Вычеркнутый из жизни - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 50

Хотя Пол задумал нелегкое дело, спал он крепко. Около семи часов он проснулся, словно от внезапного толчка. Голова у него болела еще сильнее, лоб, казалось, раскалывался на части, но это только укрепляло его решимость. Он поднял с пола листы, свернул их в рулон, осторожно ступая, прошел мимо комнаты Лены и вышел на улицу.

Когда Пол спустился вниз по Уэйр-стрит, дождь как раз перестал, небо прояснилось, воздух был напоен влажной утренней свежестью. Нащупав в кармане несколько монет, он заказал себе в извозчичьем трактире бывшего турнирного двора кружку кофе и толстый ломоть хлеба с маргарином. Поев, он почувствовал себя лучше, но на полпути к Герцогскому проезду ему вдруг сделалось дурно. Пол прислонился к водосточной трубе в жестоком приступе тошноты. В конце Герцогского проезда, на турнирном дворе, во владении «Лэйнзской рекламной компании», в этот ранний час не было ни души. Он протиснулся через пролом в ветхой деревянной ограде, возле которой так часто стоял вместе с другими сандвичменами, дожидаясь своей очереди. Внутри двора десятки двойных щитов были свалены под открытым длинным навесом из рифленого железа. Пол выбрал самые новые и, воспользовавшись одной из многочисленных кистей, тоже валявшихся под навесом, наклеил на них принесенные с собой листы. Он уже собирался взвалить это сооружение на себя, как вдруг в глаза ему бросилась куча ржавого железа в углу. Пол узнал железные цепи, которые служили для рекламы гастролей иллюзиониста Гудини в театре «Палас». Не задумываясь, ибо сейчас он уже не владел собою, Пол метнулся в угол и, поискав немного, вытащил из кучи крепкую тонкую цепь и прочный висячий замок. Через пять минут, обкрутившись цепью и взвалив на плечи щиты, он вышел со двора.

Часы на соборе пробили восемь, когда он вышел на Уэйр-стрит и двинулся к центру города. К этому времени уже началась дневная суета. Толпы людей выходили из автобусов и туннелей метрополитена. Торопясь на работу, лишь немногие бросали любопытные взгляды на молодого человека, на спине которого красовалась надпись: «Убийство — невинный осужден!». И на груди: «Убийство — виновный на свободе!»

Если кто-нибудь и обратил внимание на эти надписи, то разве что принял их за очередной трюк рекламной компании — одно из тех броских воззваний, с помощью которых интригуют публику.

Пробило девять, а Пол все еще бродил вдоль сточных канав, с ничего не выражающим лицом, глядя прямо перед собой, поддерживая щиты затекшими руками. Стремясь как можно дольше не попадаться на глаза полиции, он избегал оживленных перекрестков, где непременно стоит на посту полисмен. Раз или два он заметил на себе пристальные взгляды, но ему, видимо, везло: никто его не остановил.

Время шло, и у Пола началось головокружение, но ведь самая важная часть его задачи еще оставалась невыполненной — пока это было всего лишь прелюдией к главной цели, уйти ему было нельзя. Оглушенный шумом уличного движения, забрызганный грязью, летевшей из-под колес, он не отступался. Только возрастающую слабость не удавалось преодолеть: его шатало из стороны в сторону.

К полудню за ним уже увязалась целая толпа. В большей своей части она состояла из праздношатающихся, безработных городских подонков; к ним примкнули несколько мальчишек-посыльных и шелудивый, отчаянно лаявший пес. Поначалу Пол служил мишенью для вульгарных шуток, но так как он не отвечал, толпа стала следовать за ним в молчании, инстинктивно уверенная, что будет вознаграждена за свое рвение. В начале второго часа процессия добралась до Леонард-сквер, и здесь, у подножия памятника Роберту Гринвуду, первому мэру Уортли, Пол наконец остановился. Он снял с себя щиты и поставил их на мостовую; затем, туго обмотав один конец цепи вокруг запястья, а другой закинув на чугунную решетку, окружавшую постамент, он замкнул ее на замок, то есть приковал себя к ограде.

В толпе затаили дыхание. Поскольку был обеденный час, давка вокруг Пола все возрастала. Когда он обернулся к собравшимся, оказалось, что его аудитория составляет уже добрую сотню людей.

Свободной рукой Пол ослабил узел галстука, который душил его. Он не чувствовал ни страха, ни волнения — только жгучую необходимость обо всем поведать гражданам Уортли. Сейчас случай наконец представился: толпа ждала, чтобы он заговорил. Лена сказала, что простые люди добры, а у него никогда не будет лучшей возможности поделиться с ними своей бедой. Если бы только не болела так нестерпимо голова! Но еще хуже была тошнота и странное чувство нереальности, овладевшее нм: казалось, что ноги его стоят на воздушных шарах, которые с головокружительной быстротой плывут по воздуху. Пол провел языком по пересохшим губам.

— Друзья мои, — начал он, — я пришел сюда, потому что должен вам сказать… Словом, вы должны узнать об этом. Меня зовут Мэфри, отец мой в тюрьме…

— Ты и сам там будешь, приятель, если не поостережешься!

Эта неожиданная реплика из задних рядов вызвала смех. Пол выждал, пока он утихнет.

— Мой отец уже пятнадцать лет находится в тюрьме за преступление, которого не совершал…

— Эге, расскажи это своей бабушке!

Опять общий смех, на этот раз сопровождаемый выкриками: «Заткнись!», «Это честная игра!» «Дайте бедняге выговориться!»

— У меня есть доказательства, что мой отец невиновен, но никто не хочет меня слушать!

— И мы тебя не слушаем, приятель, потому что не слышим!

— Верно! Говори громче! Говори громче! — закричали еще несколько человек из толпы.

Пол с трудом проглотил слюну. Он смутно понимал, что, хоть и напрягает предельно связки, голос его звучит слабо и надтреснуто. Он сделал над собой нечеловеческое усилие.

— Пятнадцать лет назад на основании косвенных улик мой отец обвинен в убийстве. Но он не совершал преступления…

Пес, увязавшийся за Полом, внезапно залаял.

— Я повторяю… он не преступник… в доказательство чего…

Но пес лаял так громко, так ворчал и огрызался, вертясь в ногах Пола, что никто уже не слышал его слов. Он умолк, и пес, явно поощренный зеваками, неожиданно прыгнул на него. Пол пошатнулся и чуть не упал. Стремясь удержать равновесие, он схватился за рекламные щиты, стоявшие подле него на мостовой, и в толпе зашептали:

— Да он пьян.

— Думает надуть нас. Не выйдет!

— Проучить этого прощелыгу!

Банановая кожура, пущенная чьей-то рукой, ударилась о щеку Пола. Это послужило сигналом для стрельбы хлебными корками и остатками пищи, так как многие в толпе жевали завтрак. Затем, как видно для разнообразия, в него полетели огрызки яблок. Но два полисмена уже прокладывали себе дорогу в густой толпе. Один был еще совсем молодой — констебль, другой — сержант Джапп.

— Что здесь такое? Вы что нарушаете порядок?

Пол затуманенным взглядом поглядел на две фигуры в синих мундирах и едва ли даже узнал сержанта Джаппа. Силы его оставили. Он открыл рот, чтобы продолжить свою речь, но слова замерли у него на губах.

— Он пьян, сержант, — произнес чей-то льстивый голос из передних рядов. — Такого вздору нагородил.