— Ваша светлость, свинец в малых дозах действует медленно. Если он намеревался вас отравить, вряд ли он хотел бы, чтобы вас стошнило кровью через десять минут после того, как вы примете его снадобье.
Я внезапно вспомнил, с кем говорю.
— Ох, простите, ваша светлость! Я неудачно выразился.
Он сухо кивнул в знак того, что извинения приняты.
— Слишком многое из того, что вы говорите, похоже на правду, и я не могу этим пренебречь. И тем не менее я все еще не верю, что Кавдикус мог так поступить.
— Мы можем это проверить, ваша светлость.
Он взглянул на меня.
— Каким образом?
— Велите принести к вам в комнаты полдюжины птиц. Лучше всего подойдут капелюшки.
— Капелюшки?
— Такие крохотные, яркие, красно-желтые пташки, — я развел пальцы сантиметров на пять. — Они просто кишат у вас в садах. И пьют нектар из цветков селаса.
— А-а! У нас их зовут «мимолетками».
— Так вот, мы подмешаем ваше лекарство в их нектар и посмотрим, что будет.
Он помрачнел.
— Если, как вы говорите, свинец действует медленно, на это уйдет несколько месяцев. А я не собираюсь в течение нескольких месяцев обходиться без лекарства на основании ваших необоснованных фантазий.
По его тону я понял, что он снова готов взорваться.
— Птички весят куда меньше вас, ваша светлость, и обмен веществ у них куда быстрее. Мы увидим последствия в течение одного-двух дней.
«Ну, я надеюсь».
Он поразмыслил над этим.
— Хорошо, — сказал он и взял со столика колокольчик.
Я поспешно заговорил, прежде чем он успел позвонить:
— Нельзя ли попросить вашу светлость выдумать какой-нибудь предлог, для чего вам потребовались эти птички? Осторожность не помешает…
— Стейпса я знаю всю жизнь, — твердо ответил маэр. Взгляд его был ясным и пронзительным, как никогда. — Я доверяю ему свои земли, свой сейф и свою жизнь. И я не желаю слышать предположений, будто на него нельзя положиться!
В его голосе звучала несокрушимая уверенность.
Я потупился.
— Хорошо, ваша светлость.
Он позвонил в колокольчик. Не прошло и пары секунд, как на пороге показался дородный дворецкий.
— Да, сэр?
— Стейпс, мне недостает прогулок в саду. Не могли бы вы добыть мне полдюжины мимолеток?
— Мимолеток, сэр?
— Да, — сказал маэр таким тоном, словно заказывал обед. — Славные пташки. Мне кажется, их пение поможет мне уснуть.
— Я попробую что-нибудь сделать, сэр.
Прежде чем закрыть дверь, Стейпс мрачно зыркнул на меня.
После того как дверь закрылась, я взглянул на маэра.
— Нельзя ли спросить у вашей светлости зачем?
— Чтобы ему не пришлось лгать. Он не склонен к этому. А то, что вы сказали, разумно. Осторожность есть орудие мудрости.
Я увидел, что его лицо блестит от пота.
— Если не ошибаюсь, ваша светлость, вам предстоит нелегкая ночь.
— В последнее время у меня все ночи нелегкие, — с горечью ответил он. — Чем эта будет хуже предыдущей?
— Офалум, ваша светлость. Ваше тело жаждет его. Через пару дней худшее останется позади, но до тех пор вас ждут… значительные неудобства.
— Говорите яснее!
— У вас будут болеть зубы и голова, вы будете обливаться потом, вас будет тошнить, вас будут мучить судороги и спазмы, особенно в ногах и спине. Вы можете потерять контроль над своим кишечником, вас будут попеременно терзать приступы сильной жажды и рвоты.
Я сидел, глядя в пол.
— Извините, ваша светлость.
Под конец описания лицо маэра изрядно вытянулось, однако он сдержанно кивнул.
— Я предпочитаю знать об этом заранее.
— Есть кое-что, что способно облегчить ваши страдания, ваша светлость.
Он немного оживился.
— Например?
— Например, лауданум. Буквально чуть-чуть лауданума, чтобы успокоить тягу вашего тела к офалуму. Есть и еще средства. Неважно, как они называются. Я мог бы заварить вам настой. Еще одна проблема состоит в том, что в вашем теле скопилось большое количество свинца и само по себе это не пройдет.
Это встревожило его куда больше, чем все, что я говорил до сих пор.
— Разве он не выйдет естественным путем?
Я покачал головой.
— Отравление металлами — коварная штука. Металлы накапливаются в теле. Потребуются специальные усилия, чтобы высосать свинец наружу.
Маэр насупился.
— Дьявольщина! Терпеть не могу пиявок!
— Да нет, ваша светлость, это просто фигура речи. В наше время пиявки ставят только неучи и шарлатаны. Свинец из тела требуется вытянуть.
Я подумал, не сказать ли ему правду — что он, по всей вероятности, так и не сумеет окончательно избавиться от него по гроб жизни, — но решил оставить эти сведения при себе.
— А вы это сделать можете?
Я надолго задумался.
— Пожалуй, никого лучше меня вам не найти, ваша светлость. Университет далеко. Бьюсь об заклад, из десяти здешних врачей едва ли один обучен толком, к тому же я не знаю, кто из них водит дружбу с Кавдикусом.
Я поразмыслил еще и покачал головой.
— Я знаю как минимум полсотни людей, которые управились бы с этим лучше меня, но все они за полторы тысячи километров отсюда.
— Я ценю вашу честность.
— Большую часть необходимых припасов я могу отыскать внизу, в Северене-Нижнем. Однако…
Я умолк, надеясь, что маэр поймет, к чему я клоню, и избавит меня от неприятной необходимости просить денег.
Он непонимающе смотрел на меня.
— Однако?
— Мне потребуются деньги, ваша светлость. То, что вам необходимо, добыть не так-то просто.
— О да, конечно!
Он достал кошелек и протянул его мне. Я был несколько изумлен, увидев, что у маэра под рукой имеется как минимум один туго набитый кошелек. Я невольно вспомнил напыщенную фразу, которую сказал портному в Тарбеане много лет тому назад. Что я тогда изрек? «Рука джентльмена никогда не бывает далеко от кошелька»? Я с трудом удержался от неуместного смешка.
Вскоре вернулся Стейпс. Расторопный дворецкий добыл целую дюжину капелюшек и посадил их в клетку на колесиках размером с добрый шкаф.
— Право же, Стейпс! — воскликнул маэр, когда слуга вкатил в дверь клетку, обтянутую мелкой сеткой. — Вы превзошли себя!