Кодекс - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Престон cтр.№ 36

— По правде сказать, нет. Во время учебы в колледже я некоторое время жила на севере с майя. Изучала медицину. Я — этнофармаколог.

— Этнофармаколог? Что-то слишком серьезное для женщины.

Сэлли нахмурилась:

— В нашем обществе женщины способны делать все, что мужчины. И наоборот.

Индеец удивленно изогнул брови:

— Ни за что не поверю.

— Тем не менее это так, — стала настаивать она.

— Разве в Америке женщины ходят на охоту, а мужчины рожают детей?

— Я не это имела в виду.

Дон Альфонсо торжествующе сунул мундштук в рот. Он понимал, что спор выигран. И нарочито комично подмигнул Тому. Сэлли тоже бросила на него взгляд.

«Нет уж, разбирайтесь сами», — раздраженно подумал Том.

Чори подвел каноэ к дереву. Сэлли надрубила мачете кору и содрала вертикальную полоску. Оттуда стал красноватыми капельками сочиться сок. Девушка собрала несколько капелек на лезвие, закатала брюки и втерла в укусы. Затем принялась растирать шею, запястья и тыльные стороны ладоней.

— Вы похожи на пугало, — заметил Том.

— Ваша очередь, — отозвалась Сэлли и добыла с помощью мачете еще несколько капель клейкого сока.

— Меня? Вот этим? — ужаснулся Том.

— Давайте, давайте, подходите. Он сделал шаг вперед.

Сэлли втерла ему жидкость в жестоко искусанную шею. Зуд и жжение прошли.

— Ну как?

Том поворочал головой:

— Липко, но, в общем, хорошо. — Ему понравилось ощущать на шее прикосновение прохладных ладоней.

Сэлли подала ему мачете с остатками сока на лезвии.

— Ноги и руки можете обработать сами.

— Спасибо! — Он нанес себе снадобье на кожу и удивился, насколько оно эффективно действует.

Дон Альфонсо тоже смазался соком.

— Невероятно! Янки разбирается в лечебных тайнах растений. Настоящая целительница. Я прожил сто двадцать один год, но ничего такого не встречал.

В тот день им попалась первая скала. На заросшую поляну на сухом месте сквозь листву просачивался солнечный свет.

— Вот здесь мы устроим лагерь, — объявил дон Альфонсо. Каноэ причалило к скале, его привязали. Чори и Пинго с мачете в руках вскарабкались по камням и принялись вырубать молодую поросль. Дон Альфонсо внимательно осматривал все вокруг: то что-то шевелил на земле ногой, то подбирал ветку или лист.

Сэлли огляделась:

— Потрясающе! Здесь полно zorillo. Это так называемый скунсовый корень — одно из главных лечебных средств, которым пользовались майя. Листья клали в травяные ванны, а корень употребляли как болеутоляющее и лекарство от язвенной болезни. Майя называли его payche. А вот suprecayo. — Она принялась рвать с куста листья, скручивать и нюхать. — А там — дерево Sweetia panamensis. Здесь просто удивительная экосистема. Не возражаете, если я немного пособираю?

— Чувствуйте себя как дома, — бросил Том. Сэлли вошла в лес.

— Похоже, здесь кто-то останавливался до нас, — повернулся Бродбент к дону Альфонсо.

— Да. Эту площадку в первый раз расчистили месяц назад. Я заметил круг от кострища и след от палатки. А в последний раз люди здесь были неделю назад.

— Неужели все это выросло за неделю? Индеец кивнул:

— Лес не переносит пустоты.

Дон Альфонсо обошел кострище, что-то поднял с земли и подал Тому. Колечко с сигары «Куба либре». Заплесневелое и полурассыпавшееся.

— Сорт моего отца, — кивнул Том. У него возникло странное чувство. Отец был здесь, в этом самом месте разбивал лагерь, курил сигару и оставил после себя вот эту маленькую улику. Он положил колечко от сигары в карман и принялся собирать дрова для костра.

— Прежде чем поднимать ветку, — посоветовал ему дон Альфонсо, — ударьте по ней палкой. Так вы прогоните муравьев, змей и veinte cuantros.

— Veinte cuantros?

— Двадцать четыре. Это насекомые, похожие на термитов. Мы зовем их так, потому что, если они кусают, человек на двадцать четыре часа теряет способность двигаться.

— Прелестные твари.

Через час из джунглей появилась Сэлли. Она несла на плече длинный шест, к которому были привязаны связки растений, коры и корней. Дон Альфонсо оторвался от кастрюли, в которой варил попугая, и поднял на нее глаза.

— Целительница да и только! Вы напоминаете мне деда дона Кали, который точно так же каждый день возвращался из леса. Только вы красивее. Он был старым и морщинистым, а вы — крепкая и зрелая.

Сэлли занялась растениями — развесила их над костром подсушить. Затем повернулась к Тому:

— Невероятное разнообразие. — Джулиан будет доволен.

— Очень за него рад. — Том перенес внимание на Чори и Пинго. Молодые индейцы строили шалаш, а дон Альфонсо выкрикивал указания и осыпал их замечаниями. Они начали с того, что вкопали в землю шесть крепких кольев, между ними соорудили подвижную раму из палок и накинули на нее пластиковое полотнище. Между кольями натянули гамаки — каждый со своей москитной сеткой. Наконец повесили вертикальное полотно, отгородив для Сэлли личный уголок.

Когда работа была выполнена, Пинго и Чори отступили, и дон Альфонсо придирчиво осмотрел шалаш, кивнул и повернулся к белым:

— Вот вам дом не хуже, чем в Америке.

— В следующий раз я буду помогать Чори и Пинго, — заявил Том.

— Если вам так хочется! — Индеец хитро подмигнул американцу. — Там личные апартаменты нашей целительницы. Но если ей понадобится принимать гостя, их легко расширить.

Том почувствовал, что краснеет.

— Меня вполне устраивает спать одной, — холодно обронила Сэлли.

Дон Альфонсо казался обескураженным. Он наклонился к Тому, словно хотел поговорить с ним с глазу на глаз, но все в лагере прекрасно слышали, что он сказал:

— Она очень красивая женщина, Томас, хотя и старовата.

— Мне двадцать девять лет! — возмутилась Сэлли.

— Ах, сеньорита, оказывается, вы даже старше, чем я думал. Тебе надо спешить, Томас. Еще немного — и она выйдет из возраста, когда выходят замуж.

— В нашем обществе двадцатидевятилетние считаются молодыми!

Дон Альфонсо продолжал скорбно трясти головой. Том был больше не в силах сдерживать смех и расхохотался.

— Что здесь такого смешного? — набросилась на него Сэлли.

— Столкновение культур, — проговорил он, переводя дыхание.

Девушка перешла на английский:

— Я нисколько не одобряю ваш похотливый треп с этим грязным старикашкой. — Она повернулась к дону Альфонсо: — Для человека в возрасте ста двадцати одного года вы очень много думаете о сексе.