Две королевы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 70

С некоторых пор ради развлечения королева устраивала небольшие завтраки в обществе графини: в это время они вспоминали Францию и вели веселый разговор. Как приятно было смеяться, ведь во дворце смех звучал так редко! Главная камеристка не присутствовала на этих маленьких праздниках — были допущены только Нада и несколько придворных дам из свиты королевы. Не приглашали и герцога де Асторга, чтобы не вызывать разговоров и не пробуждать ревность у приближенных. Трапеза состояла из неизведанных блюд, воспоминаний о Париже и Версале, а также о Брюсселе, иногда даже о Мадриде. Подавали пироги, пирожные, кремы, все по очереди показывали свое кулинарное умение: графиня, французские служанки, одна немка, фрейлейн фон Перниц, испанские камеристки Сапата и Нина, даже карлик попытался вспомнить кухню своей страны, но ее единодушно признали отвратительной, и он больше к этому не возвращался. Всем руководила королева. Женщины ели, сидя на ковре, а Мария Луиза с графиней принимались за угощение лишь после того, как кушанья были поданы всем остальным, и не было конца шуткам за дверьми, закрытыми от любопытных глаз.

Король знал об этих пиршествах. Он без устали повторял Марии Луизе, что она не права, когда ведет себя недостаточно осторожно. При дворе ненависть к королеве вновь ожила, совет в полном составе и его сторонники осуждали Марию Луизу. Она столкнулась с сильными противником, а в политике для преодоления препятствий все средства хороши. Карл II сохранял ясность мысли. Вот уже несколько месяцев у него не было приступов, он руководил государственными секретарями и министрами значительно лучше, чем многие другие монархи, славившиеся своим умом, и, поскольку король довольно энергично сопротивлялся им, а также потому, что была известна власть королевы над ним, все настроились против нее одной.

И опять она стала получать предостережения; опять к ней приходили разными путями послания без подписи, полные недвусмысленных угроз.

О графине речи уже не заходило, все были совершенно спокойны на ее счет. Королеве не называли имя возможного убийцы, но сообщали, что ее ждет смерть. Сначала она не придала этим письмам значения, затем посмеялась над ними. Подобные послания, не имевшие последствий, присылали ей с таких давних пор, что она им уже не верила.

— Это для устрашения, — говорила она, — меня хотят напугать, чтобы я свернула с избранного пути.

В нескольких словах королева рассказала о письмах графине; та отнеслась к ним с величайшим презрением и окончательно успокоила ее.

Как-то утром двор готовился к отъезду в Аранхуэс. Стоял чудесный весенний день; казалось, природа вокруг поет не умолкая, и эта песня отзывалась в сердце королевы. Она получила разрешение ехать верхом. Король собирался сопровождать ее, однако и де Асторга тоже должен был быть подле нее, и Мария Луиза испытывала огромное счастье, что поскачет рядом с ним в такую прекрасную погоду. Мне знакомы эти ощущения, все было именно так, когда я уезжала на свою виллу в долине По вместе с г-ном ди Верруа.

Подъехавший к королеве главный мажордом показался ей печальным, в его приветствии прозвучала боль. Они понимали друг друга без лишних слов — Мария Луиза тут же загрустила. Она искала возможности переговорить с герцогом; но он, не упуская ее из виду, держался на расстоянии, тогда как Нада, напротив, старался подъехать к ней поближе и оттеснить свою госпожу от короля и главной камеристки.

Он скакал на своей лошадке, выделывая разные трюки, к которым все уже привыкли, но в его движениях не было видно прежней легкости. Нада старел: у этих крошечных существ не бывает молодости, а может, они быстро утрачивают ее. Нада шепнул королеве, что хочет поговорить с ней наедине. И едва они приехали в Аранхуэс, где было больше свободы, она отослала всю свиту и пошла к себе.

Нада проскользнул за ней в ее спальню; Мария Луиза приказала ему закрыть дверь и спросила:

— В чем дело, чего ты хочешь от меня?

— Он написал вам, госпожа.

Впоследствии это письмо вместе с остальными было отослано по распоряжению Марии Луизы королеве Сардинии, которая показала мне его и позволила снять копию. Вот оно:

«Сеньора!

Да простит Ваше Величество эту дерзость самому смиренному из ее подданных. Я бы не осмелился рассказать Вам то, что Вы непременно должны знать, но мое безрассудство, заключающееся в том, что я решился Вам написать, извинительно тем, что это послание крайне важно. Мне было передано предостережение, которым я не могу пренебречь, зная, из какого источника оно получено. Жизнь Вашего Величества в опасности: Вас хотят отравить; остерегайтесь всех без исключения.

Я тщательно слежу за всем, что происходит на кухне; стольникам и дворецким отдан приказ, чтобы все блюда предварительно пробовали повара, а затем они сами. Почти ежедневно я присутствую при этом, а если служба при Вашей августейшей особе удерживает меня в другом месте, эту роль выполняет мой заместитель, которому я верю как самому себе. На коленях умоляю и заклинаю мою королеву прислушаться к моему совету и ничего не есть в отсутствие Его Величества короля, не принимать даже конфеты от кого бы то ни было и оберегать жизнь, которая всем нам так дорога.

Мое письмо, в отличие от других, не смутная догадка. В нем — правда, и она не оставляет сомнений. Посол Франции получил такое же сообщение, но из другого, столь же надежного источника; ему можно, ему необходимо доверять. Я живу лишь тем, что хотел бы повториться во многих лицах, чтобы уберечь мою королеву от страшной опасности, ни на секунду не отходя от нее, ибо мне кажется, что только я один могу ее спасти. Таков мой долг и таково мое счастье… Приказывайте, Ваше Величество, я готов повиноваться; позвольте мне охранять Вас и устранять Ваших врагов; я не прошу от моей королевы никакой иной награды, даже если она сочтет, что такая страсть, как моя, заслуживает этого.

Самый смиренный, самый преданный и самый пылкий из Ваших слуг, де Асторга».

Письмо было написано по-французски без единой ошибки — так, как я его привела здесь. Герцог потратил много ночей и дней, чтобы овладеть этим языком. Он учился думать на нем, чтобы обрести почву для духовного общения с королевой.

Возникает желание быть любимой испанцем, коль скоро этим людям присущи столь утонченные и деликатные понятия.

Королева быстро прочитала письмо. Во время чтения она сильно побледнела. На этот раз она испугалась: герцог де Асторга был не из тех людей, что позволяют себе пугать без оснований. Она стала расспрашивать карлика, и его не пришлось уговаривать, чтобы он рассказал все, что ему известно помимо сказанного в письме.

Герцог не мог назвать лицо, приславшее предупреждение. Он поклялся честью хранить его имя в тайне, но человек этот занимал положение, позволяющее знать все, — когда-то королева оказала ему содействие, и он навсегда остался благодарен ей за это. Разглашение тайны могло стоить ему жизни, но он знал совершенно определенно, что смерть королевы предрешена; для выполнения этого поручения уже назначен агент, неизвестны были только его имя и способ, которым он воспользуется.