Добродетельная куртизанка - читать онлайн книгу. Автор: Никола Корник cтр.№ 7

Она взяла Люссиль под руку и повела к дому.

— Даже не представляете, как я обрадовалась, увидев вас на пляже. Мне, конечно, известно, что вы приехали, — моя служанка Кончита знает все на свете. Вот я и подумала: мы с вами, две отверженные местным обществом, можем попить чайку и вспомнить Лондон, о котором здешняя деревенщина не имеет ни малейшего представления.

Вот когда Люссиль с ужасом сообразила, что ведь леди Биллингем, как и весь Суффолк, принимает ее за Сюзанну. Но отступать было поздно — леди Биллингем уже вела ее по лестнице на террасу дома, показавшегося Люссиль необыкновенно уродливым: эдакая четырехугольная коробка из кирпича, низкая, как бы вросшая в землю в попытке укрыться от пронзительного морского ветра. И как только знаменитая в прошлом актриса решилась замуровать себя в таком отвратительном жилище!

— Я здесь редкий гость, — сказала та, словно прочитав мысли Люссиль. — Мне скучно сидеть на одном месте, я предпочитаю путешествовать. Я объездила всю Европу. Но сейчас у меня туго со средствами. Пришлось на время осесть здесь. Тут я совершенно одинока, так что вы для меня драгоценный дар судьбы.

Они прошли в гостиную, леди Биллингем опустилась на красную с золотом кушетку, Люссиль не без опасений села на стул, который грозил того и гляди развалиться, а кошка разлеглась в кресле, благосклонно приняв конфету из рук хозяйки.

— Ну, так рассказывайте, как там дорогой Берти Пенскомб, — попросила та с лукавинкой в блестящих глазах. — Это правда, что вы отвергли его ради графа Сигрейва? Не подумайте только, что я вас порицаю! Сигрейв — один из самых обаятельных мужчин, которых мне посчастливилось встречать. Будь я лет на тридцать моложе… — Она положила себе в рот конфету, не сводя глаз с лица Люссиль.

Люссиль молчала, не зная, что сказать. Рассуждать о достоинствах и недостатках бывшего любовника Сюзанны она, естественно, не могла, а неотразимое обаяние Сигрейва было бесспорным. Леди Биллингем вдруг всплеснула руками, да так энергично, что Люссиль подскочила на месте.

— Нет, нет, нет и еще раз нет! — драматическим топом воскликнула бывшая актриса. — Я с первого взгляда поняла — вы никак не можете быть куртизанкой.

Люссиль судорожно вдохнула, испуганно глядя на леди Биллингем. Заметив ее замешательство, та доброжелательно улыбнулась.

— Не смущайтесь, дорогое дитя! Дело в том, что мне приходилось играть на сцене падшую женщину, и не один раз. Вы на нее ну ничуточки не похожи. — Она поднялась на ноги. — Падшая женщина ходит вот так, — она прошлась, вихляя задом, что было очень комично при ее комплекции, — с таким вот видом, — актриса задрала нос, а руку томным жестом приложила ко лбу, — разговаривает так: «Очень трудно сделать выбор между лордом Вороном и лордом Грачом, приходится выбирать, у кого из них толще кошелек». — Она так точно воспроизвела манеру Сюзанны растягивать слова, что Люссиль невольно расхохоталась. — А ваш туалет… ваша прическа… — Леди Биллингем укоризненно покачала головой. — Нет, нет, дорогая мисс Келлавей — если вы и в самом деле мисс Келлавей, — это никуда не годится.

— Знаю, у меня все получается плохо, — произнесла Люссиль покаянным тоном. — Мне, понимаете ли, такие тайны неведомы, а у Сюзанны не было времени, чтобы обучить меня этой роли.

— Ну-ка, ну-ка, выкладывайте все начистоту, — потребовала с загоревшимися глазами леди Биллингем. — У нас с кошкой так мало здесь развлечений. Вы что, сестра Сюзанны, мисс Келлавей?

— Мы с ней близнецы. Я — Люссиль Келлавей и никак не могу войти в ее образ.

— Не такое уж это преступление, — подбодрила ее леди Биллингем. — Как изобразить из себя куртизанку, не будучи ею? Да и быть ею, право же, не такое удовольствие.

Ободренная неожиданной поддержкой, Люссиль рассказала, как все было.

— Мне просто хотелось хоть ненадолго переменить свой скучный образ жизни и посетить места, где жил наш отец. Мне и в голову не пришло, что могут возникнуть такие трудности. Посудите сами: местные жители меня презирают, они не желают жить рядом с Сюзанной, а главное — приходится обманывать лорда Сигрейва, что мне крайне неприятно.

— Сигрейв… — Леди Биллингем на миг задумалась. — Да, Сигрейв не из тех людей, которых можно водить за нос! Отец его был совсем другим — очень почтенный джентльмен, сама обходительность. А уж ваш батюшка… — глаза ее загорелись, — как-то в гостях нас с ним посадили рядом за столом… такой ученый господин, море обаяния! И ни капельки властности Сигрейва.

— Мое страстное желание — как можно скорее покинуть Дилингем и положить конец этой бесчестной игре, — выпалила Люссиль. — Веду я себя донельзя глупо, так дальше продолжаться не может.

— Жаль! Я бы могла обучить вас всем трюкам. Но если вы не желаете… — Она пожала пышными плечами. — Вон, вижу, подъехала ваша коляска, не смею вас больше задерживать. Но приезжайте еще, дорогое дитя, вы доставите мне огромное удовольствие.

— Вы очень добры, мадам, — медленно произнесла Люссиль. — И я бесконечно рада, что встретила вас. Утром я была совершенно не в себе.

Леди Биллингем горячо обняла Люссиль и проводила до выхода, у которого уже поджидал Джон с коляской. И пока они проезжали по аллее, обсаженной каштанами, Люссиль все махала рукой высокой даме в шифоне, пока та не скрылась из виду.

Встреча с бывшей знаменитой актрисой подняла настроение Люссиль. У нее не осталось ни капли симпатии к обществу, которое способно чураться такой замечательной женщины. А если так, то нечего ей, Люссиль, считаться с его мнением, бояться оскорбить кого-то своим присутствием. И она твердо решила отказаться от затворнического образа жизни.

На следующий день она проснулась в том же воинственном настроении и твердо решила пройти по одной из троп, обозначенных на отцовской карте. Трудность состояла в том, что для этого необходимо было пересечь большую площадь перед домом, которая, естественно, не могла быть безлюдной, как накануне в воскресенье вечером.

И действительно: понедельник, базарный день, и эта площадь была забита развалами, киосками, телегами с горами зелени на них, продавцами, во всю глотку расхваливающими свой товар. Стоило Люссиль появиться между ними, как рыночный шум сменился тишиной: мужчины пожирали ее глазами, а женщины брезгливо подбирали юбки, словно опасаясь заразиться, и подзывали к себе детей. Люссиль была готова встретить недоброжелательность, но ведь не такую откровенную враждебность!

Торговля фактически прекратилась, всеобщее внимание было приковано исключительно к ней. За ее спиной раздавались ругательства и проклятия, произносимые отнюдь не шепотом. «На кой она нам тут сдалась», «Катилась бы своей дорогой», «Самая обычная потаскуха — только-то и всего».

Окруженная злобными лицами, Люссиль с трудом заставила себя все же пересечь площадь, но тут не выдержала — глаза ее наполнились слезами. Особенно при виде кюре, который вышел из дверей очаровательной каменной церкви и также провожал ее осуждающим взглядом. Люссиль казалось, что он вот-вот крикнет: «Изыди, блудница».