Кодекс - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Престон cтр.№ 68

Хаузер сделал шаг вперед и стряхнул кольцо с костяшки пальца скелета. Оно было великолепным, с вырезанной из агата головой ягуара. Он опустил его в карман и занялся другими оставшимися на теле вещами — золотым обручем с шеи, нефритовыми подвесками, нашел еще одно кольцо. Мелкие украшения спрятал в карман и не спеша обошел погребальную камеру.

Голова умершего покоилась на противоположном от входа конце возвышения. За долгие века его челюсть освободилась от пут и отвалилась, и от этого череп приобрел изумленный вид, словно мертвец так и не сумел поверить, что расстался с жизнью. Кожи почти не осталось, но на макушке сохранились ни к чему не прикрепленные, заплетенные в косички волосы. Хаузер поднял череп, челюсть клацнула и повисла на нитях сухожилий.

Бедный Йорик!

Он посветил на стены. Из-под известкового налета и плесени просвечивали тусклые фрески. В угол, после какого-то давнишнего землетрясения, скатились кувшины. Их припорошило землей, многие были разбиты. Сквозь своды пробились корни растений и спутанной массой висели в неподвижном воздухе.

Хаузер повернулся к лейтенанту:

— Это здесь единственное захоронение?

— На этой стороне пирамиды да. А другую сторону мы еще не взорвали.

Американец покачал головой. Он не сомневался, что Макса в пирамиде нет. Он, подобно Тутанхамону, ни за что не похоронил бы себя в таком очевидном месте. В этом был весь Максвелл Бродбент.

Хаузер обратился к гондурасцу:

— Teniente, соберите людей. Нам предстоит прочесать этот город с востока на запад.

Хаузер понял, что все еще держит череп в руке, и швырнул в угол. Череп глухо ударился о каменный пол и, точно сделанный из гипса, рассыпался на куски. Нижняя челюсть отскочила в сторону, несколько раз нелепо перевернулась и застыла в пыли.

Варварские поиски продолжались, храмы рвали динамитом один за другим. Хаузер только головой качал. Он знал, что есть более действенный способ добиться успеха. Гораздо более действенный.

— Так, значит, наш отец не умер? — воскликнул Филипп.

— Нет.

— И не похоронил себя?

— Можно я закончить рассказ? После того как отец прожил с племенем тара год, моя мать родить меня. Но он все время говорить о Белом городе и пропадать там по несколько дней. Вождь запрещал, но он не слушал. Искал и копал золото. Потом нашел место, где есть гробницы, открыл могилу древнего правителя тара и ограбил ее. Ему помогли плохие люди из нашего племени. Он бежал по реке с сокровищем и скрылся.

— Оставив твою мать с носом и с ребенком, — хмыкнул Филипп. — Точно так он поступил с другими своими женами.

Бораби резко обернулся:

— Я рассказывать историю. А ты закрой свою молотилку.

Том испытал потрясение дежа-вю. «Закрой свою молотилку» было чистейшим максвеллизмом. Любимое выражение отца — и вдруг он слышит его из уст полуголого диковинного человека с раскрашенным лицом и оттянутыми до плеч мочками ушей. Мысли пошли кругом. Он забрался на край земли и что же здесь обнаружил? Брата!

— Больше я отца не видеть, до самого теперь. Мать умереть два года назад. И вдруг он пришел. Я рад его видеть. Он сказал, что умирает. Раскаялся. И привез обратно сокровища, которые украл у нашего народа. А взамен попросил похоронить себя в гробнице тара со всеми своими богатствами. Он говорить с вождем тара, и Ках ответил: «Да. Ты вернулся с сокровищами, и мы похороним тебя, как древнего правителя». Отец уехал и вскоре возвратился со множеством ящиков. Вождь посылал людей на побережье, чтобы помочь ему привезти богатства.

— Отец тебя вспомнил? — спросил Том.

— О да. Он очень счастлив. Мы ходить на рыбалку.

— Неужели? — раздраженно передразнил индейца Филипп. — Так-таки на рыбалку? И кто поймал самую большую рыбу?

— Я! — гордо ответил Бораби. — Убил копьем.

— Поздравляю!

— Филипп… — пробормотал Том.

— Если Бораби провел с ним хоть сколько-то времени, отец его возненавидел, как всех нас, — перебил его брат.

— Филипп, ты прекрасно понимаешь: отец не испытывает к нам ненависти, — возразил Том.

— Я чуть не отдал концы. Меня пытали. Ты хоть представляешь, какие чувства испытывает человек, который понимает, что умирает? Вот оно, отцовское наследство! А теперь к нам является размалеванный индеец, утверждает, что он наш старший брат и ходил с отцом на рыбалку, пока мы подыхали в чаще.

— Ты кончишь сердиться, брат? — спросил Бораби.

— Никогда.

— Отец тоже сердитый человек.

— Это ты мне говоришь?

— Ты сын очень похож, как твой отец. — Филипп закатил глаза:

— Вот это что-то новенькое: индейский психоаналитик из джунглей.

— Потому что ты похож, как твой отец, ты его любишь больше других. И больше других обижаешься. А теперь обижен, потому что обнаружил, что, оказывается, старший брат не ты. Старший брат я.

Последовала короткая пауза, а затем Филипп разразился грубоватым смехом:

— Ну ты и загнул! Разве я могу идти в сравнение с неграмотным, татуированным индейцем с подпиленными зубами?

Бораби помолчал.

— Так я продолжу? — наконец проговорил он.

— Сделай одолжение.

— Ках устроил все, что нужно для смерти и похорон отца. Когда день настал, был большой праздник. Очень, очень большой. Пришли все тара. И отец тоже. Он очень радовался своим похоронам. Каждый получил подарки: кастрюли, сковородки и ножи.

Том и Сэлли переглянулись.

— Это в его духе, — усмехнулся Филипп. — Я так и вижу, как старый сукин сын выставлялся на собственных похоронах.

— Ты прав, Филипп. Отец радовался. Он много ел, пил, смеялся и пел. Открывал ящики и показывал священные сокровища белых людей. Всем понравилась Мать Мария с младенцем Иисусом на руках. У белых людей красивые боги.

— Липпи! — закричал Филипп. — Картина в хорошем состоянии? Как она перенесла дорогу?

— Самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видел. Когда я смотрю на нее, то вижу нечто такое, чего раньше не замечал в белом человеке.

— Да-да, одна из лучших работ Липпи. Страшно представить, что ее засунули в сырую гробницу.

— Но Ках обмануть отца. Он обещал в конце праздника дать ему яд, чтобы тот безболезненно умереть. Но вместо этого дал другой, от которого отец заснуть. Кроме Каха, об этом никто не знает.

— Совсем как у Шекспира, — заметил Филипп.

— Спящего отца перенесли в гробницу с сокровищами. Завалили вход и замуровали в могиле. Мы все думали, что он мертв. Один Ках знал, что он не мертв, а только спит. И потом проснется в темной гробнице.