Имя ветра - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Ротфусс cтр.№ 61

Решив свести любезности к минимуму, я прошел к конторке и протянул ему книгу.

— Сколько вы мне дадите за это?

Хозяин профессионально пролистал ее, щупая бумагу пальцами, посмотрел на корешок и, пожав плечами, сказал:

— Пару йот.

— Она стоит больше! — негодующе воскликнул я.

— Она стоит столько, сколько ты сможешь за нее выручить, — трезво возразил он. — Я дам тебе полтора.

— Два таланта и возможность выкупить ее в течение месяца.

Он издал короткий лающий смешок.

— Здесь не ломбард!

Одной рукой он через конторку толкнул книгу мне, а второй взял перо.

— Двадцать дней?

Он поколебался, затем еще раз быстро осмотрел книгу, достал кошелек и вытащил два тяжелых серебряных таланта. Я давным-давно не видел столько денег сразу.

Он пихнул мне монеты через стол. Я сдержал желание схватить их немедленно и сказал:

— Мне нужна расписка.

На этот раз хозяин посмотрел на меня столь долгим и тяжелым взглядом, что я немного занервничал. Только тогда я осознал, как все это выглядит: мальчишка, покрытый годовым слоем уличной грязи, пытается получить расписку за книгу, которую, несомненно, украл.

Наконец хозяин еще раз пожал плечами и нацарапал на листке бумаги несколько слов. Подведя под ними черту, он показал пером:

— Распишись здесь.

Я посмотрел на расписку. Надпись гласила:

«Я, нижеподписавшийся, сим удостоверяю, что не умею ни читать, ни писать».

Я поднял взгляд на хозяина лавки, сохранявшего полную невозмутимость, обмакнул перо и аккуратно вывел буквы «О. О.», как инициалы.

Он помахал бумагой, чтобы чернила скорее высохли, и отправил расписку мне через конторку.

— А что значит твое «О»? — спросил он со слабым намеком на улыбку.

— Отмена, — ответил я. — Это означает, что нечто, обычно контракт, объявляется недействительным. Вторая «О» означает обжиг, акт помещения человека в огонь.

Хозяин озадаченно посмотрел на меня.

— Обжиг — это наказание за подделку документов в Джанпуе. Полагаю, фальшивые расписки попадают в эту категорию.

Я не шевельнулся, чтобы взять деньги или расписку. Повисла напряженная тишина.

— Здесь не Джанпуй, — заметил он с тщательно выверенным спокойствием.

— Верно, — согласился я. — У вас прекрасное чутье на отъем чужих денег. Возможно, мне стоит добавить третью «О».

Хозяин еще раз лающе хохотнул и улыбнулся:

— Ты убедил меня, юный мастер. — Он вытащил чистый листок бумага и положил передо мной. — Ты напиши мне расписку, а я ее подпишу.

Взяв перо, я написал:

«Я, нижеподписавшийся, соглашаюсь вернуть экземпляр книги „Риторика и логика“ с дарственной надписью Квоуту, подателю сей расписки, в обмен на два серебряных пенни при условии, что он представит эту расписку до…»

Я посмотрел на хозяина:

— Какой сегодня день?

— Оден. Тридцать восьмое.

Я потерял привычку отслеживать даты. На улице все дни похожи один на другой, разве что обычно люди чуть пьянее в хаэтен и чуть щедрее в скорбенье.

Но если сегодня тридцать восьмое, то у меня осталось всего пять дней, чтобы добраться до Университета. Я знал от Бена, что прием продолжается только до возжиганья. Если я пропущу его, мне придется ждать два месяца до начала следующей четверти.

Я внес в расписку дату и подвел черту, чтобы книготорговец расписался. Он выглядел немного ошеломленным, когда я подтолкнул бумагу к нему. И главное, не заметил, что в расписке вместо талантов стояли пенни. Таланты стоили значительно больше. Это означало, что он согласился вернуть мне книгу за меньшую сумму, чем купил ее у меня.

Моя радость поутихла, когда до меня дошло, насколько все это глупо. Пенни или таланты — у меня не будет денег, чтобы выкупить книгу в течение двух оборотов. Если все пойдет хорошо, меня уже завтра не будет в Тарбеане.

Расписка, несмотря на бесполезность, помогала облегчить боль от расставания с последней вещью, оставшейся у меня из детства. Я подул на бумажку, аккуратно положил ее в карман и забрал свои два таланта. И очень удивился, когда торговец протянул мне руку.

Он виновато улыбнулся:

— Извини за расписку. Просто ты не выглядел человеком, который собирается вернуться. — Он слегка пожал плечами: — Вот, — и сунул мне в руку медную йоту.

Я решил, что он не такой уж плохой парень, улыбнулся ему в ответ и на секунду даже пожалел, что так составил расписку.

Потом пожалел, что украл три пера, но тоже только на секунду. И поскольку не было удобной возможности вернуть перья, то, уходя, я прихватил еще бутылочку чернил.

Два таланта имели особый вес — придающий уверенности и не имеющий ничего общего с их реальной тяжестью. Любой, кто достаточно долго сидел без денег, поймет, о чем я говорю. Моим первым вложением капитала стал кожаный кошелек. Я спрятал его под одежду, поближе к телу.

Следующим был настоящий завтрак: тарелка горячей яичницы с ломтем ветчины. Хлеб, мягкий и свежий, с толстым слоем меда и масла, и стакан молока, не больше двух дней из-под коровы. Это стоило мне пяти железных пенни. Возможно, это была лучшая еда в моей жизни.

Я чувствовал себя неуверенно, сидя за столом и орудуя ножом и вилкой. Мне было странно находиться среди людей — и еще более странно, что мне приносят еду.

Подобрав остатки завтрака кусочком хлеба, я понял, чем следует заняться в первую очередь.

Даже в этом грязноватом Береговом трактире я привлекал внимание. Моя рубашка представляла собой старый дерюжный мешок с дырками для рук и головы. Холщовые штаны были мне изрядно велики и провоняли дымом, салом и застоялой уличной водой. Я подвязывал их обрывком веревки, откопанным в каком-то мусоре. В общем, я был грязен, бос, да к тому же здорово смердел.

Что лучше: купить одежду или поискать ванну? Если я сначала помоюсь, то потом придется надевать старую одежду. Однако если я в таком виде, как сейчас, попытаюсь купить одежду, меня могут даже не пустить в лавку. И я сомневался, что кто-нибудь захочет снять с меня мерку.

Трактирщик подошел забрать у меня тарелку, и я решился на ванну — в основном потому, что меня смертельно тошнило от собственного запаха крысы недельной дохлости. Я улыбнулся трактирщику:

— Где бы мне найти ванну?

— Здесь, если у тебя есть пара пенни. — Он оглядел меня с ног до головы. — Или я дам тебе работы на час, на добрый час. Очаг нужно почистить.

— Мне понадобится много воды и мыло.