Воспоминания о монастыре - читать онлайн книгу. Автор: Жозе Сарамаго cтр.№ 60

Спускалась бы дорога прямо в долину, все свелось бы к игре, может, даже занятной, все равно что запускать бумажного змея, только змей каменный и полетит вниз, а так то же самое, отпустить бечеву, потом намотать, и пускай фура катилась бы своим ходом, а в нужный момент, прежде чем стала бы скорость неудержимой, придержали бы фуру, чтобы не сверзилась в долину, давя по пути людей, не успевших уберечься, они ведь тоже, случается, всего лишь игрушки, что держатся на бечеве, этой либо другой. Но все дело в поворотах, они и есть самое страшное. Когда дорога шла по ровному месту, на поворотах использовались волы, как мы объяснили выше, часть их толкала сбоку передок фуры, покуда не выводила ее на прямой участок дороги, протяженный или короткий. Тут все дело было в терпении, одни и те же действия приходилось повторять столько раз, что они стали привычными, отпрягай, впрягай, отпрягай, впрягай, тяжко приходилось волам, люди же знай себе покрикивали, а если подсобляли, то помалу. А тут не то что покрикивай, в голос кричи от муки, дьявольское сочетание поворотов со спусками, к тому же многократно повторяющееся, тут кричать в голос надорвешься, а силенок и так не хватает. Поразмыслим, как быть, отложим крики до той поры, когда принесут они облегчение. Фура съезжает до начала поворота, держась как можно дальше от обрыва, с внутренней стороны дороги под переднее колесо кладут подпорку, причем подпорка должна быть не настолько мощной, чтоб фура остановилась, но и не настолько хлипкой, чтоб фура раздавила ее собственной тяжестью, если кто думает, что дело это несложное, то потому лишь, что не участвовал самолично в доставке этого камня из Перо-Пинейро в Мафру, а лишь присутствовал при сем, сидя верхом на муле либо глядя на все издали, из другого времени и места, сквозь эту страницу. Когда фуру удастся таким образом притормозить, с великим риском, на нее, случается, черт насылает придурь и она не трогается с места, словно врылась колесами в землю. Так чаще всего и бывает. И только при редчайшем стечении обстоятельств, когда поворот направлен к долине, поверхность дороги гладкая, склон удобный, словом, все сходится, только тогда платформу можно будет без особого усилия сдвинуть с места, подтолкнув сбоку, либо же, и это уже совсем чудо из чудес, она покатится вперед сама собой. Но, как правило, происходит другое, как правило, приходится прилагать великие усилия, тщательно выбирать место и рассчитывать время, чтобы фура не покатилась с чрезмерной, а потому опасной скоростью, либо, что все-таки, благодарение Господу, меньшее зло, чтобы не пришлось снова с трудом и муками толкать ее в противоположном направлении. Орудуют люди вагами, придерживая ими четыре задних колеса, пытаются сдвинуть фуру с места хоть на полпяди, те, кто тянет лямку, пособляют, тянут в том же направлении, стоит галдеж, люди с вагами обливаются потом в чаще из натянувшихся канатов, жестких, как железные тросы, тем, кто лямку тянет, приходится иной раз спускаться вниз по склону и тянуть оттуда, люди нередко оступаются и катятся вниз, покуда обходилось без особых повреждений. Наконец поддалась фура, сместилась на одну-две пяди, а тем временем приходилось то подпирать переднее колесо, что со стороны долины, то убирать подпорку, чтобы фура не вышла из повиновения как раз в тот миг, когда она словно бы предоставлена самой себе, а людей при ней слишком мало, им с нею не совладать, потому что при всей этой беспорядочной возне места не хватает, повернуться негде. Наверху, на насыпи, восседает дьявол, дивится собственной неискушенности и милосердию, ему и в голову не приходила этакая пытка, а ведь была бы всем карам карой у него в аду.

