Юные годы - читать онлайн книгу. Автор: Арчибальд Кронин cтр.№ 48

— Подожди, мама, — нежно сказал я. — Подожди, ну еще совсем немножко.

Она как-то хмуро и недоверчиво улыбнулась мне.

— Это чего же подождать? — спросила она и поднесла к щеке горячий утюг.

— М-м, видишь ли, — запинаясь, но с горячей убежденностью начал я. — Когда-нибудь я кое-что для тебя сделаю… И что-то очень большое.

— А сейчас сделаешь для меня кое-что? Что-то очень маленькое. Отнесешь Кейт записку?

— Конечно, мама.

Я часто носил записки от мамы (помогая ей сэкономить на почтовых марках) на другой конец города Кейт, которая жила теперь возле Барлон-Толла, или Мэрдоку, прочно устроившемуся в питомнике у мистера Далримпла; дела у него шли отлично, и он был явно доволен, что вырвался из «Ломонд Вью». В этих письмах была заключена частица мамы, они дышали ею: тут были и новости, и поручения, и увещевания, и даже просьбы; с терпеливым упорством она посылала их в неустанном желании сохранить единство семьи.

Я подождал, пока у нее остынет утюг. Затем она вышла на кухню и принесла запечатанный конверт.

— Ну, вот. Хотелось бы мне послать ей несколько пирожков, да… — Она приподняла крышку с глиняного горшка и озабоченно заглянула внутрь. — Да только я, кажется, извела всю муку. Ну, передай им всем привет от меня.

Я вышел из дому. Путь мой лежал по Драмбакской дороге через городской сад, затем я свернул налево и пошел вдоль ограды, за которой чернел массив Котельного завода; жизнь в нем частично уже замерла ввиду наступающего праздника, однако в глубине все еще мерцал свет, все еще угрожающе бился пульс.

Домик Кейт был одним из тех небольших новых коттеджей, которые начали строить по склонам зеленого холма на западной окраине города, близ старинных ворот, где раньше взимали въездную пошлину. Только я стал подниматься на холм, как еще издали увидел в горбатом переулке Кейт, катившую перед собой детскую коляску. Коляска была красивая, небесно-голубая, и Кейт любила возить в ней младенца на прогулку. Я убежден, что за неделю она отмеривала с этой коляской немало миль, возила ее по всему городу, заглядывала и в магазины, гуляла по Ноксхиллскому парку; по временам она останавливалась и, нагнувшись, с горделивым видом поправляла небесно-голубое одеяльце, в одном из уголков которого белым шелком было вышито «Н».

Я остановился и с умильной улыбкой принялся наблюдать за ней, а Кейт, не замечая меня, продолжала свой путь; она немного располнела и шла, слегка наклонившись, улыбаясь и прищелкивая языком, не сводя глаз с младенца.

— Здравствуй, Кейт, — застенчиво пробормотал я, когда она уже почти прошла мимо.

— Боже мой, да никак это Роби! — дружелюбно приветствовала она меня. — Ах ты, бедненький. А я иду и даже на дорогу не смотрю. И все из-за крошки. Знаешь, Роби, ты просто не поверишь: у малыша уже прорезается второй зубок и никаких капризов, прямо золото, а не ребенок… — Она снова нагнулась над коляской. — Крошечка ты моя дорогая, ненаглядная моя, мамин ягненочек…

Ах, Кейт, милая Кейт, как ты счастлива со своим несравненным малышом. И подумать только, что когда-то тебе прописывали мандолину!

Домик Кейт, нарядный и чистенький, был оснащен современными удобствами — в нем постоянно была горячая и холодная вода; в воздухе носился острый запах краски и лака, указывавший на то, какой Кейт стала исправной хозяйкой. Брак ее оказался очень удачным, вопреки предсказаниям папы, который заявил, что она губит себя и свое будущее, только потому, что не хотел лишиться ее жалованья. Положив младенца в колыбельку, она поставила сковородку на «большую» газовую плиту, и вскоре воздух наполнил восхитительный аромат жарившегося с луком мяса.

— Ты останешься с нами закусить, — безоговорочно заявила она, ловко переворачивая ножом мясо и слегка откидывая назад голову, чтобы на нее не брызнул кипящий жир. — Джейми наверху принимает ванну. В последнее время он очень поздно возвращается домой, а то он, конечно, пошел бы с тобой на футбол. — Подумать только, какой тактичной стала наша Кейт! Ведь такая была грубиянка! — Он не заставит нас долго ждать. А ты, наверно, проголодался. — Говоря это, она метнула на меня быстрый взгляд и так же быстро отвела глаза.

Джейми спустился вниз, чистенький, благодушно настроенный; его мокрые волосы были тщательно расчесаны, на груди красовался ярко-красный клетчатый галстук.

— A-а, это ты, малый. — Чувствительному сердцу эти несколько слов и еле заметный кивок головой казались куда теплее и задушевнее самых пылких заверений.

Мы сразу сели за стол. Бифштекс, большой кусок которого дала мне Кейт, был нежный и сочный; сытная еда сразу придала мне силы. А Джейми все подкладывал и подкладывал мне хрустящий лучок. На столе стояла тарелка с толстыми кусками горячего поджаренного хлеба и крепкий дымящийся чай.

Я думаю, Кейт и Джейми отлично знали, как экономно и скудно мы теперь жили. Особенно Джейми уговаривал меня есть как следует, а когда я уже больше не мог проглотить ни куска, с укором посмотрел на меня.

— Как знаешь, малый, — просто сказал он.

Все мое детство в «Ломонд Вью» прошло под знаком чудовищного закона: надо беречь деньги, даже если для этого приходится жертвовать самым необходимым в жизни. Ах, если б можно было прожить без денег, без этого скопидомства, свойственного северянам, которые предпочитают сбережения в банке хорошему обеду в желудке и ставят аристократизм выше щедрости, — прожить без этой гнусной алчности, которая ослепляет нас!

Когда проблема денег особенно угнетала и мучила меня, я вспоминал о Джейми Нигге. Джейми никогда не жил в достатке, но свои заработанные тяжелым трудом деньги всегда тратил с толком — будь то на добрый бифштекс или на то, чтобы сводить одинокого ребенка на футбольный матч, а главное — в его руках деньги не казались чем-то грязным.

Когда мы допили чай, Джейми стал надо мной подшучивать; я убежден, что он не только с сочувствием, но и с тревогой смотрел на мою застенчивую грустную физиономию. Видя, что я чем-то взволнован, но не хочу этого показывать, он с самым серьезным видом заметил, обращаясь к Кейт:

— У профессора что-то на уме. Ох, уж эти тихони и умники… никого хуже их нет.

Кейт кивнула и исподтишка улыбнулась мне, как бы советуя не обращать на него внимания.

— В тихом омуте черти водятся, — сказал Джейми. — От таких только и жди всяких чудес. Особенно если они хорошие прыгуны.

От этого тонкого намека на мой успех в последних спортивных состязаниях, которые проводились в школе, когда я прыгнул выше всех и получил приз, я так и запылал, и, хотя застенчиво опустил глаза, все же мне было радостно сознавать, что я поставил школьный рекорд на дюйм с четвертью выше, чем прежние. Но разве можно сравнить эту радость с тем пламенем, что вспыхнул во мне, когда Джейми намеренно небрежным тоном заметил:

— А вообще, если хочешь знать мое мнение, он влюблен.

Ах, это чистое, яркое пламя гордости, глубокое внутреннее сознание, что прав он! Все еще не поднимая глаз, я наслаждался теплой волной счастья, прихлынувшей к моему сердцу.