Женская война - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 102

Все утро принцесса провела, надзирая за приготовлениями и деталями погрузки отряда на суда. После обеда назначили большой совет для обсуждения мер, какими следует воспрепятствовать, насколько возможно, соединению герцога д’Эпернона с маршалом де Ла Мельере, по крайней мере, до тех пор, пока подкрепление подойдет к Ришону и вступит в его цитадель.

Поэтому Клер поневоле должна была ждать следующего дня, но в четыре часа она имела случай подать некий трогательный знак Канолю, проходившему мимо ее окон. Знак этот был исполнен такого сожаления и любви, что Каноль почти радовался, что ему приходится ждать.

Однако вечером, чтобы вернее сократить отсрочку и наконец решиться (хоть и не без колебаний) высказать принцессе свою тайну, Клер попросила на следующий день частной аудиенции у ее высочества. Разумеется, принцесса тотчас согласилась принять виконтессу.

В назначенный час Клер вошла в комнату принцессы, встретившей ее милостивой улыбкой; она была одна, как и просила Клер.

— Ну что, милая моя? — спросила принцесса. — Не случилось ли чего-нибудь особенно важного, если ты просишь у меня частной аудиенции, зная, что я и так весь день готова принимать моих близких друзей?

— Ваше высочество, — отвечала Клер, — в минуту вашего торжества, которого вы так достойны, я пришла просить вас… обратить немного вашего внимания и на меня… Мне тоже нужно немножко счастья.

— С величайшей радостью, добрая Клер, и, сколько бы судьба ни послала тебе счастья, оно никогда не сравнится с тем, что я тебе желаю. Говори поскорее, чего ты хочешь? Если счастье твое зависит от меня, то будь уверена: я не откажу тебе.

— Я вдова, свободна, даже слишком свободна, потому что эта свобода тяготит меня больше всякого рабства, — отвечала Клер. — Я желала бы променять одиночество на что-нибудь лучшее.

— То есть ты хочешь выйти замуж, не так ли, дочь моя? — спросила принцесса, засмеявшись.

— Кажется, да, — отвечала Клер, залившись краской.

— Хорошо, это наше дело.

Клер вздрогнула.

— Будь спокойна, мы побережем твою гордость, тебе надобно герцога и пэра, виконтесса. Я тебе найду его между нашими союзниками.

— Ваше высочество слишком заботитесь обо мне, — сказала виконтесса. — Я не думала вводить вас в хлопоты.

— Да, но я хочу позаботиться о тебе: я должна заплатить тебе счастьем за твою преданность. Однако ты подождешь до конца войны, не так ли?

— Подожду как можно меньше, — отвечала виконтесса, улыбаясь.

— Ты говоришь, как будто уже выбрала кого-нибудь, как будто у тебя уже есть жених и ты просишь его у меня.

— Да, именно так, как вы изволите говорить.

— Неужели! А кто же этот счастливый смертный? Говори, не бойся!

— Ах, ваше высочество, простите меня!.. Сама не знаю, почему я вся дрожу.

Принцесса улыбнулась, взяла Клер за руку и приблизила к себе.

— Дитя! — сказала она.

Потом, посмотрев на нее пристально, отчего Клер еще более смутилась, принцесса спросила:

— Я знаю его?

— Кажется, вы изволили видеть его несколько раз.

— Я думаю, излишне спрашивать, молод ли он?

— Ему двадцать восемь лет.

— Дворянин?

— Из самых старинных.

— Храбр?

— О, у него именно такая репутация.

— Богат?

— Я богата.

— Да, милая, и я этого не забыла. Ты владеешь одной из самых богатых сеньорий во всей округе, и мы с радостью вспоминаем, что во время теперешней войны луидоры господина де Канба и полновесные экю твоих крестьян не раз выводили нас из затруднительного положения.

— Ваше высочество делаете мне честь, напоминая мне о моей преданности.

— Хорошо. Мы произведем его в полковники нашей армии, если он еще только капитан, и в генералы, если он только полковник: ведь он верен нам, надеюсь!

— Он был при Лансе, ваше высочество, — отвечала Клер с хитростью, которой научилась за время своих дипломатических действий.

— Прекрасно! Теперь мне остается узнать только одно, — прибавила принцесса…

— Что именно, ваше высочество?

— Имя счастливца, кому принадлежит сердце храбрейшей из моих воительниц и скоро она сама будет принадлежать.

Клер, загнанная в последние свои ретраншементы, призвала на помощь всю свою храбрость, чтобы произнести имя барона де Каноля, как вдруг на дворе раздался топот лошади и послышался шум, всегда сопровождающий прибытие человека, приехавшего с важным известием. Принцесса услышала весь этот шум и подбежала к окну. Курьер, весь в поту и пыли, соскочил с лошади и стал рассказывать что-то четырем или пяти людям, окружившим его. По мере того как он говорил, на лицах слушателей появлялось уныние. Принцесса не могла удержать нетерпения, открыла окно и закричала:

— Впустите его сюда!

Курьер поднял голову, узнал принцессу и бросился бежать по лестнице. Через минуту он явился в комнату, в грязи, с растрепанными волосами, как был в дороге, и сказал, задыхаясь:

— Простите, ваше высочество, что я осмелился явиться к вам в таком виде. Но я привез такую весть, один звук которой способен сокрушить любые двери: Вер сдался!

Принцесса отступила на шаг, Клер с отчаянием опустила руки. Ленэ, вошедший за вестником, побледнел.

Пять или шесть других лиц, забыв в это мгновение об уважении к принцессе, тоже вошли в комнату и стояли, онемевшие от изумления.

— Господин Равайи, — сказал Ленэ курьеру, которым был известный уже нам капитан полка Навайля, — повторите ваши слова, я не могу поверить…

— Я повторяю, сударь: Вер капитулировал!

— Капитулировал! — повторила принцесса. — А что же вспомогательный отряд, который вы вели?

— Мы опоздали, ваше высочество. Мы пришли в ту самую минуту, как Ришон сдался.

— Ришон сдался! — вскричала принцесса. — Подлец!

От этого восклицания принцессы все присутствующие вздрогнули, однако ж все промолчали, кроме Ленэ.

— Ваше высочество, — сказал он строго и не потворствуя гордости Конде, — не забывайте, что честь преданных вам людей зависит от слов принцев, как жизнь их зависит от воли Божьей. Не называйте подлецом храбрейшего из ваших слуг, иначе завтра же самые вернейшие оставят вас, видя, как обращаетесь вы с ними, и вы останетесь одна, проклинаемая и погибающая.

— Сударь!.. — вскричала принцесса.

— Повторяю вашему высочеству, — продолжал Ленэ, — что Ришон не подлец, что я отвечаю за него своей головой, и если он сдался, то, верно, не мог поступить иначе.

Принцесса, побледнев от гнева, хотела бросить в лицо Ленэ одну из тех аристократических резкостей, в которых она, как ей казалось, с успехом заменяла высокомерием здравый смысл; но, увидев, что все лица отворачиваются от нее, что ничьи глаза не хотят встретиться с ее глазами, что Ленэ гордо поднял голову, а Равайи потупил взор, она поняла, что в самом деле погибнет, если у нее и дальше будут вырываться такие роковые выражения. Поэтому она призвала на помощь свои обычные аргументы.