Среди тех, кто подпирает переднее колесо, Франсиско Маркес. Он уже доказал свою сноровку, один поворот выдался скверный, два еще поганее, три хуже некуда, четыре впору рассудок утратить, и всякий раз изворачивайся на двадцать ладов, Франсиско Маркес и сам понимает, что работа у него спорится, сейчас, поди, о жене и не думает, всему свое время, его внимание сосредоточилось на колесе, вот-вот начнет крутиться, нужно подпереть, но так, чтобы не пропали вхолостую усилия сотоварищей, подталкивающих фуру сзади, а в то же время так, чтобы фура не набрала скорость и не выбила подпорку. Как же все сейчас случилось. Может, отвлекся Франсиско Маркес, может, потерся лбом о предплечье, вытирая пот, может, загляделся сверху на родной свой Шелейрос и вспомнил все-таки про жену, как бы то ни было, подпорка выскользнула у него из рук как раз в тот момент, когда фура покатилась, непонятно, как все произошло, увидели только, что тело уже под фурой, один камень весит больше двух тысяч арроб, если мы не позабыли. Говорят, несчастье никогда не приходит в одиночку, обычно так оно и бывает, любой из нас может подтвердить, однако же на сей раз тот, кто их насылает, решил, что смерти одного человека достаточно. Фура, которая могла бы скатиться с грохотом вниз по склону, остановилась, потому что переднее колесо застряло в выбоине, спасенье не всегда приходит вовремя.

Вытащили из-под фуры Франсиско Маркеса. Колесо проехало по его животу, перемолов кости и внутренности, почти отделив от туловища ноги, а от того, что было между ног и столько раз гнало его в путь, ничегошеньки не осталось. Принесли носилки, положили на них тело, прикрыли плащом, который сразу промок от крови, двое взялись за ручки носилок, еще двое пошли за ними, чтобы сменять, всем четверым придется сказать вдове, Принесли мы вашего мужа, сейчас эта женщина стоит в дверях своего дома и говорит детям, Нынче ночью будет ваш отец спать дома.

Когда фура с камнем съехала в долину, снова припрягли быков. Возможно, тот, кто насылает несчастья, пожалел, что в первый раз поскупился, во всяком случае, фура наехала на выступ скалы и, подавшись вбок, столкнула с отвесного обрыва двух волов. У них оказались сломаны ноги, пришлось прикончить, весть об этом разнеслась по Шелейросу, и жители сбежались поживиться мясом, перепало на бедность, волов тут же освежевали и разделали, кровь рекой лилась по дороге, сколько ни разгоняли солдаты народ ударами сабель плашмя, фура не сдвинулась с места, пока на костях оставалось мясо. Тем временем стемнело. Там же разбили лагерь, одни расположились по склону, другие по берегу реки. Нарядчик и кое-кто из его подручных разместились на ночлег в домах, остальные ночевали как обычно, завернувшись в одеяло, все были измучены долгим спуском, диву давались, как еще остались живы, иные даже уснуть боялись, не умереть бы во сне. Те, кто дружил с Франсиско Маркесом, пошли на ночное бдение при покойнике, Балтазар, Жозе Малый, некоторые из тех, кого мы перечисляли, Брас, Фирмино, Изидоро, Онофре, Себастьян, Тадеу и еще один, его мы не поминали, Дамиан. Входили они в дом, глядели на усопшего, чего на свете не бывает, помер человек такой жестокой смертью, а лицо спокойное, спокойней, чем во сне, ничто не мучит его, не тревожит, потом бормотали молитву, вон вдова стоит, мы не знаем ее имени, к чему идти спрашивать, для нашего повествования ее имя не понадобится, если вписали мы имя Дамиана, то без всякой цели. Завтра до рассвета возобновит камень свое путешествие, в Шелейросе осталось тело человека, его похоронят, осталось также мясо двух волов, оно будет съедено.

Отсутствия этих троих никто не замечает. Фура движется вверх по склону все так же медленно, если б сжалился Бог над людьми, сотворил бы землю плоской, как ладонь, быстрее можно было бы доставлять камни. Этот камень в пути уже пятый день, когда минуем склон, дорога станет легче, но на сердце у людей неспокойно, а про тело и говорить нечего, все мышцы ноют, но кто же станет жаловаться, на то и даны мышцы людям. Волы, те не рассуждают и не сетуют, просто отлынивают, делают вид, что тянут, а сами не тянут, тут один выход, дать им передохнуть малость, поднести к морде охапку соломы, и вскоре воспрянут они, словно весь вчерашний день провели в праздности, вон как весело покачиваются бока, любо поглядеть. Покуда не дойдет дело до нового спуска, до нового подъема. Тогда производится перегруппировка войск и сил, столько-то туда, столько-то сюда, а ну, поднажмем, Э-э-э-э-и-и-и-ух, надрываются голоса, Та-та-та-та-та-ра, трубит рожок, воистину поле битвы, и погибшие есть, и раненые, не все потери равноценны, если можно так выразиться, а в целом четыре головы, удобный способ подсчета.