и пускает сопли. Бог с ним… Лучше остыть, попить кофе. Не могу объяснить, почему я на него так вызверился, почему смакую его унижение; в глубине души мне чертовски стыдно: жалкое это занятие, запретное, хотя и жгуче приятное — наслаждаться ненавистью к такому слизняку.